Бладмон аккуратно сложив руки на животе. Идет по проселочной дороге. Мелким легким шагом. За ним плетется Клементин. Переходит на быстрый шаг. Догоняет. Какое-то время чуть не наступает на пятки Бладмону. Пока тот снова потихоньку не вырывается вперед. Фигурой, нервно торопящейся в даль.

Впереди невысокие холмы. Деревня и ряд домов. Еще одно выкрашенное в охру лицензированное учреждение у обочины дороги. Нагоняю Бладмона, ждущего с улыбкой у входа. С пинтой пива в руке.

— А вы делаете успехи, Клементин. Я вижу большие достижения. Обратите внимание, я отпил лишь половину портера. Раньше я успевал выпивать все. Устали? Не так ли?

— Да.

— Ничего, вам да воздастся. На той стороне этой земли вас ждет многое. И не теряйте силы духа. Держитесь. Мы отстроим эту недвижимость. Пока не получим столько. Чтобы пройтись вальсом через новую лавину неприятностей.

— Что вы делаете с волдырями?

— Меняю носки. Правый на левый. Левый на правый. Мы же моряки. Но мы сделаем это. А теперь. Встаньте вот здесь. Смотрите. Видите. Дорога -прямая до самого горизонта.

Вдалеке два дома. Стоят друг перед другом, разделенные дорогой. Устремляю взгляд между ними. Пошатываясь, бередет какая-то фигура. Мелкой точкой выписывая кренделя.

— А там какие-то призраки, Бладмон.

— Это потому, что там мало людей, чтобы заполнить тишину. Следуйте за мной. Пошли.

Последние отблески света. Запряженная ослом тележка у паба с соломенной крышей, уютно прилепившегося между двух холмов. Невидимый, пока не заулыбался Бладмон. Подождал, пока я доковыляю. И ткнул пальцем в лощину.

— Ну, вот, Клементин. Уютное прибежище. Пошли.

Низкий закопченный потолок. Сырой темный интерьер. Бледная картина пурпурной горы позади озера. На каминной полке горит, мигая, керосиновая лампа. В камине, дымясь, горит торф. За стойкой бара стоит мужчина, обхватив руками пол-литровую кружку. Поля помятой шляпы свисают на уши и глаза. Я сижу на бочке. Болтая ногами. Жду. Полчаса. Приходит женщина. Качает насос, заполняет кружки и уходит. Бладмон говорит тост джентльмену за стойкой бара.

— Удачи.

— Удачи.

Фигура в темном пальто осушает полкружки. И неторопливо ставит ее обратно на дубовую обшивку. Медленно приподнимает подбородок и, оглянувшись, внимательно смотрит через правое плечо в угол потолка. И, повышая голос, странно и спокойно говорит на распев

— И капитан сказал мне строго по секрету. Сказал мне со страхом. Я слышу звуки волн, сказал он. Мы, что, еще далеко от берега?

Бладмон уставился вниз на свои сплетенные пальцы. Ветер гонит дым обратно вниз по трубе. Снаружи мычит скотина. Кружки снова поднимаются и опустошаются. Входит женщина. Собирает кружки и снова уходит. У меня болят мозоли, а за крошечным окошком я вижу темноту. Бладмон шепчет.

— Клементин, этот человек что-то знает. Будет безумием отправиться дальше. Оставив мудрость позади.

— Так поторопитесь же, ради Бога, расспросите его, чтобы мы могли пойти.

Бладмон направляется к стойке бара. Снаружи прошелестел шинами велосипед. Молчаливый тост. Кружки поднимаются. Пенистая жидкость заливается. Мужчина сдвигает шляпу на затылок. Бладмон произносит приветствие.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, сэр.

— Прекрасный вечер.

— Точно, сэр.

— Прекрасное пиво.

