Тонкое лицо вызывало у Леськи необъяснимую тревогу, вкупе с внутренней симпатией, как встреча со старым другом, который что-то недоговаривал. Размеренность в словах, располагающая дружелюбность – таких людей Леська любила. В аккуратном лице, медленных движениях, ухоженности, чувствовалась порода. Девушка наверняка была воспитана в уважении к окружающим, в признании равенства людей на земле, в тепле. Сейчас, в кратком деловом разговоре, она отдавала это тепло ей, Леське: нежно улыбалась, смотрела не отводя глаз, говорила просто. Что же тогда настораживало? Почему где-то внутри, где рождается в человеке самая сущность, Леське хотелось не просто спросить, а крикнуть: “Скажи, ну скажи, что происходит!?”

– За кухню Вы можете не беспокоиться, – ободряюще кивнула Леська, предполагая, что нервозность – следствие предстоящего мероприятия, отнимающего все силы Ксении, – я её абсолютно всю беру на себя. Если начало мероприятия в семь вечера, я бы хотела прийти с утра. Примерно в восемь, – всё ещё стремясь разобрать природу непонятного чувства, пояснила Леся. – Продукты доставят накануне. Как только я буду знать, в котором часу это произойдёт, позвоню Вам, чтобы иметь возможность приехать и проконтролировать. С моими поставщиками обычно не возникает накладок, а если что и происходит, то мне сообщают заранее, чтобы у меня была возможность внести корректировки в меню. Если это случиться, их я тоже с Вами согласую, – постаралась она успокоить собеседницу.

– Хорошо, – Ксения ласково кивнула, продолжая думать о своём.

– В середине дня, где-то после двух, мне потребуется небольшой перерыв. Примерно на сорок минут – освежить голову – пройтись.

– Конечно, – Ксения кивнула, – я не против.

Они обсудили необходимость присутствия официанта. Вообще, Леська любила работать одна: сначала готовить, потом обслуживать. Но такое было возможно, только когда на ужине присутствовало меньше десяти человек, у Ксении же планировалось двадцать три. Пытаться угнаться за таким количеством гостей – заведомо обречь себя на провал. Поэтому они договорились, что присутствие одного официанта – обязательно. Ксения предлагала нанять двоих, но Леська любила “приглядывать” за столом. Так можно было увидеть, что кому-то недосолено, кто-то с аллергией, кто-то не готов притронуться к крабам, кто-то не ест гарнир, для кого-то мясо не дожарено, кто-то вообще всем недоволен. Увидеть и среагировать. Но чаще она слышала похвалы, видела довольные лица, принимала комплименты.

– Ольга Ивановна говорила, что я могу не волноваться о качестве и времени. Она безмерно хвалила Вашу ответственность, – Ксения осторожно убрала волосы со лба.

– Спасибо, – Леська ощутила тепло, которое, она знала, отразилось в глазах, – приятно слышать.

– Она говорила, что Вы молоды…, – протянула Ксения, явно желая что-то спросить.

– Но Вы не ожидали, что настолько, – привычно кивнула Леська.

– Не ожидала, – лицо скрасило мягкое смущение, и опять мелькнула очаровательная щербинка, – обычно люди, о которых говорят с таким почтением, как минимум измучены артритом.

Они рассмеялись. Впервые за встречу Леська почувствовала, что девушка как-то расслабилась, словно забыла про все несчастья и горести, которые ждали её за стенами кафе.

– Ну, про почтение, Вы преувеличиваете. Думаю, максимум, о чём упомянула Ольга Ивановна, это кексы с сырной начинкой. То, что её повар никак не может их освоить, не значит, что это такое уж неимоверное умение, – Леська пожала плечами: она привыкла, что клиенты не ожидают увидеть профессионала в лице девушки едва перешагнувшей за двадцать. Ей так часто пеняли молодостью, что впору было начать какие-нибудь процедуры по состариванию. У неё был на это только один ответ, единственное доказательство: результаты работы. – Сейчас Вы можете спокойно положиться на рекомендации Ольги Ивановны, она меня знает почти пять лет, – постаралась добавить спокойствия Леська, про себя послав очередную благодарность старой знакомой Алексея Григорьевича, – я же даю слово, что не подведу Вас. Может случиться, всё, что угодно. Мы не застрахованы от непредвиденных обстоятельств. Я обещаю, что приложу все усилия, чтобы решить какие бы то ни было проблемы. Приложу все усилия, как если бы на моём месте были Вы сами. Застолье будет организовано в лучшем виде.

