– Уж это чересчур! – закричал он, с гневом топнув ногой.
– Что это с вами? – спросил незнакомец, поднимая голову и вытирая усы.
– Действительно, что со мной? – проворчал трактирщик.
– Да, кстати, как там моя лошадь? Она в конюшне?
– Ваша лошадь, ваша лошадь, – бормотал Пильвоа, – до вашей ли теперь лошади!
– Да что же такое, позвольте спросить! – воскликнул незнакомец, налив себе вина и разом выпив рюмку. – Гм! Это юрансонское! – прибавил он, поставив рюмку на стол с довольным видом. – Я его узнал!
Такие равнодушие и бесцеремонность довели ярость трактирщика до крайней степени и заставили его забыть всякую осторожность.
– Какая дерзость, – вскричал он, хватая бутылку, – ворваться в дом честных людей без позволения хозяев! Убирайтесь-ка отсюда поскорее, если не хотите, чтобы вам пришлось худо. Ищите себе другого приюта, а я не могу и не хочу давать вам ночлег.
Незнакомец выслушал трактирщика без малейшего волнения, и когда мэтр Пильвоа наконец замолчал, он откинулся на спинку стула и посмотрел прямо в лицо трактирщику.
– Теперь выслушайте меня, – сказал он, – и запечатлейте мои слова хорошенько в вашей дурацкой башке. Ведь этот дом – гостиница, не так ли? Стало быть, он должен быть открыт для каждого путешественника, который за деньги ищет приюта и пищи. Я знаю, что вы присвоили себе право принимать людей по выбору. Я же не разделяю этого мнения и останусь здесь столько времени, сколько захочу. Я не запрещаю вам содрать с меня лишнее, это ваше право трактирщика, я ничего не скажу против, но если мне не будут служить вежливо и проворно, если вы не дадите мне приличной комнаты, в которой я мог бы ночевать – словом, если вы не выполните относительно меня все обязанности гостеприимства, я обещаю вам сорвать вашу вывеску, а вас повесить на ее место. Теперь вы поняли, хозяин? – прибавил незнакомец, так крепко сжав трактирщику руку, что бедный мэтр Пильвоа вскрикнул от боли, и оттолкнув его к самой стене кухни, так что тот едва удержался на ногах. – Служите мне и не спорьте.
Не интересуясь более трактирщиком, путешественник спокойно продолжал свой прерванный ужин.
Трактирщик чувствовал себя побежденным и не пытался продолжить борьбу, ставшую для него невозможной. Пристыженный и униженный, он старался угодить странному посетителю, столь бесцеремонно ворвавшемуся к нему в дом.
Путешественник не употребил своей победы во зло; довольный результатом, которого он добился, он этим не воспользовался. Так что мало-помалу и хозяин, и посетитель скоро оказались в самых лучших отношениях и к концу ужина даже лучшими друзьями.
Они стали разговаривать сначала о дожде и о хорошей погоде, о дороговизне съестных припасов, о болезни короля и кардинала, потом мэтр Пильвоа налил большой стакан вина своему непрошеному гостю и, вооружившись мужеством, сказал, покачав головой:
– Знаете ли, вы меня ужасно стесняете.
– Вы что, опять принимаетесь за старую историю? – откликнулся незнакомец, выпивая стакан и пожимая плечами. – Я полагал, что этот вопрос давно решен.
– Умоляю вас, не горячитесь, – боязливо сказал трактирщик, – я не имею ни малейшего намерения вас оскорблять.
– Так объясните же откровенно, почему я так стесняю вас?
Трактирщик видел, что делать нечего, страх придал ему мужество.
– Поверьте, – сказал он смиренно, – я слишком хорошо знаю свет, чтобы осмелиться быть невежливым с таким дворянином, как вы…
– Оставим это, – с улыбкой перебил незнакомец.
– Но моя гостиница нанята уже неделю назад целым обществом дворян; они должны приехать через час, а может быть, и через полчаса. Эти дворяне желают быть одни в гостинице, они взяли с меня клятву не принимать никаких других путешественников и заплатили мне за это.
– Вот и прекрасно, – сказал незнакомец с равнодушным видом.
– Прекрасно?! – вскричал трактирщик.
– Что же мне еще сказать? Вы строго исполнили свое обязательство, и никто не может упрекнуть вас ни в чем.
