– Молодцы, – похвалил я. – Только не с Рыжим, а с Костиком.
Тётей Таней Лёшка называл двоюродную сестру моей жены, а рыжий Костик был её сын, ровесник нашего Лёшки. Танин муж Серёга погиб несколько лет назад в автокатастрофе, и они с сыном жили вдвоём в деревне. От нашего дома до Таниной деревни было сорок минут на электричке. Мы довольно часто отпускали Лёшку к ней. Всё-таки свежий воздух, смена обстановки, да и бездельничать ему там было некогда, – хозяйство у Тани было большое.
– Так вот, – продолжал Лёшка. «Так вот» он говорил, когда начинал волноваться. – Я тебе про долговязового Толика рассказывал. Ну, тот, с которым мы подрались летом. Помнишь.
– Ага. Чо опять подрались?
– Нет же. Подожди. Так вот. Мы вечером пошли к нему. Там гаражи рядом, помнишь.
– Помню, конечно. Около холма. Так он рядом с гаражами живёт?
– Да. Так вот… У него в гаражах есть свой бокс. Ну, не его, конечно, а родителей. Но они этот бокс ему отдали. У него там, в боксе, стоит картинг. Он сам его собирал. Так вот. В общем, он предложил у него этот картинг купить.
– Ну, картинг это очень серьёзно.
– Пап, даты не переживай. Я сам буду с ним заниматься.
– Ездить где собираешься?
– На автодроме.
– Кто тебя туда пустит. Нет, давай сначала всё продумаем.
– Ну, пап.
– Сынок. Алёша, – я старался говорить как можно мягче. – Я через три недели приеду и всё обсудим. Хорошо.
– Хорошо, – со вздохом ответил сын. Но в голосе его чувствовалось полное расстройство.
Мы с Алёшкой говорили ещё минут десять. О том, что нового случилось дома, во дворе. Я рассказал ему как мы в выходные сходили на охоту. Однако меня не покидало чувство того, что разговор не клеится. Весь остаток дня я провёл с каким-то неприятным осадком на душе. Надо завтра обязательно позвонить Лёшке и поговорить с ним ещё раз. Пообещать подумать про картинг. Рассказать про свой мопед, который мы с моим другом детства Никитой Большаковым собрали своими руками. Алет нам было, наверное, так же, как сейчас Алёшке. Выпив пару таблеток аспирина, я около десяти вечера улёгся спать. Усталость и моральное напряжение уходящего дня сделали своё дело, я уснул почти мгновенно.
Разбудил меня неприятный звук, что-то среднее между писком и гудком. Я открыл глаза. Вокруг всё было приятно белого цвета. Я тут же понял, что нахожусь в каюте космического корабля. Непонравившийся мне звук был, по-видимому, будильником. Я нашёл тот предмет, который издавал эти звуки. Покрутил его в руках. Это был круглый шар размером с кулак, имевший небольшой экран. На экране были какие-то чёрточки, наверное, азбука или цифры хозяев корабля. Остальная поверхность шара была гладкой, однообразной, серого цвета. Как же выключить этот противный звук. Я с досадой тряхнул будильником. Он тут же замолчал. Я положил его на тумбочку рядом с кроватью. Надел тапочки и пошёл принимать душ. Я стоял посреди каюты и вытирался полотенцем, когда раздался громкий голос Драгги:
– Егор, ты выспался?
– Да, – ответил я, не понимая, откуда этот голос.
– Одевайся и через десять минут мы ждём тебя в комнате для завтрака. Вчера тебе показали эту комнату, так что ты знаешь, куда идти.
– Хорошо, Драгги, – ответил я. – Через десять минут я буду там.
– Только не вздумай опаздывать. На Ладее очень не любят, когда кто-то куда-то опаздывает.
– Где? – спросил я.
– Ладея – это моя родина. Моя планета. Всё. Мы тебя ждём.
Я закончил обтираться и оделся. Затем подошёл к задёрнутому шторой окну. Отдёрнул штору. За окном я увидел какой-то город. Площадь, к ней подходят три улицы. И на площади и на улице множество людей, машин, трамваев, троллейбусов. Та улица, что подходила справа, была вымощена камнем. По всей вероятности она была пешеходной. Туда не шёл транспорт, да и узкая она была для того, чтобы на ней могли разъехаться две машины. Улица, которая подходила прямо и смотрела на моё окно, была гораздо больше, чем мостовая. По ней куда-то вдаль уходили троллейбусы. Машины в основном приезжали с третьей улицы, парковались на стоянке посреди площади, и, постояв какое-то время, уезжали назад. Эта третья улица начиналась слева, почти за углом. Её было очень плохо видно, но я смог разглядеть, что это огромный проспект. Правую и левую проезжие части проспекта разделяла аллея шириной метров шесть. Посередине аллеи расположен тротуар. Сами проезжие части были трехполосные. По их обоим краям также тянулись широкие тротуары. Имея такое развитие, проспект мог пропускать большое количество автотранспорта. Машин от него выезжало на самом деле много и столько же въезжало. Людские потоки были, казалось, ещё большими, чем потоки автомобильные.