– Хорошо, я Вам верю, – молодая женщина снова улыбнулась и кивнула, – у меня теперь родилась ещё одна просьба.

Леська приподняла брови.

– Вы могли бы добавить в меню лазанью?

– Лазанью? – брови у Леськи взлетели ещё выше, – в традиционное русское меню лазанью?

– Да. Сможете сделать?

– Конечно, смогу. Но надо ли?

– Да, её будет есть только один человек. Я Вам на вечере покажу, кто это. Классическая итальянская лазанья, без всякого… выпендрёжа.

– Ок, без проблем, – согласилась Леська, – можно тогда и с моей стороны просьбу?

– Да, – невозмутимо согласилась Ксения, как будто была уверена, что ничего неисполнимого у неё не могли попросить.

– Две порции лазаньи я бы хотела забрать с собой, – Леська внимательно посмотрела на собеседницу. Часто её просьба унести часть приготовленного воспринималась, как что-то из ряда вон выходящее, непрофессионализм. Как будто еда хозяина была священна для раба, и он не имел права её пробовать. Как будто еда не была приготовлена Леськиными руками, как будто посягая на суп, Леська посягала на золотые украшения. И опыт показывал, что работать с такими людьми было архи сложно. Уносить еду молча, как делали другие повара, она считала некорректным, а вносить в договор заранее – глупым. То количество еды, которое им с Маськой требовалось, не превышало размеров дегустационных порций. – Это любимое блюдо моей дочери. С тех пор как она посмотрела «Гарфилда», лазанья – её царь и бог!

– Конечно, – собеседница кивнула каким-то своим воспоминаниям, – думаю, это справедливо. Вы можете приготовить с запасом и забрать по три порции каждого блюда. У меня возражений нет. Абсолютно никаких.

– Спасибо, – Леська снова почувствовала благодарность, – в большем количестве нет необходимости. У меня маленькая семья: я и дочка. А у Вас дети есть?

– Да, тоже дочь, – Ксения стряхнула невидимую пылинку со скатерти.

– Сколько ей?

– Три.

– Мы не обговорили детское меню.

– Её не будет на празднике, – лёгкий вздох вернул на тонкое лицо печаль.

Короткий ответ и никаких пояснений. Ни того, что девочка гостит у бабушки с дедушкой, ни того, что она приглашена к подружке – ничего. Леська пригляделась внимательнее. Ксения опустила глаза. В общем-то, Леська и не имела права ни на какие объяснения. Она просто хотела понять, что делает ребёнок, когда его отец отмечает день рождения?

Конечно, намечался взрослый праздник и у богатых были свои причуды. Она про это знала не понаслышке. Ей, повару, уж точно не было места среди чужих семейных разборок. Да и проще, когда дети за столом не присутствуют – ни тебе отдельного меню, ни особых украшений блюд, ни отсутствие жареного-перчёного-солёного, ни подсчетов лишнего жира. И всё же грусть в глазах матери была близка Леське, как никому…

Сегодня она узнает о причинах этой грусти. Сегодня она узнает многие тайны Ксениной семьи. Как бы она не хотела остаться в стороне, заткнуть уши, закрыть глаза, за годы работы поваром на семейных торжествах, Леська смирилась с тем, что личные тайны чужих людей становятся и её достоянием тоже.

За твоей спиной я дышу так тяжко.

И ты слышишь, как громко бьется пульс мой…

Поломанные. “Та сторона”

Всё необходимое для начала работы Леська приготовила до того, как прикоснулась к первым продуктам. Она любила быть уверенной, что вся утварь в наличии. Педантично разложила по местам посуду и расставила в шаговой доступности кухонные принадлежности. Кастрюли и сковороды, ковши и контейнеры, ёмкости и доски, прихватки и измерительные приборы – на новой кухне в первую очередь ты должен побеспокоиться о наличии всех требуемых элементов.