Эс нахмурился. У него возникло такое впечатление, что разгадка лежит на поверхности, и надо всего лишь протянуть руку, чтобы ее коснуться. Подтверждая эту теорию, в полумраке лукаво заблестели серебряные глаза графа Шэтуаля.
- Я создавал хайли, - сказал он, - как противовес эльфам и друидам. И те, и вторые крепко связаны с живыми тварями, будь то птица, медведь, травинка или упавший с дерева листок. Я мечтал построить такое тело, которое получит с каждой живой молекулой не просто связь, а родство. Кровное родство. Тебе наверняка известно, что серебряная кровь хайли, смешанная с их плотью, становилась идеальной почвой для каждого цветка. Что гибкие стебли могли зародиться и жить внутри детей леса - моих детей, - если их случайно туда заносило. Помнится, принцессе Элизабет - моей возлюбленной, чудесной принцессе, - эльфы бросили семечко льна в кубок эля. Она его проглотила, не заметив. И умерла, потому что, увы, - он тяжело вздохнул, - мой замысел не оправдался. Хайли, такие совместимые со всем живым на земле, научились управлять им издали, но не сумели научиться нести в себе.
Эс растерянно моргнул и прикинул, не пора ли как следует рассердиться. Решил, что не пора.
- А принцесса Элизабет... - пробормотал он, пытаясь облечь свою идею в наиболее верные выражения. - То есть... у нее ведь был сын? Она вышла замуж за кого-то из человеческих королей, родила ребенка, а потом умерла. Где он, этот ребенок?
- А ты еще не догадался? - не поверил Шэтуаль.
Светловолосый парень покачал головой.
Демон посмотрел на него слегка разочарованно:
- Ладно... побеседуем о старом короле. Ты его не разбудишь. Он погиб. Его магия будет беспокоить замок еще года четыре, но это мимолетное, остаточное явление. Оно не угрожает ни тебе, ни Льяно, ни Драконьему лесу. Оно просто есть. Как воздух или тени. Однако разбудить лес, - Шэтуаль почесал нос, - действительно можно. Если привести в эпицентр заклятия наследника Тельбарта, сына Элизабет, он активирует узлы заново, с обратного конца. И народ хайли проснется, чтобы его поприветствовать.
Эс нахмурился.
- Ясно. Что же, тогда мне пора домой. Уильям наверняка соскучился, да и сэру Говарду необходимо строгое воспитание. Я полагаю, что ему ни разу не приходилось упоминать фразу: "хорошие манеры", если речь, конечно, не заходила о том, что за столом нельзя громко чавкать. Разрешите откланяться...
- Минуточку, - подал голос архимаг, до сих пор скромно любовавшийся коллекцией графа. Судя по всему, он бывал в лаборатории не единожды. Нагло заглянул в самые темные уголки, распахнул дверцы настенных шкафчиков, перевернул желтые запыленные свитки, разбросанные по столу. Даже драконьи головы приподнял, словно под ними должно было оказаться нечто ценное. И, не в силах избавиться от волнения - или тщательно скрываемого страха, - спросил: - Шэтуаль, дакарагова ты задница, где кот?
- Кот? - рассеянно отозвался демон. - Какой кот?
Эльва повернулся к нему и сжал кулаки:
- Шэтуаль!
До хозяина замка Льяно дошло, что кот господина инкуба - это бесконечно дорогое для некроманта существо. Архимаг так безнадежно обыскивал каждую деталь холодной, неуютной комнаты, что Эс тоже немного заволновался... и ощутил, как его лодыжку неуверенно тыкают мягкой пушистой лапой.
Признаться, лаборатория графа инкубов не располагала к приятным ассоциациям. Воображение крылатого звероящера уже рисовало сотни страшных созданий, спрятанных там, под каменной столешницей. Мало ли, кому Шэтуаль пришил мягкую кошачью лапку - может, безобидному кролику, а может, своему старшему брату... если у него, конечно, был старший брат.
Лодыжку потыкали снова, с явным пренебрежением. Тот, кто настойчиво добивался внимания Эса, приоткрыл пасть - характерный влажный звук нарушил повисшую тишину, - и... крякнул.
Это было так неожиданно, что передернуло всех, в том числе и графа. Затем Эльва широко улыбнулся, опустился на корточки и нащупал под столом серого, полосатого и крайне злого кота, ударившего некроманта когтями по лицу. Узкие неглубокие царапины тем не менее сразу побагровели, и кот, победно повторив загадочное низкое: "Кх-х-хр-р-ряк!" прыгнул на колени к инкубу.
- Мне его сам Сатана подарил, - гордо сообщил Шэтуаль, поглаживая питомца по спине. Мурчать животное либо не умело, либо попросту не любило, но улеглось на графа с таким видом, будто повелитель демонов четвертого ранга был его собственностью. - У него аллергия. Чихал, словно проклятый, я уже испугался, не принес ли он сюда какую-нибудь холеру - и тут владыка Нижних Земель, полноправный король и Создатель Ада, вытаскивает из-за пазухи неуравновешенного кота...
"Боги с ними, - обратился к самому себе Эс. - Посижу еще немного".
- А как владыка Нижних Земель, такой могущественный и, по сути, авторитетный, сумел подхватить обычную аллергию? Я наивно считал, что демоны не болеют.
Шэтуаль почесал нос.
- Видишь ли, разумные расы в большинстве своем произошли от нас. И унаследовали нашу генетику, а вместе с ней - и болезни. Та же чума еще три тысячи лет назад считалась неизлечимой среди моих собратьев, а в эльфийских и человеческих мирах вспыхнула совсем недавно. Кстати, ваши маги уже умеют с ней бороться.
- Я в курсе, - отмахнулся Эс. Заумные понятия в репликах инкуба были бы для него проблемой, если бы не та самая паучья библиотека в Льяно. Хайли изучали Тринну столетиями, и, пожалуй, ни у кого из других народов не получилось бы найти столько информации, сколько нашли, привели в порядок и записали дети Драконьего леса. - Не расскажешь, какие из разумных рас принадлежат именно тебе?
Шэтуаль усмехнулся и начал загибать пальцы.
- Упомянутые тобой хайли - раз. Водяные и русалки - два. Вурдалаки, упыри и прочие разновидности оживших мертвецов - три. Дакараги - четыре. Гарпии - пять. Выверны, ведьмины змеи, саламандры - шесть. Воющие химеры - семь. И так далее, и тому подобное - как ты, должно быть, сообразил, я увлекаюсь монстрами, а хайли и русалки - приятное исключение из правил. Когда я их сочинял, на меня напал приступ романтизма. Знаешь такое дурацкое состояние: тебя резко впечатляет все, на что вчера ты не обратил бы внимания. Ну и, разумеется, - он встал, подхватив кота, и свободной рукой похлопал по плечу Эльву, - еще были некроманты. Мои уши, мои глаза. Те, кому досталась моя магия, кто получил право ее развивать и использовать по своему усмотрению. Они многого добились, а этот молодой человек и вовсе переплюнул все мои ожидания, потому что законы для него не писаны, рамки не установлены, а пара-тройка сокрушительных поражений только разжигает врожденное любопытство. Я до конца времен не забуду его прибытие в Ад. Спускается на второй ярус, выдергивает священный меч и говорит Лассэультэ, первому принцу Ада: мол, извините, я диссертацию о Нижних Землях пишу, мне надо повидаться с графом Шэтуалем, создателем некромантов. А Лассэультэ ему в ответ: ты ничего не перепутал, могильный червяк? В общем, они подрались, и Его Высочество, тот, что обычно размазывает людей по всему болоту, проиграл...
