Призраки Андре воплощали для Фанни только многообразные виды угрызений совести. И эти призраки являлись из маленькой виллы на берегу реки!.. Марта наполняла ими каждый вечер всю окрестность!.. Когда исчезнет Марта, с ней вместе исчезнут и призраки!.. О! как Фанни ненавидела эту женщину, которая хоть на одно мгновение могла мечтать сделаться владелицей Ла-Розере и, казалось, дала обет погубить ту, что заняла ее место!

Пробило семь часов, когда Фанни вошла в замок.

Она знала, что время до трех часов ночи будет тянуться очень медленно, особенно, если она останется одна с неотступной мыслью о преступлении… Ее пальцы горели с тех пор, как она совсем близко увидела шею Марты… ненавистную шею… такую хрупкую…

Только немного стиснуть ее! Она уже ощущала эту шею под своими пальцами!.. и ее пальцы судорожно, с дикой радостью стискивали шею этой женщины, не умевшей молчать…

Лакей доложил, что в гостиной ждет господин де ла Мариньер. Он приехал на автомобиле осведомиться о состоянии здоровья господина де ла Боссьера.

— Прекрасно! — подумала Фанни. — Я оставлю его к обеду и он поможет мне скоротать время!

— Вы доложили хозяину?..

— Катерина постучалась в дверь хозяина, а он велел ей проваливать, и к тому же таким грубым голосом, что Катерина испугалась и спустилась вниз в слезах. Катерина не может больше здесь оставаться… а так как я намерен жениться на Катерине…

— Хорошо! Хорошо! Мы поговорим об этом завтра…

И Фанни стала поспешно подниматься по лестнице на второй этаж, с большим трудом сдерживая гнев. Она гневалась не на лакеев, по вполне понятным причинам не желавшим больше служить в этом сумасшедшем доме (некоторые из них заразились той же болезнью и утверждали, что видели призраков), но на Жака — как видно, ему снова что-нибудь почудилось…

Она нашла мужа в гардеробной с ружьем на изготовку. Он глядел безумными глазами на свечу, накрытую серебряным колпачком.

Фанни вырвала ружье у него из рук. Она была вне себя от гнева. Он не сопротивлялся.

— Что еще случилось? — спросила она суровым голосом… — Клянусь, если вы будете продолжать безумствовать… я не стану больше за вами ухаживать!.. Мне это начинает надоедать!.. Да, да!.. Мне это начинает надоедать!.. Где вы взяли ружье?.. Оно заряжено?..

Жак не отвечал; тогда она уверенно и спокойно разрядила ружье. Он не сводил глаз со свечи.

— Скажете вы мне наконец, что с вами случилось?.. Чего вам нужно от этой свечи?.. Почему вы так глядите на нее?..

Тогда он отрывисто и судорожно, совсем тихо и не отрывая глаз от свечи, поведал ей ужасную тайну… Ужасную тайну свечи и серебряного колпачка!..

Когда он запер гардеробную, свеча горела!.. Ключи от комнаты были все время у него в кармане… и вот, войдя сюда через шесть дней, он нашел свечу не выгоревшей, а погашенной, и погасили ее вот этим серебряным колпачком!.. Кто же погасил свечу?..

Сказав это, Жак так испуганно поглядел на Фанни, что ее охватил страх: как бы рассудок на сей раз навсегда его не покинул… И она поторопилась успокоить мужа…

— Кто?.. Вы спрашиваете: кто?.. Бедный друг мой, это сделала Катерина, только и всего!

— Не может быть!.. Ты лжешь мне!.. Ты говоришь неправду, считая, что мой рассудок помутился!..

— Угодно вам будет выслушать меня?.. Катерина сама мне это сказала. Разве что-нибудь может быть проще и естественнее?.. Когда я шесть дней назад пришла в соседнюю комнату, вы безумствовали и вас пришлось уложить в постель. Я стала расспрашивать Катерину, и та сказала мне следующее:

— Мы убирали комнату, а хозяина мы оставили в кресле в гардеробной рядом. Внезапно мы услышали стук захлопнувшейся двери. Я тотчас же вошла в гардеробную. Там никого не было! Я хотела открыть дверь в детскую, но она была заперта на ключ. Я вышла из гардеробной и закрыла за собой дверь; конечно, я предварительно погасила свечу. Тут хозяин, как сумасшедший, ворвался в комнату из коридора, бросился к двери в гардеробную и запер ее на ключ. Вот и все, друг мой… Удовлетворяют вас мои объяснения?..

