«Запись № 1. Военнослужащий — Вернов Никита Николаевич. Звание — лейтенант. Возраст — 25 лет. Войска — отряд по спасению первого класса.
Каждое утро мы собираемся, облачаемся в защитные костюмы берём все необходимые приборы и идём на поиски людей. Нам выдали памятки по определению людей к классам, после произошедшего. Правительству надо найти людей, способных продолжить здоровое потомство, не рискуя заболеть от второго или третьего класса людей. Действуем оперативно, ведь каждую секунду, минуту, они хватают дозу радиации, переходя из первого во второй, а там уже и в третий класс, становясь непригодными. Непригодных убиваем. Такой приказ и я всё это понимаю, но вчера один из нас нахватался так много радиации, что его положили в больницу. Но это не самое ужасное, ведь три дня назад Коле пришлось убить своего ребёнка. Малыш не узнал отца за маской, но смотрел с надеждой. Сразу после этого Коля вышиб и себе мозги. Я сначала не понимал всего этого. Просто выполнял приказы, до тех пор, пока не убил десяток детей-сирот, которым мы сказали, что отведём их в игровую комнату, где накрыто покушать. Повели их впереди себя, они шли болтали о том, что сейчас всё станет лучше. Крохи по 5–7 лет. А нам в наушники прозвучал приказ открыть огонь. Я зажмурил глаза и зажал спусковой крючок. Отпустил только после того, как кончились все патроны. Ночью я почти рыдал, не понимая зачем война. Почему всё именно так. Главное теперь самому не сойти с ума.
По результатам записки вынесен приговор к отстранению военнослужащего от работы в отряде. 04.08.2032.»
В те времена много судеб порушилось. Погибло много людей и даже дети. Те, кому погибать было совершенно не обязательно. Такой уж этот мир. Справедливости нет и не будет. Надо уметь жить в таком мире.
«Запись № 2. Военнослужащий — Кисель Александр Иванович. Звание — капитан. Возраст — 31 год. Войска — ВКС[1] (нынче входит в отдел по возобновлению функционирования ЛА[2]).
Помню войну. Летали, бомбили, сбивали. Пропаганда работала так, что каждый был рад умереть за свою страну. Как наши, так и противники, но когда задавались вопросом почему идёт война, то тут ответ дать никто не мог. Началась, идёт. Вот и воюем, кто как может и умеет. Весь мир по уши в крови друг друга и многим это нравится. Всё изменилось с приказом рано утром. Это было 25.05.2032. Мы должны были сравнять с землёй город, в котором не было военных сил противника, а если и были, то немного и это не было необходимой мерой. Однако кто я такой чтобы спорить? Я сел в кабину и полетел. Нам не говорили какое оружие повесили, но я точно знал, что это что-то мощное, по крайней мере это было ясно из заданной высоты бомбардировки и скорости. Мы заняли эшелон. С высоты в 11 км и летя на скорости в 1200 км/ч мы сбросили свои бомбы. Город под нами вспыхивал яркими вспышками, а люди в низу гибли тысячами. Хотя для нашего правительства — это вовсе не люди, так грязь, тараканы, крысы. Сейчас вообще людей нет. Мы тоже не люди. Всё, что мы тут творим — нам ещё вернётся.
По результатам записки вынесен приговор — тщательно следить за поведением военнослужащего, а в случае чего — принять все необходимые меры. 05.08.2032.»
Я закрыл эту папку и отправил её к предыдущей. Многие документы были замазаны чёрным, но полоски легко можно было оторвать, однако сейчас на это времени нет. Передо мной до сих пор стоял вопрос о том, что тут произошло, раз они учинили бойню. Искать долго не пришлось и ответ словно сам попал мне в руки. Это был ежедневник того офицера, что был главным в этом отделе. Почерк у него был красивый, но было видно, что писал он со злобой, либо очень торопился.
