– Без нее не пойду, – твердо ответила Зинаида.

– Ну ладно, ладно, приходите на наше место, – и он исчез за школьной калиткой.

Толстая неповоротливая Галка Титова, споткнувшись о Петьку Сидельникова из 9 «Б», чуть не рухнула со школьного крыльца.

– Ты чего, корова… – послышался отборный мат, – смотри куда идешь, так и задавить можно.

Галка не обиделась. Она привыкла, что ее обзывают лошадью, слоном и даже трактором. Она смелась над собой вместе со всеми. А куда ей было деваться? Жизнь, считала она, не выбрала ее в любимчики, а строила всяческие козни. Мать с отцом, как многие родители, особенно не задумывались о воспитании ребенка. Сыта, одета, умыта и, слава Богу. На внешний вид дочери не обращали никакого внимания. Хороший аппетит для подростка – естественное состояние. А Галя наворачивала за троих подростков, заедая двойки, обиды, унижения сладкими булками.

– Давай быстрее, замучилась с ветром бороться. Сейчас по домам, а через час в «Жасмин» пиво пить. Все, иди! – скомандовала Зинка и быстро исчезла.

Галя Титова вовсе не хотела идти в такую жару пить пиво, но она даже не рассматривала иные варианты и обреченно побрела по улице.

Учебный год подошел к концу. Ребятам снесло головы от жары и свободы. Десять учебных лет остались за плечами. Гуляй, молодежь! Под таким девизом Зинка быстро умяла лежащие на сковородке котлеты, убрала в хвост свои тяжелые русые волосы и выскочила на улицу, как пробка из бутылки.

Она бежала, подгоняемая ветром. В ее юной головке не было никаких мыслей, и это состояние создавало особое настроение.

Мальчишки уже сидели в излюбленном месте – недалеко от кафе «Жасмин». Ребята давно присмотрели уютное гнездышко среди кустарника, притащили туда пару бревен, из фанеры соорудили стол и назвали свое заведение «Жасмин 2» или «Сирень 1», коротая там все свободное время. Играя в карты, распивая спиртные напитки и накурившись до тошноты, они чувствовали себя взрослыми. Что за такой безответственный возраст, когда совсем не задумываешься о последствиях? Здоровье – это где-то в другом измерении, в иных мирах, в ином возрасте. Ребята дымили вовсю, не исключая девчонок, ругались отборным матом и запивали все это пивом или вином.

Волга дышала приятной прохладой, и Кольке не хотелось вылезать из ее вод. Он долго плавал, нырял и просто лежал на спине, вглядываясь в яркое небо без единого облачка. Спортом он не увлекался, но кулаки отработал. Удар у него был жестким, сильным и реакция, достойная хорошего боксера. Его нельзя было записать в красавчики, но мужской шарм присутствовал. Если ему кто-то нравился, он добивался своего без особого напряжения. Недавно Николаю исполнилось двадцать пять лет. Четверть века пролетела быстро, не зацепив его ни настоящей любовью, ни интересным делом. Он несколько раз устраивался на работу, но долго там не задерживался. Николай хотел свободы и независимости, смутно представляя, что это такое. Для него много свободного времени и денег – и была та самая свобода. Он выбрал свое «колесо судьбы» и покатился по дорожкам, не управляя этим колесом, не имея желания вылезти из него. Как говорится – засосало!

Высохнув под палящим солнцем, надев рубашку и шорты, Колька отправился к другу детства Виктору Скворцову. Витька по прозвищу «скворец» трудился на прогулочном теплоходе. Он был хорош собой, легок в общении, высок ростом и далеко не глуп. Матросская форма, речной ветерок кружили головы девчонкам, выдувая последние мысли. Они замирали перед такой красотой и пламенным взором, готовые к любым приключениям, не задумываясь о последствиях. Как правило, все быстро начиналось и быстро заканчивалось. Витькины чувства ограничивались сексуальными утехами. В выходные дни на прогулочный теплоход невозможно было попасть из-за влюбленных девчонок, способных на все. Виктор Скворцов знал, чем занимается его друг детства, хотя Николай никогда ничего не рассказывал. Влезать в Колькину жизнь не хотел. Скворцов считал, что каждый устраивается в этом мире, как хочет и как может. Он пытался устроить друга на работу, но не сложилось. Колька для Виктора был загадкой. Он не бегал за юбками. Мог обходиться без женщин достаточно долго и не любил шумные компании. Разные по темпераменту, они дружили с первого класса и, несмотря ни на что, уважали друг друга.

