Томсон. И у вас их было бы навалом, вам бы только… (Сраженная Смитовой бережливостью, сбивается, глядя, как он выбирает монетку, чтобы звякнуть ею о подносик официанта. Официант смотрит на одинокую монетку. Мисс Томсон снова обретает голос.) Вам бы только пуговку расстегнуть. На кармане. (Официант удаляется с таким видом, будто говоря: «Слушай, да ты что, парень, вообще, что ли».) Я не к тому, чтобы вдаваться в ваши личные дела, но, как мне это видится (смотрит на Смита, изобразив бинокль приставленными к глазам ладонями), вы скоро превратитесь в такого, знаете, которые бегают по музеям и антикварным лавкам, собирая бронзовых обезьян и всякую прочую дребедень. Это же противоестественно.

Смит. А что естественно, мисс Томсон.

Томсон (ладонь к ожерелью). Ну вот хотя бы…

Смит. Простите, не понял, мисс Томсон.

Томсон. Я, в смысле, жемчуг. Но и вот это все естественное тоже. Надо их сюда вот опустить, в самую ложбинку. Мои жемчужинки. Естество к естеству. А что-то холодно сегодня. (Улыбка, игриво вскинутые брови.) Эх, ничего себе, да как же это вы, совсем один, сам по себе на этом поезде. Да еще с пересадкой. О, слушайте, пошли познакомлю с братом и его приятелями, а что. (Сердце, сердце, куда тебя спрятать.) Или вам хочется побыть одному. А я такая настырная. (Откуда-то дуновение «Энни Лори».) А вы ни с кем знакомиться не хотите, так надо понимать.

Смит. Скажите, вы собираетесь вернуться.

Томсон. В контору, что ли. Не знаю. Честно, просто не знаю. Целое утро сегодня в кровати провалялась, все думала об этом. Для меня ли эта трудовая жизнь. Я тут машинку такую приобрела: будит тебя музыкой и наливает горячий кофе. И вам такую надо завести. Вот чего, Смитик, вам не хватает. Руки, которая вас будит лаской.

Смит. В моих руках любая машина начнет плевать и огрызаться.

Томсон. Нет, эта не начнет. Она просто чудо. Смит. А где вы купили вашу машинку, мисс Томсон.

Томсон. Вообще-то это был подарок.

Смит. А-а.

Томсон. Причем не откажешься. Стоит в темноте на площадке у двери моей квартиры. Я об нее споткнулась и разбила стекло на циферблате. Так что и назад в магазин не сдашь. Это от парня, которому такой трофей, как я, так легко достался. Вы знаете, все время, пока я у вас работала, он следил за мной. Как вам это нравится. Какая выдержка. А знаете, что я ему сказала. (Небрежное движение рукой.)

Смит. Да.

Томсон. Правильно. И он с тех пор меня цветами осыпает, все присылает — не квартира, а похоронное бюро. Я говорю посыльному, малыш, отдай их маме или девчонке своей. Знаете, что он мне ответил. Это смех один. Он говорит, предпочитаю мужчин. (Мимолетный взгляд в вагонное окно.) Вон, смотрите, пруд у плотины, и на коньках катаются. Как здорово, вот бы туда.

Смит. Катаетесь на коньках, мисс Томсон.

Томсон. В основном задом об пол. Может, вы бы меня как-нибудь поучили. Эх, ничего себе, Сми-тик, как это я вдруг на вас налетела. (Большой глоток коктейля.) Хороший стриптиз — вот к чему я расположена. А после пересадки вы докуда.

Смит. До конечной.

Томсон. Как раз и мы тоже до конечной, только напрямую. Так это же недалеко. Ваша конечная от нашей. Мы же будем в одной и той же лесополосе. Почему бы вам не навестить нас, или мы бы к вам заехали. (Стук-бряк колес, и с завыванием гудка мимо пустых полустанков; и Смитово молчание.) Что с вами, Смитик, вы отчего так примолкли. Не хотите, чтобы мы к вам заезжали. Ну ладно, если вы там повязаны накрепко.

Смит. Нет-нет, ничего я там накрепко не повязан.

Томсон. Ну что случилось, Смитик. (Смит переламывает соломинку в коктейле.) Да бог с ним, не надо ничего объяснять. Я просто так сказала. Мало ли, может, если вам нечего делать, так захочется на коньках покататься, больше ничего.

Смит. Мисс Томсон, я же скучный в компании.