Жак с растерянным видом смотрел на нее:

— Да… разумеется… все это вполне логично… — и он вздохнул.

— Ты снова совсем болен!.. Доктор будет бранить тебя!..

Он покачал головой:

— Дорогая… любимая моя Фанни… нам необходимо уехать… Я справился в железнодорожном указателе… Ведь мы поедем через Венецию?..

— Куда вы захотите, туда и поедем, но только будет лучше всего, если вы завтра же с вашим лакеем уедете в Париж… Вы больше и дня не должны здесь оставаться…

— Да, да! Я сам того же мнения, — согласился Жак… — Я смогу окончательно оправиться только вдалеке отсюда… И каким же дураком я был во всей этой истории со свечой и серебряным колпачком… Я вел себя как глупый и легковерный мальчишка!.. А звон цепей!., вы тоже слышали его однажды… Так вот — это бренчала цепочка, которая удерживает створку оконной рамы… Я сам смеялся от души, пока эта свеча снова не испугала меня… но теперь, теперь мне все ясно… И я буду спокойно спать этой ночью…

В малой гостиной господин де ла Мариньер терпеливо ждал, пока о нем наконец не вспомнят. Его чрезвычайно интересовало все приключившееся с его добрыми друзьями. Он как раз возвращался из Парижа и прочел в вечерних газетах отчеты о событиях, сопровождавших доклад Жалу. Он привез с собой газеты для госпожи де ла Боссьер и собирался предложить ей свою помощь, если понадобится напечатать ответ…

Он горел желанием принять участие в этой громкой истории… сыграть роль доброго друга — ведь он был добрейшим человеком…

Уложив Жака, Фанни вышла к нему и чрезвычайно обрадовала старика, пригласив его остаться к обеду…

— А после обеда, — сказала она, — мы сыграем партию в безик, не так ли? И я проведу весь вечер с таким очаровательным гостем, как вы… Нас стали чуждаться с тех пор, как все говорят, что Ла-Розере сделался местом свидания для всех окрестных привидений. Вы уже знаете?.. Вечерние газеты?.. Благодарю вас, вы чрезвычайно любезны!.. О, я предчувствую нашествие репортеров… Несколько человек приходили уже сегодня… Я, разумеется, скрыла это от Жака… Да, Жалу и Мутье сделали доклад об операции, а Геллье назвала все имена… восхитительно!.. Если мы хотим жить хоть в самом относительном покое, нам необходимо уехать отсюда… и мы так и поступим, завтра же… Вот видите, дорогой де ла Мариньер, я ничего не скрываю от вас… да, мы уедем потихоньку, без барабанного боя и фанфар… я повезу моего «ожившего мертвеца» в Италию или в Швейцарию… и мы вернемся только тогда, когда о нас и думать забудут!.. Идемте в столовую!.. и расскажите мне про ваших щенят… и про бега…

Ла Мариньер уехал в своем автомобиле в одиннадцать часов вечера. В полночь весь замок, казалось, спал. На башенных часах пробило два, когда какая-то тень, стремившаяся остаться незамеченной и прятавшаяся в тенях ограды, стены и кустов, прокралась в глубину парка.

Тень эта вышла из замка через потайную дверь в башне Изабеллы.

Как ни странно, собаки, начавшие было громко лаять, вдруг замолкли, когда тень прошла мимо их конур и углубилась в густой мрак аллеи платанов.

Оттуда она свернула на боковую тропинку и вышла по ней к ограде парка. Затем она прошла несколько сотен метров вдоль ограды и остановилась перед полусгнившей и почти скрытой ползучими растениями калиткой.

И тут наша тень не в силах была удержаться от восклицания: калитка, которую она рассчитывала найти запертой, была полуоткрыта.

Изумление, охватившее ее при этом открытии, никак не входившим в программу действий этой трагической ночи, заставило Фанни несколько замедлить шаги по стезе преступления.

Но она колебалась недолго.

Она стала бы презирать себя, если бы зашла так далеко, а потом отступила бы… перед открытой дверью!.. Ее жизнь, богатство, честь ее имени, будущее ее ребенка — все зависело от одного движения, которое она должна была сделать… такого простого… такого нетрудного движения…