Он как раз вскинул на неё брови, будто ждал чего-то. Леська проигнорировала молчаливый вопрос, продолжая шагать вперёд.

– Ты что, не собираешься назвать нам своё имя?

– Бегу и падаю, – сощурилась Леська, пристально разглядывая чужака. На него она смотрела без смущения, он не вызывал у неё совершенно никаких чувств.

– О'кей. Буду называть тебя Красавицей, тем более, что это непреложная истина.

Услышав, набившее оскомину слово, Леська фыркнула:

– Ты не оригинален.

– И не пытался, моя Красавица.

Оттого, что к отвратительному эпитету он добавил притяжательное местоимение, Леську передёрнуло. Так и послала бы его куда подальше!

– Давай, поведу твой велосипед, – предлагая помощь, Фёдор зашёл с Леськиной стороны, чем снова дал ей повод посмотреть на него. Что это с ней?

– Спасибо, я сама, – покачала головой Леська, хотя предложение было приятно ей до умопомрачения. Если бы они шли вдвоём, она бы не отказалась от помощи, но они, увы, были не одни!

– Хорошо, тогда дай ведро! – не дожидаясь её ответа, он снял с руля Леськин скарб и спокойно зашагал рядом. Она в это время смотрела на свои пальцы: они все были испачканы ягодным соком. Мысленно Леська застонала и спрятала грязные ногти. Может быть, он не заметил?

Оттого, что Фёдор шагал рядом, она испытывала какие-то непонятные, совершенно новые ощущения. Была натянута, как струна, напряжена, тонко чувствовала его близость, как испуганное животное чувствует хищника.

В тени, на подоконнике минимаркета, развалилась трёхшёрстная кошка. Фёдор протянул руку и мимоходом погладил разомлевшее на жаре создание. Если он ещё и кошек любил… Хотя, впрочем, это не имело значения. Ей следовало бы подумать, как незаметно разойтись с ними, расстаться под каким-нибудь благовидным предлогом. Мало того, что они оба старше её оба…

– Вы не местные? – поинтересовалась Леся.

– Я из Москвы, а Лёха – из Краснодара.

– Понятно. – Могла и не спрашивать. Риск повышался с каждой минутой. Почему жизнь её вечно сводила с людьми, для которых Леська представляла опасность? Которая была тем выше, чем меньше они эту опасность предполагали. Все краевые, а уж тем более столичные жители, приезжали они летом или зимой, считали себя на голову выше горожан – это делало их особо уязвимыми. А этих, от которых за версту пахло деньгами, и подавно. Прямо-таки гремучая смесь. Она не хотела навредить ни одному из них.

– Олеся! – голос матери заставил её так резко обернуться, что коса чуть не упала на спину.

Родительница стояла у двери минимаркета с полными пакетами.

Как она оказалась в магазине за три квартала от дома, да ещё и в самое пекло? Почему сейчас?

– Мама, – Леска принялась лихорадочно думать, как бы избавиться от новых знакомых, пока мать не взяла их в оборот, но при этом избежать вопросов о рынке и вырученных деньгах, чтобы парни не приняли её за торговку?

– Вот ты где… – мать вопросительно и вместе с тем неодобрительно уставилась на молодых людей. Несмотря на все её особые взгляды, она, как и самый консервативный родитель, не приветствовала пустых знакомств дочери.

– Вся работа выполнена, – поспешила отчитаться Леська, доставая из кармана выручку, – мама, это Алексей, а это Фёдор, – представила она, – а это моя мама – Валентина Сергеевна, – говоря, она состроила матери глаза, как бы спрашивая: “Ну как тебе мой улов?”, а сама в это время продолжала лихорадочно думать, как безболезненно завершить знакомство. Она готова была что угодно сделать, лишь бы не подвергать Фёдора риску. Он казался ей слишком порядочным и оттого беззащитным.

Мать неоднозначно подняла брови: “Посмотрим”.

– Позвольте, возьму Ваши пакеты, – Фёдор тут же галантно перехватил материны покупки, сунув ведро Алексею.

Тот покорно взял его, и произнёс одними губами, торжествуя Леське в лицо: “Олеся”.