Томсон. Очень даже забавный. Немножко, правда, скряга. Но когда как следует раскрутитесь, это пройдет. По вечерам мы дома собираемся. Заходите. Там и Голиаф будет. (Округляет глаза.) Гав-гав. (Клонится к Смиту укусить, сверкающие, безукоризненные зубы оскалены.) До сих пор боитесь. Заходите. Серьезно. Мы у Джиффи. Огромное поместье. Называется «Конфетка». Первый поворот налево от Синдер-виллидж. Отборное общество. Пятьдесят спален. Личный зоопарк. А жена у него лысая. Крупный воротила. И вам может небесполезным оказаться. От вашего старомодного вида все обалдеют. Жаль, у меня не выйдет прикинуться шлангом, а то я бы тоже как вы. (Долгий взгляд на Смита.) Смитик, вы ведь неспроста такой притихший. Признавайтесь, вы тут с девушкой. Я к тому, что в прошлую пятницу вы куда-то мотались с мисс Мартин.

Смит. Вот еще новости.

Томсон. Я понимаю, Смитик, это ужасно, но детектив, который следил за мной, продолжал следить за вами, чтобы узнать, не вернусь ли я на работу. Я это к тому, что не надо мне вкручивать все эти ваши «простите, не понял», «вот еще новости» и прочую чушь. Там в лесу где-то у вас спрятано сельское гнездышко. Ну а как она-то — красивая. Ваша провинциалочка. Красотуля молочница. А может, это мисс Мартин. (Грустное лицо Смита цепенеет.) Ну-ну, Смит, я же нарочно. Всегда подтруниваю над такими тихонями. (Смит бессловесный в этом своем мирке, где нет места для мисс Томсон.) Ладно, пойду, пожалуй, к брату. Вон он как там раскачивается, туда-сюда, значит, вовсю хвастает.

Смит. Не уходите.

Проводник (выкрик за сценой). Следующая станция Плезантвиль, кому пересаживаться, приготовились к выходу.

Томсон. Это ваша.

Смит. Пять минут еще.

Томсон. Смитик, я вас не понимаю. Чувствуете. О чем вы думаете.

Смит. О том, как сходят с рельсов. В пустынном месте, чтобы потом брести в снегах по кустам к заброшенной хижине среди полей.

Томсон. Где надо изо всех сил добывать огонь трением. Друг о дружку.

Смит. Да. (Констатируя научный факт.) У вас глаза даже больше, чем они мне запомнились. А ресницы длиннее.

Томсон. Хотите взять попутчицу. В путешествие. (Взгляд огромных голубых глаз поверх «стриптизов» на Смита.)

Смит. Вам дьявольски идет быть безработной.

Томсон. Какие вы интересные комплименты отпускаете. Этакий вы конькобежец, Смит, из тех, что по льду зигзаги чертят. Молниеносно и непредсказуемо. Мне в самом деле пора идти.

Смит. Можно будет вас увидеть.

Томсон. Конечно. Завтра.

Смит. Я, в смысле, в городе, когда вернемся. Посидели бы, поотрывали клешни у какого-нибудь омара.

Томсон (вставая). Отлично. Я вам пришлю мой новый адрес. Чтобы это большое тело оставалось стройным, я не могу легкомысленно отвергать приглашения на протеин. (Нацеливая пистолетик указательного пальца.) Смотрите, не провалитесь под лед с этой вашей милашкой. Спасибо за стриптиз. Смотрите, Смитик, отдыхайте вовсю, ради меня, ладно. Пока.

Смит. До свидания, мисс Томсон.

Томсон. А если Салли.

Смит. Ха-ха, мисс Томсон.

Томсон. Ха-ха, ну привет. (Стук-бряк поезда, вой гудка, мелькание платформ, и одинокий Смит в своем обособленном мирке, Смит автономный, Смит, жаждущий слияния с толпой. Свет меркнет, тихий напев «Энни Лори».)

Уютная комнатка Смита в этом сельском приюте, снаружи обшитом досками. Вечереет. Крики совы, свист ветра, лай лисицы. За окном все в снегу. Высокие сугробы в ночных лесах и среди гор, скалистых, отливающих пурпуром в лучах луны. Смит, в отблесках каминного пламени, вращает руками перед зеркалом, стоя в длинном красном дезабилье. Наблюдает профиль своего тела в разных ракурсах, и так и сяк крутя головой. Берет туго свернутый зонт, принимает позицию «к бою», делает несколько глубоких выпадов, сопровождаемых зверским рыком. Звонит телефон.