«Ёбаная секретность не даёт мне возможности обсудить всё что происходит. Никому вообще не даёт. Все тихо сходят с ума, стараются держать себя в руках, но как это возможно, если тут такое происходит?! После ядерного удара 25 мая, нам ответили тут же. Системы ПРО[3] противника выдержали далеко не все ракеты, но наши пропустили ещё больше. Мы обменялись ещё ракетами на следующий день, после чего от страны ничего не осталось. Связь с правительством была на время потеряна, а когда восстановили, то дали чёткий план, что делать. Первым делом — деление людей на классы. Первый — здоровые, второй — больные, но с шансом выздоровления, а третий — едва живые люди, которых следует уничтожить. Мы сформировали отряды и начали заниматься этим, но в первую очередь у себя. Я старался ограничивать информацию и подстёгивать людей выполнять приказ, ради светлого будущего страны, ведь именно от нас сейчас оно зависело. Как бы, блять, не так. Мы лишь как псы выполняли приказ. Мы все заведомо мертвы. Радиация расползается по всему миру, и скоро не останется ни уголка без неё! Но это куда не шло. Вскоре солдаты стали противиться приказам, ведь убивать женщин, детей и стариков никто не хотел. А людей из первого класса почти не осталось. Мы их держали в убежищах и отдавали самое лучшее, ведь так требовало правительство. Потом пришла новость о самоубийстве солдата из-за того, что тому пришлось убить своего сына, 14 лет. Чёрт возьми, да я бы не смог убить своего сына. Это был не единственный случай суицида. Скоро ещё два солдата покончили с собой. Связь с правительством в конец оборвалась, и я неделю поддувал огонь в это пекло, словно через меха в кузнице. Дело шло хорошо, мы нашли много людей первого и второго классов. Но что с ними дальше делать? Держать их в убежище до тех пор, пока снаружи не станет лучше? Но там не станет. Народ перестал слушать меня. Все валится к чертям. На днях поругался с командиром одного из отрядов из-за того, что не отпускал в сектор, где предположительно могут быть его родные. Но это в 200 км от базы! Если они и там, то шансов, что они принадлежат хотя бы второму классу — мало. После этого он пошёл на задание с отрядом и пропал. Так поступило и ещё два отряда. Нас осталось мало, и я не понимаю почему мы тут до сих пор «работаем». Я вчера предложил всем закончить работу, и пойти кто куда хочет. Людей отпустить, нам их толком кормить то нечем. Майор Радионов был против, так как считал, что все должны служить родине. Я ему сказал, что это будет приказ, и он не имеет права его ослушаться. Меня поддержали другие офицеры, но мы пока отложили это вопрос.»
В ящике лежала ещё одна папка без надписей, без всего. Я открыл и достал лист.
"12.07.2034.
Всё вышло из-под контроля, чего и следовало ожидать. Люди на поверхности объединились и начали полномасштабную войну, которую мы не в силах вести. Наши войска день за днём сдают позиции, а в армии растёт число дезертиров! Вчера весь лагерь на юго-западе целиком перешёл на сторону народа! Вся техника, патроны и вся провизия перешла на сторону противника без единого выстрела, а что самое главное — перешли люди. Скоро будет попросту некому воевать. Мы сами этого заслужили, тут никто не спорит. Вчера поступил приказ от остатков правительства, что необходимо сворачивать все центры, а также уничтожить всю информацию. Ещё дали адреса мест, куда надо попасть и тоже всё зачистить. Короче последним нашим шагом в этой войне с собственным народом будет уничтожение улик о том, как это война началась и вообще всего. Я всегда был противником уничтожения истории, но меня такие вещи не касаются. Не того я ранга. Значит буду выполнять. Только не знаю, как жить дальше."
В целом мне была ясна картина происходящего. И бойня произошла по инициативе патриота. А остальной персонал, скорее всего, почти целиком покинул комплекс до этого. Забрав всё, что можно, я застегнул рюкзак и пошёл прочь. Дальше я хотел пройти к главнокомандующему всем этим комплексом, ведь там можно найти что-то более интересное. Его кабинет был где-то в том же районе, что и медицинский, поэтому мне пришлось вернуться к перекрёстку, где мы с Инной и разошлись. Подойдя в нужное место, она вышла мне на встречу.
— Ну как у тебя дела? Я была в кабинете главнокомандующего, там всё выжжено, как после пожара и искать там нечего, но что самое интересное полоса, где огонь остановился очень чёткая.
