Смит. Бип-бип.

Ширл. Заводись-заводись.

Смит. Ширл, перестань мне указывать. У меня своя голова на плечах.

Ширл. Но тебе ведь много месяцев уже не с кем было завестись толком.

Смит. Откуда столько самонадеянности.

Ширл. Ага, значит, было.

Смит. Все это фальшь, а лексикончик твой меня удручает.

Ширл. Ха-ха, Джордж.

Смит. Ха-ха, Ширл, не смешно.

Ширл. Ну еще разик, Джордж, по-быстрому. Меня друзья ждут. Ну быстренько, видишь, не зря я на лошадках езжу.

Смит (свет пламенеющими красными волнами по комнатке гостиницы и на простынях, вдруг помертвело застывших. Крик белой совы где-то в лесу. Лай лисицы). Ширл, что за друзья.

Ширл. Они внизу. Ждут.

Смит. Не понимаю, Ширл. Они там что.

Ширл. Ждут.

Смит (откидывая простыни). Ну-ка вылезай из кровати.

Ширл. Вот еще, мы ж не кончили.

Смит. Я не позволю себя использовать, пока твои друзья тебя ждут. Уходи.

Ш и р л (на коленях, обмотанная простыней). Я не одета.

Смит (приподнявшись на правом локте, левой рукой указывает на дверь; голова опущена, взгляд из-под вытянутой руки). Уходи. (Ширл, кутаясь в простыню, босая, отходит к двери.) Вон. В коридор.

Ширл. Нет.

Смит. Иди к своим друзьям. Которые ждут тебя. Пригородные прихлебатели. Ждут, пока Ширл там наверху навыступается. С каким-то типом. Не делай из меня посмешище.

Ширл. А ты им уже сделался. Каждый знает, на чем ты заколачиваешь деньги. И все смеются, от души смеются. Смеются, потому что знают.

Смит. А ты берешь их от меня и тратишь.

Ширл. И раскаиваюсь, потому что это подлые деньги. А еще они знают, что ты вытворяешь со своей негритянской служанкой. Не надо меня за дурочку считать.

Смит. Я прошу тебя, выйди отсюда, пока я не потерял терпение.

Ширл (одеваясь под простыней). Не смотри на меня. (Смит безразлично отворачивается.) С самого начала понятно было, что ты не моего поля ягода.

Смит. Что еще за бред.

Ширл. Не бред. Втерся в порядочное общество.

Смит. Ну ладно, теперь-то я уже в обществе.

Ширл. Не бойся, они видели, как ты втирался. Мои друзья все знают. Все твои смехотворные потуги на интеллигентность. Вся квартира в идиотской мозаике. Как тебя только в твой клуб приняли — непостижимо. А эти твои потуги на графскую усадьбу — весь проезд деревьями засадить. (Вкапываясь ногой в туфлю.) Мои друзья оценили все это, не волнуйся. И я гораздо больше знаю, чем ты думаешь.

Смит. Понятно.

Ширл. Где-то мои тут вещи. Сумочка. Мне надо включить свет.

Смит. Как ты вошла в темноте, так и уйдешь отсюда непросветленной.

Ширл. Подлец. Хорошо, что мне твоей рожи не было видно. Иначе вовсе не смогла бы себя заставить под тебя улечься.

Смит (где-то в снегах ухает белая сова. Лисенок тявкает тонким голосишком.) Ну, думаю, ты достаточно наговорила.

Ширл (натягивает через голову платье). Давай скажи, чтобы я убиралась. И я ухожу. Дальнейшие контакты — через адвоката. (Смит, протянув руку, хватает зонт.)

Смит. Жду не дождусь. (Медленно расправляет его складки.)

Ширл (борется с платьем). Мои друзья не то что ты. И, кстати, я знаю, куда все остальные деньги уходят. В моих силах прекратить это твое дурацкое строительство. (Смит, раскрывающий зонт.)

Смит. Не понимаю, о чем ты говоришь.

Ширл (к Смиту спиной, расправляя платье). Я говорю о площади в один акр, с закладкой фундамента на глубину тридцати футов, импортный мрамор и т. д. — самый большой мавзолей на кладбище «Ренаун». (Крутнувшись к Смиту.) Господин Страх.

Смит. Н-да.

Ширл. Вот тебе и н-да. Ясно же, кто ты. Со своим зонтиком. Господин Страх — вот кто там строит. И чье, думаете, имя с этим связано. Джорджа Смита. Чье же еще. (Смит, опуская зонт, прячет лицо.) А адвокат у меня толковый, его ты не надуешь.

Смит (поднимая зонт). Поскольку за его услуги плачу я, рад это слышать. (Зонт вниз.)

