Нику показалось, что его ударили по голове молотом. Откровение Хизер отдалось в теле волной неприятного, липкого холода. Она смотрела на него глазами, полными слёз. Отчаянно кричала о каких-то неведомых ему чувствах. С каждой секундой он всё яснее понимал, что её слова не вызывают в нём того ответа, который, она, возможно ждёт. Ему показалось, что ей сейчас нет дела до того, что у него в голове, о чём он думает и что так царапает его изнутри.

— Ты не пустое место. Я не пожалею за тебя жизни. Этого мало? — собственный голос прозвучал холодно и монотонно.

Она растерялась. Молча смотрела не моргая. Слёзы, скатившиеся по щекам, остались на коже еле различимыми полосками. Казалось, что все звуки кто-то приглушил, над головой сияла полная луна, окутывая всё мягким светом. Хизер так больше ничего и не сказала.

— Мы уедем вместе с Тайлером, когда он закончит свои дела. Обо всём расскажу по дороге. Сейчас не хочу ни о чём говорить, — он развернулся, но сделав шаг, на секунду замер и добавил, оглянувшись: запомни навсегда, ты — это ты…

Город за воротами выглядел опустевшим. Кэти оглядывала улицы и дома, изучая обстановку. Люди уже разошлись по домам, кое-где, сидели небольшие группы увешанных оружием мужиков, подозрительно смотрящих на гостей исподлобья, но в целом Морибанд не выглядел пугающим. Она повернулась к Симону, решив, что могла быть с ним и помягче, но на его лице она разглядела лишь полуулыбку. Он что-то бормотал себе под нос, смотрел по сторонам и хмурил брови.

— О чём ты там бормочешь? — Кэти поправила лямки рюкзака, и внимательно следила за короткими движениями рук Симона, которыми он будто указывал сам себе направление.

— Когда мы были маленькими, город выглядел немного иначе, я пытаюсь вспомнить, где наш дом. Хелена бы точно вспомнила, она бы почувствовала, где родители, — он коротко посмотрел на неё и принялся снова изучать улицу.

— Что значит, почувствовала бы? — Кэти удивилась и пристально посмотрела на Симона.

— Не знаю, как объяснить, — он пожал плечами, — она просто чувствует… Нам туда! — Симон улыбнулся, показывая на ближайший поворот. — Повернём направо, там наш дом, недалеко по улице, пойдём! — он неожиданно схватил Кэти за руку, ускоряя шаг.

Это было странное чувство — парнишка, которого она знает всего несколько дней, сейчас казался почти родным. В груди Кэти зародилась радость от осознания того, что Симон, наконец, встретит своих родителей. Пока они брели в Морибанд он рассказывал о своём детстве, о том, что в городе было не так уж и плохо, пока банды не начали захватывать его. Он был маленьким, но хорошо помнил, что местного Палладиума не стало очень быстро, а трейсеры разделись на группы, каждая из которых была сама за себя. Кэти оглядела улицу — ни одного патруля Надзирателей или хотя бы часового. Это ей было на руку, но в то же время, раз Надзирателей здесь нет, то и резервация не представляет для них интереса. Здесь небезопасно, но всё-таки…

— Кэти, я волнуюсь, — Симон сбавил шаг и остановился рядом с трёхэтажным домом.

Краска на двери, перед которой они стояли выгорела и облупилась, в оконных рамах не оказалось стёкол. На вид дом едва ли был жилым.

— Думаешь, с ними что-то случилось? — Кэти ещё раз оглядела дом. — Выглядит опустевшим…

— Вот именно, — он перевёл взгляд обратно на дверь. — Боюсь. Боюсь узнать, что их нет…

— Неизвестность хуже, — Кэти сделала шаг к двери, — она давит, не даёт покоя. Лучше ты будешь точно знать. Ну, постучишь?

Симон несмело постучал в дверь. За ней была тишина. Он сделал шаг назад и тяжело выдохнул.

— Может, сами войдём? Солнце уже припекает… — Кэти щурилась от ярких лучей.

— Нет, — Симон снова постучал, — Я хочу…

Он не успел договорить, когда дверь со скрипом открылась вовнутрь, а на пороге появилась молодая на вид женщина с худым лицом. Тёмные, каштановые волосы были сплетены в косу, она прикрыла глаза руками и сделала шаг вперёд.