Леське ничего не оставалось, кроме как наблюдать, как мать отдала пакеты, согласилась, что ребята проводят их, как она позвала их на чай, как пригласила заглядывать в гости, пока они в городе, как она многозначительно улыбалась Леське, давая понять, что такого шанса нельзя упустить.

Леська посмотрела на парней глазами матери. Мама издали чувствовала запах денег – этого у неё было не отнять. Этот запах льнул к мальчишкам, как рубашка, которая натягивалась у Алексея на груди. Его совершенно простые шлёпки (явно кожаные), слегка потёртые (наверняка лично Кельвином Кляйном) джинсы, крутой смартфон Фёдора, даже его прическа, обманчиво простая и небрежная, кричали о деньгах.

Мать как бы невзначай принялась расспрашивать ребят о том, кто чем занимался, надолго ли приехали, кто их родители?

Леська слушала, и с каждым словом ей становилось всё хуже и хуже. И Фёдор, и Алексей были детьми состоятельных родителей: Фёдор – наследником успешного владельца масс-медиа (чтобы это ни подразумевало), Алексей – сыном профессора, который лекции даже за границей читал.

Это значило, что следующие несколько недель, а может даже до начала учёбы, ей будет позволено проводить в их обществе сколько угодно времени, гулять до утра, бегать на море по сто раз на дню и даже кататься на мотоцикле. Мать будет сама ходить на рынок и поливать овощи, она Леське слова не скажет, даже если та не будет появляться дома сутки напролёт. Леська опустила голову и вздохнула глубоко, но чтобы никто не заметил. Ей придётся приложить максимум усилий, чтобы ничего плохого не произошло.

Назавтра, вернувшись с “торговой каторги”, она застала Лёшу в гостях у матери. Он, разумеется, ждал её, Леську.

– Мы сегодня с ребятами в клуб идём, “Саваж” – слышала про такой? – спросил он, медленно прихлёбывая ледяной домашний квас из самой дорогой, и поэтому самой любимой матерью кружки.

«Саваж» Леська не любила. Там вечно было полно наглых типов, драчунов и явных наркоманов. В такое место стоило отправляться только под охраной, как минимум, десяти человек. Она, не будучи себе врагом, туда не хотела, но мать копалась поблизости, поэтому Леська не могла сказать первое, что пришло на ум. Выбрала нейтральное.

– Слышала. На севере который, да?

– Да. Только мы в вашем городе мало кого знаем, – явная ложь, – не составишь нам компанию? Если, конечно, твои родители позволят.

– Конечно, позволят, – мать присела за стол, – и, конечно, составит. Правда, Олеся? – она нимало не заботилась о Леськиных желаниях. Налила себе прохладный напиток и немного поболтала с ними, попутно вытянув из Алексея обещание позаботиться о её дочери.

– Как только тебе пришло в голову пригласить меня в это гиблое место? – возмутилась Леська, стоило им выйти за калитку, и оказаться вне зоны контроля матери.

– В любви и войне все средства хороши, Олеся, – беззастенчиво рассмеялся Алексей, явно довольный тем, что знает не только Леськино имя, но и адрес. И успел заручиться поддержкой родительницы. Ей захотелось со всей силы пнуть его в голень. – Как думаешь, если вечером мы идём на свидание, я уже могу чмокнуть тебя в щёку? – поинтересовался он и посмотрел на её губы так пристально, что невольно она опустила глаза на его большой рот. Он совсем не казался ей притягательным.

– Размечтался! И у нас не свидание! Мы просто идём в клуб! – отрезала Леска, захлопывая калитку.

Поворачивая к дому, она скрипнула зубами.

Такси давно уже ждет, наматывая простой,

Так что быстрее выходи наружу.

Поломанные. “Та сторона”

Звонок раздался как раз в тот момент, когда Леська заканчивала красить губы прозрачным блеском. Она бросила матери “Я сама” и, подхватив ключи, вышла во двор. Она не торопилась, поэтому успела похолодеть от впечатления, которое смогла произвести на Алексея. Сначала его взгляд замер на ней, словно не её, а другую девушку он ожидал увидеть. Потом он медленно моргнул и скользнул по Леське, оставив на бёдрах, животе и плечах выжженную дорожку. А потом ей показалось, что он выругался и прочистил горло, прежде чем поздороваться с ней.