— Точно так, сэр. Кроме одного. Я перепробовал все, что мог. В течение многих лет. У меня тут недалеко, в полмили отсюда, была ферма. Однажды, жарким днем я вышел в поле покосить. Подошел к изгороди и глянул вдоль дороги. Продал сено. И зашел сюда за этим. Пока не пропил все свои деньги. Я конечно вернулся домой. Стал копать канаву. Но вскоре опять выглянул на дорогу. И продал свое поле. И вернулся за этим. Я женился. Попытался стать семейным человеком. Но не прошло и месяца, как я снова взглянул на дорогу и прогнал ее. И опять вернулся к этому. Распродал весь свой скот: быков, коров, свиней и овец. Продал все свои поля. И опять вернулся к этому. Прямо здесь, именно на этом месте, я избороздил все моря. Путешествовал везде, где только есть огни и люди. Видел все чудеса, происходящие здесь вот в этом углу потолка. Не нуждаясь ни в ком, кроме своего осла и тележки. Единственное, что у меня осталась, когда сдох мой конь. Я любил его также, как себя. Скакал на нем ночами по полям. Столько, сколько он мог выдержать. Милю за милей. Пока это бедное сильное животное не пало замертво. И я заплакал. И вернулся к этому. Кружечка простого пива — вот и все, что мне нужно.

Часы бьют полночь. Бладмон покупает бутылочки крепкого портера у молчаливой женщины. Рассовывает их по карманам и под руки. Готовясь путешествовать дальше. А местный пожиратель пива вышел на улицу и шлепнулся на спину в свою тележку. И ослик засеменил вверх по холму в темноту.

Ночь прорезает свет автомобильных фар. Бладмон поднимает руку. Автомобиль останавливается. Открывается дверь. Джентльмен говорит, садитесь. Я сажусь сзади. Бладмон впереди. Где он может болтать о приятных пустяках. Пока мы катимся вперед. И каждую милю слышится хлопок. Это, очевидно, Бладмон смывается в отличное местечко. Нервно ерзая на своем месте. А владелец автомобиля посматривает на него.

У знаков деревень Бладмон говорит, да, мы тоже были бы не против поехать в этом направлении. Водитель толкует о трудящихся классах. Которые в наше время живут лучше, чем того заслуживают. Он был коммивояжером нижнего мужского белья для высшего класса. Рад помочь двум респектабельным случайным попутчикам. Еще один хлопок. Каждый раз громче и ближе к взрыву. Дрожь, автомобиль завилял и качнулся из стороны в сторону, джентльмен схватился за руль, чтобы выровнять курс. Стал смотреть, где светло. Чтобы взглянуть, что произошло.

Перекресток. Джентльмен ждет, осторожно спрашивая Бладмона, куда бы он хотел поехать. Потому что ему в ту сторону не нужно. Усилия Бладмона выглядеть прилично тают. Его дверца открывается. Мы вываливаемся вместе с льющейся жидкостью. И кучей пробок. Повыскакивавших из пенящихся бутылок.

Две бродячие фигуры на обочине дороги. Джентльмен с широко открытыми глазами в свете фар приближающегося автомобиля наклоняется. Хватается за свою дверцу. И закрывает ее. Так, что трясется стекло. И срывается с места. Сопровождаемый шепотом Бладмона.

— Падла везде сующаяся.

Бладмон весь в пиве. С подмышек до ног. С коленных чашек сочится универсальный растворитель для внутреннего употребления. Безостановочно у края дороги.

Ночь прохладна. Ветер шумит в высоких тополях. У больших железных ворот сельского дома. Затерянного на этих равнинах. Тенью высятся изгороди. Таинственный звук в ночи. Это двое прохожих высасывают остатки из бутылок. Ожидая в эти часы появления на дороге другого автомобиля. Полного джентльменов и дам. Едем со свадьбы. Сказали они.

Бладмон и Клементин сели сзади, по даме у каждого на коленях. Остальные джентльмены впереди, поделившись комфортом и гостеприимством женщин. Хихикающих и елозящих обтянутыми кринолином попками. Шеи у всех в безделушках. Сладкий запах волос. Едем, покачиваясь и подпрыгивая. Завывает двигатель. Рука на моей руке. Берет и прижимает ее к своей груди. Балдею от близости. Меня обвивают искорки. Смеха, губной помады и вонючего душка. Это не я. Это Бладмон. Или один из них. Выкуривает нас.

Окна открыты. Леди делают вид, что ничего не заметили. Мыслят как в банке. Спрашивая между поцелуями, не богаты ли мы. Пока не раздается голос водителя.

— Ну, это уж слишком.

Водила поворачивает голову, чтобы посмотреть, что там с лишком. Его друг хватает руль. Удар. Вильнули. Вспышка света. По окну хлещут ветки деревьев. И тачка со всей оравой заваливается на бок. Колеса крутятся, сигнал гудит. Женщины, прижавшись, визжат. Мое лицо между двумя мягкими грудями. Чувствую, как мне зажали яйца, а по руке медленно течет липкая грязь.