– Как же это?
– Разве только у вас здесь спрятался кто-нибудь, – с невозмутимым хладнокровием отвечал незнакомец, – что, признаюсь, было бы нечестно с вашей стороны.
– Здесь никого нет.
– Ну так что же?
– А вы? – боязливо произнес трактирщик.
– О! Я – это другое дело, – смеясь, сказал незнакомец. – Вы меня не приняли; напротив, я насильно ворвался к вам. Ну, когда эти дворяне к вам явятся, вам остается только одно.
– Что?
– Рассказать в точности, что произошло между нами. Или я очень ошибаюсь, или это откровенное объяснение удовлетворит их, а если нет…
– А если нет, что я буду делать?
– Пришлите их ко мне, и я берусь их уговорить; дворяне хорошего происхождения всегда понимают друг друга.
– Однако…
– Ни слова больше об этом… Да вот, кажется, и они, – прибавил незнакомец, прислушиваясь и вновь небрежно откидываясь на спинку стула.
На затвердевшем снегу послышался топот лошадей, затем в дверь постучали.
– Это они! – прошептал трактирщик.
– Нет больше причины заставлять их ждать! Отворите, хозяин, сегодня очень холодно.
Трактирщик колебался с минуту, потом вышел, ничего не возразив.
Незнакомец старательно закутался в плащ, надвинул на глаза шляпу и стал ожидать приезжих с равнодушным видом. Слуги, забившись в самый отдаленный угол кухни, дрожали, предвидя грозу.
Глава II
Семейная сцена
Между тем приезжие шумели на дороге и, по-видимому, теряли терпение от заминки трактирщика. Он наконец решился отворить, хотя тайно опасался последствий, которые могло иметь для него присутствие в доме незнакомца. Как только по его приказанию конюх отодвинул засов и отворил ворота, несколько всадников въехали на двор, а за ними – карета, запряженная четверкой лошадей. При свете фонаря, который держал слуга, трактирщик увидел, что путешественников семеро: трое господ, трое слуг и кучер на козлах. Все были закутаны в толстые плащи и вооружены с ног до головы.
Как только карета въехала на двор, всадники сошли с лошадей. Один из них, имевший, по-видимому, некоторую власть над своими спутниками, подошел к трактирщику, между тем как другие повернули карету в сад, где находился главный вход в дом, а слуги затворяли ворота.
– Мои приказания исполнены в точности? – спросил путешественник с сильным иностранным выговором, хотя он очень правильно выражался по-французски.
При этом довольно затруднительном вопросе Пильвоа почесал в голове, потом отвечал хитро:
– Насколько было возможно.
– Что вы хотите этим сказать? – грубо спросил путешественник. – Ведь инструкции были очень точны!
– Да, – смиренно отвечал трактирщик, – я даже скажу, что мне щедро заплатили вперед.
– Ну так что же?
– Я сделал, что мог, – отвечал Пильвоа, все больше смущаясь.
– Гм! Значит, у вас кто-то есть?
– Увы! Есть, монсеньер, – отвечал трактирщик, опустив голову.
Путешественник гневно топнул ногой, но тотчас же принял спокойный вид и спросил:
– Кто эти люди?
– Только один человек.
– А! Только один, – сказал путешественник с довольным видом. – Стало быть, ничего не может быть легче спровадить его.
– Боюсь, что нет, – робко сказал трактирщик. – Этот путешественник, которого я не знаю, кажется мне прегрубым, и не думаю, чтобы он был расположен удалиться.
– Хорошо, хорошо, я беру это на себя, – беззаботно сказал путешественник. – Где он?
– Там, на кухне, греется у огня.
– Хорошо. Комната приготовлена?
– Да, монсеньер.
– Проводите сами этих господ. Никто из ваших людей не должен знать, что будет здесь происходить.
Трактирщик, обрадовавшись, что так дешево отделался, почтительно поклонился и поспешил уйти в сад, а путешественник, шепотом обменявшись несколькими словами со слугой, оставшимся возле него, надвинул шляпу на глаза, отворил дверь и вошел на кухню.
Она была пуста; незнакомец исчез. Путешественник озабоченно огляделся вокруг. Слуги, вероятно по приказанию трактирщика, благоразумно удалились. После минутной нерешительности путешественник вышел в сад.