Площадь также имела внушительные размеры. На ней был расположен какой-то огромный торгово-развлекательный центр, спортивный комплекс, многоэтажное офисное здание. Так же по периметру всей площади тянулись длинные ряды ларьков и маленьких магазинчиков.
Весь этот вид так поразил меня, что я на какие-то секунды растерялся, не зная, что мне делать. И откуда, вообще, на корабле взялась эта площадь, этот город с людьми. В полном непонимании происходящего я отправился в комнату для завтраков. По пути мне попалось немало людей. Все куда-то спешили, были чем-то озабочены. Может, что-то случилось, подумал я. Но мои беспокойства пропали, как только я зашёл в комнату для завтраков. Там за огромным столом сидел Драгги и с ним несколько людей. Вид у них был весьма довольный и даже весёлый. Десятка два официантов в тёмно-синих одеждах подавали на стол различные блюда.
– Егор, присаживайся, – прогремел Драгги. – вся пища, которую тебе подадут, сделана по лучшим земным рецептам. Поэтому не беспокойся, всё будет съедобно, вкусно и даже полезно.
– Спасибо, – пробормотал я неуверенно. – А эти люди, – решился я всё-таки спросить. – Которые озабоченно бегают по коридору, кто они, и почему они так озабочены?
– Это ночная смена экипажа. У них идёт сдача дежурства, поэтому и есть небольшое напряжение. Пока мы завтракаем, всё закончится. Подайте нашему гостю салаты.
Я уселся на указанное мне официантом кресло, и мне тут же начали подносить тарелки и блюда с различной едой. А в стоящие рядом бокалы полились напитки.
– Как спалось? – спросил Драгги.
– Спасибо, нормально, – ответил я, пытаясь вспомнить хоть какие-то правила хорошего тона.
– Здесь мои коллеги, – Драгги указал рукой на сидевших с ним за одним столом людей. Они все изучали ваш язык и образ жизни, поэтому с ними ты можешь говорить свободно. После завтрака мы пройдём в зал для совещаний и начнём обсуждать план наших действий. А сейчас можем поговорить на свободные темы.
– Как попал сюда город, который я видел из окна своей каюты? – спросил я.
– В твоей каюте нет окна.
Это заявление меня очень удивило и даже насторожило. Но дальнейшее объяснение Драгги расставило всё на свои места.
– За шторой экран, стилизованный под окно. Наши графисты делают в каютах имитацию вида из окна. В основном по заказам пассажиров и членов экипажа. Если тебе не нравится твой вид из окна, то его можно поменять. Или убрать вообще.
– Нет. Не нужно. Мне понравилось. Только я был удивлён, как это могло быть. Твои пояснения сняли все вопросы. Но у меня есть ещё одно непонятное пока для меня событие. Каким образом мы с тобой говорили, когда я был ещё у себя в комнате и ты приглашал меня на завтрак?
– Это что-то вроде телефона, только соединение происходит сразу без гудков и ожидания. Что тебе пояснить ещё?
– Пока, наверное, ничего.
– Тогда позволь всё-таки познакомить тебя с моими друзьями. – Драгги протянул руку в сторону людей, сидевших с нами за одним столом. – Хрост. В прошлом крестьянин одной из наших провинций. Сейчас – член земной экспедиции и участник Совета по освобождению.
Человек, который сидел ближе всех к Драгги встал и, прижав правую ладонь к груди в том месте, где у человека должно быть сердце, опустил голову. В этом положении он простоял несколько секунд, после чего сел на своё место. На вид Хросту было лет тридцать пять – сорок. Он был коротко острижен, гладко выбрит. Руки его были огромны. На ладонях большие мозоли. Лицо Хроста было какое-то незапоминающееся. Оно имело правильные формы, и никаких особенностей в нём не было. Ростом Хрост был со среднего землянина. Плечи его были широки, что говорило о недюжинной силе.
