— Ты с ума сошел! — воскликнул безумный Орельяна, обращаясь к Раймонду.

Но когда старик увидел, что Койя ответила на призыв Раймонда и, приподнявшись на троне, повернулась к ним, он в изумлении проговорил:

— Ты знаешь мою дочь!

Разъяренная толпа едва не добралась до них, но наконец старику удалось вывести Раймонда из странного оцепенения, охватившего молодого человека после обмена воздушным поцелуем с Коей.

Они спустились вниз через то же узкое отверстие, откуда вышли на поверхность земли, и Орельяна увлек за собой Раймонда в темный проход, известный только ему одному. Они долго шли в почти полной темноте; лишь кое-где сквозь щели между камнями пробивались полоски света. Время от времени старик сообщал, что они проходят под таким-то храмом или таким-то дворцом. Когда он сказал, что они находятся под Домом Змея, Раймонд остановил своего провожатого:

— Может, они привели сюда Невесту Солнца?

— Нет, нет! Теперь уж все кончено, поверь мне. Невеста Солнца отправилась в Храм Смерти.

— А мы? Куда мы идем? Куда ты меня ведешь?

— В Храм Смерти!

Раймонд последовал за стариком, больше ни о чем не спрашивая. Но он очень удивился, когда они вышли из подземелья и очутились в открытом поле.

— Где же Храм Смерти? — спросил Раймонд.

— Храм Смерти, — ответил старик, — находится на острове Титикака! Не беспокойся! Мы доберемся туда раньше их. Имей терпение!..

В одной из придорожных tambos (гостиниц) Раймонд и Орельяна наняли лошадей, на которых и добрались до Сикуани; там они сели на железнодорожный поезд и направились в Пуно, на берег озера. На протяжении всего пути Орельяна не переставал болтать, сообщая Раймонду подробности о местах, через которые они проезжали, и церемонии, что им предстояло увидеть, — церемонии, «на которой никогда еще не присутствовал ни один чужестранец». Но он, Орельяна, разумеется, не станет ни у кого спрашивать позволения — раз его дочь выдают замуж за Солнце, отец, по крайней мере, имеет право присутствовать на свадьбе. Тем более, что он уже все приготовил! Ах! он затратил немало времени, чтобы найти Храм Смерти, потому что этот храм был хорошо скрыт; но если несколько лет терпеливо и настойчиво к чему-нибудь стремиться и очень этого хотеть, можно достичь всего! Он изучил все высохшие подземные русла, все заброшенные золотоносные рудники, и мог пройти по ним с завязанными глазами! Ах! Сколько под землей богатств, превосходящих все богатства мира! Должны же были инки где-то доставать все свое золото!.. И его осталось еще достаточно! Достаточно для всякого, кто захочет его взять!.. Когда какой-нибудь образованный инженер захочет заняться этим делом (здесь наш молодой инженер, и думать забывший о своем знаменитом сифоне, горько улыбнулся), ему нужно будет только наклониться… Но он, Орельяна, всегда смеялся над всеми богатствами мира и ничего на свете не любил, кроме своей дочери, своей Марии- Кристины, которую индейцы отвели в Храм Смерти. И он интересовался только Храмом Смерти, собираясь забрать оттуда дочь, когда в следующий раз состоится подобная церемония. Он ждал много лет. Теперь все готово. Говоря по секрету, он будет очень счастлив обнять Марию-Кристину впервые после десяти лет разлуки!.. Так болтал старик, и Раймонд, безусловно, находил эту болтовню весьма ценной для себя.

— А как они переправляются из Куско в Храм Смерти? — спросил он Орельяну.

— Не думай об этом. Путями ночи! Через подземные проходы в горах! Подземные проходы под озером! Кстати, ты умеешь удить рыбу?