— Кого принесло? — недовольно проворчала она, но тут же застыла, разглядывая Симона.

Он не говорил ни слова, пристально вглядываясь в распахнутые карие глаза. Женщина опустила руку и ещё несколько мгновений простояла молча, не моргая.

— Сынок? — её губы затряслись, и она протянула вперёд руки. — Симон!

Она обхватила его руками и уткнулась в запылённую кофту лицом. Симон опустил голову, поглаживая её по волосам. Кэти слышала, как она тихо всхлипывает, крепче сжимая сына в объятиях. Что-то кольнуло в груди. Кэти облокотилась на стену и прикрыла глаза. Она услышала, как к дверям приближается кто-то ещё — открыв глаза, она увидела, как опираясь на трость на порог вышел мужчина. Деревяшка с глухим звуком выпала из его руки, и он прерывисто выдохнул, прежде чем решился обнять Симона. Время растянулось и плавилось вместе с горячим воздухом, тишина нарушалась только короткими всхлипами женщины.

— Это ты привела его сюда? — наконец, повернулся к ней мужчина. — Мы так благодарны. Я Рон, отец Симона.

На лице Рона уже заметны морщины, волосы выгорели и на лбу виднелись залысины. Он смотрел на Кэти усталым взглядом, в его тёмно-зелёных глазах читалась благодарность, смешанная со страхом. Он аккуратно взял женщину за плечи, отстраняя от Симона. Она встала, прильнув к его плечу и коротко кивнула Кэти. Симон стоял неподвижно, будто не веря, что всё это действительно происходит. Женщина взяла его за руку, приглашая в дом.

— Я Дженис, — женщина представилась, когда они, наконец, скрылись от жары в прохладе дома. — Не совсем понимаю, как вы тут оказались…И… И где же Хелена, но…

— Я Кэти, — она нашла глазами стул и села, откинув голову на спинку. — Да, мы пришли вместе, но о вашей дочери Симон расскажет сам, — она устало выдохнула.

— Мы благодарны за то, что он сейчас здесь, Кэти, — Дженис кивнула, возвращаясь к Симону.

Кэти наблюдала за тем, как Симон, устроившись между родителями на небольшом диване что-то рассказывал. Она почти не слушала потому, что всё, о чём они сейчас говорили было не для неё. Они не говорили о Центре, о Риверкосте и трейсерах. Только о том, как чувствует себя Симон, о детстве, о Хелене и о том, как они скучали. Она переводила взгляд, блуждая им по почти пустой комнате. Сквозь неплотные занавески в дом попадал свет, в лучах которого мельтешила пыль. Шкаф без дверей, стол и четыре стула, вот всё, что находилось здесь, помимо того дивана.

Кэти вздохнула, вспомнив свою семью. Она так и не узнала за все эти годы, куда пропали родители, жив ли брат. Спрятавшись за своим страхом в первые дни после побега из «Прайма», она вообще не могла ни о чём думать. Всё, чего она тогда хотела — чтобы не нашли. Военные ещё иногда мельтешили в небольшом городке, где она укрывалась несколько недель, но Кэти так и не хватило духу выйти к ним, рассказать о том, что видела и что знает. Выходила из укрытия днём, в самую жару, пока никто не видит. Наблюдала, как заражённые умирают, как те, кому удалось пережить отравление перетаскивают трупы к окраине и сжигают. Плавящий воздух дым, столбом поднимался к небу, и она наблюдала за ним ежедневно. Однажды в город приехали Надзиратели и Кэти снова пришлось бежать.

В Риверкосте, куда она пришла через неделю Надзирателей было ещё больше. Она встретилась с Леоном, который помог спрятаться и пообещал защиту взамен на… Теперь она и не знала, повело ли ей встретить старика. Он всё время улыбался, говорил загадками и полунамёками, но тогда ей было всё равно, кто он, и кто за ним стоит. Потом Леон познакомил её со связным, дававшим указания. Каждый раз она боялась его прихода, ведь он мог привести с собой Надзирателей или ещё кого похуже. Леон сдержал обещание и постепенно Кэти привыкла выполнять приказы, не запоминать лиц тех, кого к ней присылали. Она старалась не вспоминать и не жалеть. Просидела на месте столько долбанных лет…

— Мама, папа, я скоро уйду отсюда. Мне нужно было убедиться, что у вас всё хорошо… Но Хелена, она сейчас у Надзирателей…