Ширл. Мне причитается половина твоего имущества. Я заставлю тебя прекратить разбазаривать то, что принадлежит мне и моим детям. Этому вурдалачьему памятнику я положу конец. (Натягивает одну из своих черных, по локоть, лайковых перчаток.)

Смит (зонт вверх). По-моему, денег тебе должно хватать. (Зонт вниз.)

Ширл. Мне нужно больше. (Медленно натягивая вторую перчатку.) У тебя-то их больше. Тебя от них уже пучит. Чуть не купил у антиквара две тысячи тростей.

Смит (зонт вверх). Две сотни. (Зонт вниз.)

Ширл. А выходя из лавки, прихватил бронзового поросенка, ценой в целое состояние. (Полностью одевшись, наклоняется к Смиту.)

Смит (зонт вверх). Медного. (Зонт вниз.)

Ширл. Вот, сам сознался. А бедняга хозяин в истерике.

Смит. Весь мир в истерике.

Ширл. Ты его ограбил. Бронза. Старинная.

Смит. Ничего подобного. Медь. Современная.

Ширл. Бронза и старинная. Мне мой детектив сказал.

Смит. Понятно. Детектив. Ничего себе.

Ширл. Да, между прочим, детектив ничего себе. И, кстати, у него высшее образование. А у тебя нет.

Смит. Ха-ха.

Ширл. Давай-давай, смейся. Где-то моя сумочка. Ты у меня посмеешься. Посмотрим, как ты посмеешься. Я тебя заставлю посмеяться. Ух как ты у меня посмеешься.

Смит. Ха-ха.

Ширл. Посмейся, посмейся. Давай. Я из тебя все до капли выжму. Почище, чем эта твоя усыпальница. Дождешься, перекроют ради тебя движение. Когда на кладбище повезут. (Смит поднимает зонт. Еще четыре раза ухает белая сова. Посвистывает зимний снежный ветер.) Джордж, Джордж, что я такое говорю, какой ужас.

Смит. Ты говоришь, «ты у меня посмеешься». И еще «я выжму из тебя все до капли».

Ширл. Джордж, мне страшно, и какой-то озноб. Почему меня так трясет. (Повернувшись, оглядывает стул, стол, трогает их.) Включи свет. Я говорю такие вещи. Мне от них страшно.

Смит. Что, сумочку все не найти.

Ширл. Да нет, Джордж, ну страшно же. Не выгоняй меня. Про адвоката это я просто так сказала. (Уханье совы.)

Смит. Плюнь.

Ширл. Не могу. И дети ведь. Господи, адвокат. Не доводи меня до того, чтобы в суд подавать.

Смит. Я не довожу тебя.

Ширл. Они там измываться надо мной будут. Я знаю, они будут измываться. Какой-нибудь судья в сединах. Они же из меня душу вымотают, Джордж.

Смит. Ну что за глупости.

Ширл. Не заставляй меня подавать на развод, Джордж. Вот прямо сейчас, как ты лежишь там, пообещай. Мне страшно. (Вздрагивает, садится на стул боком к столу.) Можно я сяду. Меня же и обвинят. Судья объявит меня виновной, это будет ужасно. (Отзвуки «Энни Лори».)

Смит. Ширл. (Тяжелое молчание Ширл, ее го-лова опущена. Смит складывает зонт, прислоняет его к кровати.) Не плачь. Здесь твоя сумочка, у меня под подушкой. (В поднятой руке ридикюль из золотой сеточки.) Вытри глаза. Не дам я тебя в обиду никакому судье.

Ширл (полувзгляд вверх). Прости. Так веду себя.

Смит. Все женщины плачут. А живут дольше мужчин. (Поворот к окну.) Помни: хоть там и снег сейчас, но под ним лето прячется, и с незапамятных времен так ведется. Ты посмотри-ка, сумочка из такой же сетки, как босоножки. (Ширл смотрит на Смита, Смит тихо улыбается.) Должно быть, ты права, и я только тогда дождусь, чтобы ради меня перекрыли движение, когда поеду в гробу на кладбище.

Этакий мартовский морозный вечерок, зиме конец, лес рядом, там поднимается ветер. Комната в виде грота, на белом пьедестале некое огромное растение с зеленым цветком, перегибающимся над розовым двухместным креслом. Силуэт одетого по-вечернему Джорджа Смита, растирающего в пальцах листок. Голоса, смех и музыка, доносящиеся из путаницы комнат. Вот Смит, склонившийся понюхать странный цветок. Слабые аккорды «Энни Лори» на струнных инструментах. Слабо освещенная, медленно входит мисс Томсон. Останавливается.