Ближе к концу 1972 года в Эбботс-Мид начало приезжать множество людей, которых я не видел раньше. Каждое утро во дворе дома было больше людей, чем днем ранее.

Приключение «Барри Линдона» началось.

Продакшн-офис Стэнли был домом Стэнли, и наоборот. Не было ни студии, ни офиса, откуда бы приходили люди, работавшие над фильмом. Все происходило в Эбботс-Мид. Любой вовлеченный человек должен был проснуться, сесть в машину и примчаться домой к Стэнли.

Я говорил всем «привет», но я не знал ничьих имен. Как только я запоминал несколько, люди менялись. Я видел, как они бегают здесь и там, и спрашивал себя: «Делаю ли я все правильно?» Я все еще учился делать свою работу. Я работал со Стэнли уже год, но «Барри Линдон» был первым фильмом, в котором я принял участие.

Ранее тем же днем на тропинке во дворе я столкнулся с Маргарет. «Эмилио, подойди, я представлю тебе твоего земляка», – сказала она. У ворот стояла Милена Канонеро. Она улыбнулась, пожала мне руку и сказала «привет» на итальянском. Она была маленькой и стройной и работала над фильмом уже какое-то время. Я надеялся, что она даст мне какой-нибудь совет, но она неожиданно исчезла в беготне, которая была частью процесса подготовки фильма. Однажды утром я встретился с ней снова. «Вы работаете над фильмом, так ведь?» – я обратился к ней на итальянском, рассчитывая на то, что другие люди не поймут, о чем мы говорим. Ее слова были обнадеживающими: «Это просто. Стэнли не любит, когда люди попусту теряют время. Если ты не тянешь резину, все будет хорошо. Извини, но мне правда нужно идти».

И она убежала, но куда?

«Эмилио, иди сюда, ты, бездельник!» Меня звал Андрос. Тогда ладно. Время пошевеливаться. Новая партия реквизита означала, что место в Эбботс-Мид заканчивается, поэтому Стэнли решил сформировать небольшой склад в здании, находящемся во дворе перед домом. Официально это был гараж для машин, но на самом деле он использовался как художественный департамент. Мы повесили доску для рисования на левую стену и установили большой чертежный стол с пантографом. Андрос нанес последний штрих в виде коробки сигар «Монтекристо» и вернулся во флигель. Я снова столкнулся с Миленой во дворе. «Я видела тебя с Андросом. Это хорошо, позволь ему быть твоим гидом», – сказала она, не останавливаясь. «Не так-то просто поспевать за ним. Андрос – феноменален, – ответил я, догоняя ее, – как и Маргарет».

– Прекрасные учителя! – Милена засмеялась.

– Чем ты занимаешься?

– Я и Улла – художники по костюмам. Мы работаем над внешним видом актеров в фильме вместе с Барбарой, художником по гриму, и Леонардом, гримером-постижером. Еще есть Кен, который отвечает за декорации.

– Не могу привязать имена к лицам. Который из них Кен?

– Который с сигарами.

Был один элегантный джентльмен, который уезжал каждое утро на белом «Роллс-Ройсе», окруженный густыми облаками дыма. В течение нескольких дней он собирал десятки книг на складских столах, склеивал карты Англии и делал зарисовки углем на стенах. О’кей. Это, должно быть, Кен Адам.

Складские полки были заполнены объективами и другим операторским оборудованием. Все это принадлежало худому вежливому парню, которого звали Джон Олкотт. Он был оператором, которого выбрал Стэнли. Казалось, им втроем хорошо работалось вместе. У них присутствовало взаимное уважение: один из них тщательно обдумывал замечания двух других, прежде чем что-то сказать. На фоне творящегося во дворе безумия казалось, что время в художественном департаменте идет медленнее; отчасти это было связано со спиралями густого дыма, исходящими от сигар Кена и сигарет Стэнли. Более того, задумчивый характер Джона идеально сочетался с желанием Стэнли держать все под контролем: он высказывал свое мнение по техническим вопросам, предлагая решения, но никогда не навязывал их и никогда не принимал решения, не посоветовавшись со Стэнли.