Николай застал Скворцова с очередной влюбленной дурочкой. Витька так называл девчонок – «влюбленные дурочки». Они все были готовы прыгнуть в его объятия по первому зову.

Дав команду девушке высаживаться на берег, он тут же про нее забыл.

– Привет, Колян, рад тебя видеть, вовремя ты появился. У меня есть часок свободный до смены. Пошли в кафе, жрать хочу.

– Пошли, – наморщил лоб Колька.

– Чего такой хмурый?

– Да как-то день не заладился с самого утра.

– А чего так? – Витька прошел на открытую веранду и занял столик возле вьющегося по стене плюща. – Люблю здесь сидеть – тенечек, ветерочек. Чего будешь?

– Пиво и яичницу по-флотски. Слушай, Вить, я сегодня икону нашел.

– Старинную? – спросил заинтересованно Скворцов.

– Да какая старинная, так, ерунда.

– Ну и что дальше? – Витька выжидающе смотрел на друга.

– Да чего-то на душе муторно, еще там три свечки и хлебушек какой-то.

– Где «там-то»?

– Да в сумке: икона, свечки и хлеб, – раздражаясь, Колька выругался.

– Просвирки что ли?

– Ну, может и просвирки. Я не разбираюсь. К чему бы это?

Витька, усмехнувшись, развалился на стуле, положив ногу на ногу.

– Ну, брат, это тебе привет с того света.

– Чего? – Колька привстал.

Худенькая официантка принесла поднос с дымящейся яичницей и улыбнулась Витьке. Он подмигнул ей и придвинул к себе тарелку.

– Ну, Колян, налегай на пищу насущную.

– Чего ты сказал, придурок, какой привет с того света? Отвечай за базар!

– Ты себя, Коля, слышишь, а? За какой базар я должен отвечать? Жри давай, пока горячая. Сам подумай – свечки, просвирочки… Может, там еще что-то было? – Скворец подцепил кусок яичницы и отправил его в рот.

– Книжка была.

– Как называется?

– «По ту сторону жизни», – тихо ответил Колька.

У Витьки округлились глаза. Вилка застыла в воздухе.

– Вот видишь, о чем я и толкую…

– Нет, не вижу и не понимаю.

– Книжка все на свои места расставила. Название само за себя говорит – «По ту сторону жизни». Значит, тебе привет с того света.

– От кого привет? – Колька весь напрягся.

– А чья икона? Кто на ней изображен?

– Не знаю. Мужик какой-то с седой бородой.

– Вот от него и привет! – и Витька заржал так громко, что все посетители оглянулись.

– Дурак ты, Скворец, – Николай взял вилку и начал ковырять ею в тарелке.

– Эй, ау, дружище, о чем думаешь?

– А чего ему надо от меня?

– Кому? – не понял Витька.

– Да мужику этому с иконы.

– Ну, брат, не знаю… Это думать надо, а мне сейчас на работу. Ты в церковь сходи, поговори, скажи: так, мол, и так, иконку нашел, – и Витька опять рассмеялся.

– Ну чего ты все ржешь, как лошадь? – возмутился Колька.

– Колян, я ведь шучу. Ты чего, брат, шуток не понимаешь? Да мало ли что люди находят, не заморачивайся.

– А что мне с этим делать? – не унимался Колька.

– Просвирки съешь, книжку прочитай, иконку со свечками дома в угол поставь. Не думал, что ты такой мнительный. Это ж надо, в привет с того света поверил. Забудь! Ладно, я пошел, мне пора, а ты доедай, а то неизвестно, что с тобой дальше будет. Может, на пост сядешь, – и он, рассмеявшись, отправился к выходу.

Ветер пригнал откуда-то спасительные облака, и сразу стало легче дышать. Яркая белая вата появилась очень вовремя для восьмидесятилетнего Михал Михалыча из двадцать пятой квартиры. Он сидел на ветеранской скамеечке под липой, наблюдая за узорами на небосводе. Вдовец со стажем еще недавно был завидным женихом, но так ничего и не сложилось. Михал Михалыч – один из самых уважаемых людей в городе. Он имел звание профессора технических наук. Соседи его так и прозвали – «профессор» и относились с большим почтением.