Раймонд не успел ответить на этот вопрос, так как начальник поезда пригласил их посмотреть, как в багажном вагоне будут танцевать самакуэну. Все пассажиры уже отправились туда, и путникам, чтобы не бросаться в глаза, пришлось принять любезное приглашение. В багажном вагоне они увидели целую компанию туземцев, которые танцевали, пели, играли на гитарах и порядочно выпивали. На каждой остановке начальник поезда в знак радости по случаю побед Гарсии выпускал несколько ракет, и отголоски их взрывов весело разносились по горам. Затем несколько находившихся в поезде солдат-кечуа решили позабавиться охотой. На перевале они заметили многочисленные стада викуний. Животные паслись совершенно спокойно. С площадки вагона солдаты прицеливались в ближайшее животное и стреляли. Викунья падала. Машинист тотчас давал сигнал остановки и тормозил поезд, а начальник поезда самолично бежал за подстреленной жертвой. Раймонд потерял всякое терпение: ему хотелось сбросить машиниста с паровоза и самому повести поезд на всех парах. Но Орельяна его успокоил:

— Мы их опередим, вот увидишь! У нас будет еще время поудить рыбу… Уверяю тебя, это так! Я думаю, в нашем распоряжении еще целый день и целая ночь.

И Орельяна увлек за собой Раймонда, в то время как танцоры и танцовщицы свежевали викуний у печки, установленной в багажном вагоне. Температура значительно понизилась — поезд проходил через область снегов и находился на высоте более 14 тысяч футов, то есть приблизительно на высоте вершины Монблана. Раймонд начал испытывать приступы горной болезни, именуемой в этих местах сороче: у него пошла кровь из носа и ушей, и он впал в состояние, близкое к обморочному и заставившее его забыть все душевные муки. Он оправился лишь по приезде в Пуно, городок, расположенный на берегу озера. Здесь Раймонд с гневной настойчивостью потребовал от Орельяны, чтобы тот немедленно отвел его к Храму Смерти.

— Мы туда и идем! — ответил странный старик. Но сперва он повел Раймонда на большую площадь, где в несколько рядов сидели на корточках около сотни молодых индианок, очень красивых, в юбках темного цвета, с низко вырезанными корсажами, как требует туземная мода. Они продавали плоды и овощи, ставшие вялыми от холода.

— Обыкновенно их бывает более двухсот, — заметил Орельяна, — но красные пончо отобрали сотню самых красивых для церемонии… Это делается каждые десять лет!

И он купил у девушек припасов на деньги Раймонда, не забыв и фляжку писко. Затем они направились к безбрежным болотам, с которых при их появления поднялись тучи птиц. Пройдя через небольшой лесок, откуда выбежали несколько лам и альпак, они очутились в довольно мрачной местности на берегу озера. Горное озеро Титикака, считая от уровня океана, расположено выше всех озер мира. Его воды в этот вечер казались темными, тяжелыми и мертвыми.

Но вдали уже шумела гроза, и скоро вся природа начала оживать. Молнии с бешеной яростью сверкали одна за другой. Поднялась настоящая буря. Волны ожесточенно бились о берег, и вершины окрестных гор озарялись небесными огнями. Дождь лил потоками.

— Все это очень хорошо, — заявил Орельяна. — Завтра будет хорошая погода, а покуда мы поужинаем.

Он отвел Раймонда под прикрытие громадного монолита, высеченного в форме ворот. В одной из ниш, выдолбленных там, ему удалось развести огонь при помощи такии — высушенного помета ламы, горящего, как трут. Усевшись у костра, путники немного закусили и согрелись несколькими глотками писко. Раймонд почувствовал, что его голова все больше тяжелеет, закрыл глаза и проснулся лишь на рассвете. Старик, с отеческой заботливостью завернувший его в свои одеяла, уже бодрствовал.

— С тех пор, как я начал разыскивать дочь, — сказал Орельяна, — это убежище всегда приносило мне удачу. Но я не знаю, кого благодарить. Здешний бог совершенно непонятен…

И он указал Раймонду на барельеф, покрывавший камень. Этот барельеф представлял человеческое существо с головой, украшенной аллегорическими лучами; в обеих руках божество держало по скипетру. Вокруг симметрично располагались фигуры — некоторые с человеческими лицами, другие с головами кондоров. Все они также держали скипетры и были обращены лицами или клювами к центру.

— Да, — задумчиво проговорил Орельяна, — это совсем не похоже на то, что делали инки. Работа гораздо более скульптурная, но вместе с тем относится к значительно более древним эпохам. Очевидно, на этих берегах существовали цивилизации задолго до инков, которые по сравнению со своими предшественниками — простые дикари, крадущие молодых девушек. Но пойдем к моей лодке и отправимся навстречу восходящему солнцу.