Поскольку Стэнли был все время занят, было непросто найти время, чтобы обсудить дела всем вместе. Кен и Джон оставляли Стэнли записки и комментарии на доске. Они обычно тоже были далеко: фотографировали или проводили исследования, поэтому Стэнли отвечал, тоже оставляя для них записи. Иногда целые разговоры, состоящие из гипотез, вопросов и ответов, формировали цепочки записей во все стороны.

Стены гаража быстро заполнились диаграммами и фотографиями английских деревень. Вокруг скопилось столько книг, что было сложно через них пробираться.

Почти каждый день, перед тем как приехать к Стэнли, Кен ездил на своем «Роллс-Ройсе» в Лондонскую библиотеку, в которой он обшаривал отдел старинных книг, разыскивая информацию о XVIII веке и аристократических домах. Действие фильма происходило в XVIII веке, и это было работой Кена – создать фотографический архив исторических английских домов и деревенских ландшафтов вокруг Лондона. Стэнли также дал Кену задание оценить влияние съемочного процесса на эти места. Он должен был рассчитать размер и вес оборудования и решить, смогут ли полы выдерживать вес камер и осветительных установок. Он также должен был учесть каждую антикварную картину или мебель, которые нужно будет защитить, и, в случае необходимости, придумать хитрый способ, как сделать это.

Иногда Кен был настолько занят, что меня просили поехать в библиотеку для него. Меня подозвала Милена. «Эмилио, Кен сказал, что ты собираешься ехать в Лондон. – Она продолжала на итальянском: – Поможешь мне, а? Забери оперение для этой шляпы. Я заказала его в одном месте, в центре города. Маргарет сказала, что ты раньше жил в деревне. Это замечательно. Ты можешь убедиться, что перья – от реальных петухов или фазанов, как те, которых ты видел? Если они выглядят поддельными, просто оставь их там». Она дала мне записку с адресом магазина и деталями заказа, который она сделала по телефону. Когда я садился в машину, она остановила меня:

– Эмилио, я правда думаю, что у тебя получится.

– Что именно?

– Ты прекрасно справляешься.

Длинная цепочка фургонов «Volkswagen Type 2» в течение всего дня заезжала и выезжала из аэродрома Радлет. Заброшенный аэропорт был построен в тридцатых годах компанией Hadley Page Ltd. Диспетчерская вышка разваливалась на куски: повсюду было разбитое стекло, обломки, потрескавшиеся плиты и оконные рамы с разбитыми стеклами; но низкие просторные ангары были в хорошем состоянии. Стэнли заметил их, и, поскольку оба гаража в Эбботс-Мид и все комнаты в доме были заполнены, он тайно использовал ангары для хранения костюмов для «Барри Линдона». Радлет идеально подходил. Он был дешевле, чем студия, он был огромным, не было времени открытия и закрытия, и там было спокойно. Это дало Стэнли возможность вынести работу за пределы дома; аэропорт стал своего рода расширением Эбботс-Мид.

Фургоны «Фольксваген» были одной из первых инвестиций продюсерской компании. Стэнли купил тридцать два из них. Таким образом, он мог быть уверен, что парочка свободных найдется в любое время, поэтому никому не придется ждать, когда какой-нибудь из них освободится, прежде чем приступить к работе. Для каждого фургона Маргарет сделала фотокопию карты района, на которой были четко обозначены маршруты.

В мгновение ока ангар превратился в костюмерную мастерскую. На длинных столах выстроились десятки швейных машин. Здесь Милена работала над костюмами для «Барри Линдона» вместе с маленькой девушкой из Копенгагена по имени Улла Брит Содерлунд.

Армия портных сшивала ткань, которую Милена и Улла вырезали, используя выкройку для одежды того периода. Более двух месяцев ангар эхом отзывался на металлический звук швейных машин. Костюмерный цех работал как производственная линия: Милена и Улла выбрали модели из книг, соответствующим образом нарезали ткань, а портные собирали макет для утверждения у Стэнли. Если он говорил: «Да, все в порядке», то десятки копий одежды делались для массовки.

Оставалось еще некоторое пространство, поэтому Стэнли использовал Радлет также для гримерного цеха и офиса, в который впервые приезжали актеры, где проводились собеседования и прослушивания. У него был ангар, поделенный на секции, и каждая секция была оборудована запирающимися дверями. В конце концов он успешно превратил аэродром Радлет в киностудию.