– Ничего. Все, как и обычно. Голда не за что ухватить. Мне не хватает материала. И он это знает.

Она отвела взгляд, не зная, как Регина отреагирует на то, что и ее заявление не сработало. Однако время шло, а Регина молчала. Молчала и Эмма, но по другому поводу, а когда устала молчать, все же взяла Регину за руку робко, готовая тут же отпустить, если почувствует недовольство.

– Регина? – осторожно позвала она ее, легонько сжимая пальцы, и получила задумчивый ответ:

– Он помнит.

Фраза, сорвавшаяся с губ Регины, прозвучала странно. Эмма, нахмурившись, приподняла брови.

– Что помнит?

Регина поморщилась и, словно очнувшись от короткого сна, двумя пальцами потерла переносицу.

– Все.

Как такое короткое слово может прозвучать так тяжело?

Эмма покачала головой. Она продолжала держать Регину за руку, и это прикосновение ей хотелось сделать центром вселенной.

– Говори конкретнее.

Она склонилась к Регине, испытующе разглядывая. Ей показалось, что та колеблется, будто хочет что-то сказать, но какая-то сила удерживает ее от этого.

– Регина?

По спине пробежал холодок. Откуда-то в голове возникла мысль: если бы Регина сейчас сказала то, что хочет, дело можно было бы закрывать. Прямо сейчас. В ту же секунду. Признание Регины объяснило бы все абсолютно.

На какую-то секунду карие глаза почудились целой вселенной, в которую Эмма приготовилась упасть. Но вот Регина моргнула, и ощущение пропало вместе с холодком, за секунду до этого пощипывающим спину.

– Не обращайте внимания, мисс Свон, – криво улыбнулась Регина и, едва заметно колеблясь, забрала свою руку. – Я говорю о том, что Голд помнит наши разногласия. По разным вопросам. Помнит и будет и дальше ставить меня в неудобные и невыгодные положения. Можно только надеяться, что никто больше не умрет.

Регина явно не желала делиться своими настоящими мыслями, раз уж снова употребила «мисс Свон». Ее можно было понять: она старалась помочь, но ее помощь ничего не дала. Кроме того, ей в машину подложили бомбу, и мало кто сомневается в том, чьих рук это дело. Будешь тут огорчен.

Эмма и сама огорчалась. И не только по поводу Голда. Немного раздосадованная тем, что Регина вновь отстранилась, Эмма выпрямилась, сжимая губы.

– Я найду на него управу, – твердо пообещала она и получила в ответ снисходительный и немного насмешливый взгляд Регины.

– Вы серьезно?

Она явно сомневалась в счастливом исходе. И тут было, в чем усомниться, на самом-то деле.

– Абсолютно, – тем не менее, кивнула Эмма, веря в то, что говорит. Если раньше дело касалось лишь ее, то теперь все было гораздо серьезнее. И Регина, и Генри – они сейчас только под ее защитой. Только она может сделать что-то, что избавит от дальнейших взрывов и всего того, что еще может придумать Голд.

Эмма глубоко вздохнула. Помедлила немного и снова взяла Регину за руку, готовая ко всему. Но, к ее удивлению, Регина не только не отстранилась, но и сжала ее пальцы, немного наклоняясь вперед. А потом вдруг спросила:

– Вы любите меня?

Сказать, что Эмма была ошеломлена, это не сказать ничего. Разумеется, она думала о своих чувствах, но совершенно не планировала пока что признаваться в них Регине. Как минимум, потому, что та не раз намекала, что не готова к таким откровениям.

Жар стремительной волной пронесся по спине Эммы, закрутил вихри на пояснице и провалился ниже, уютно обосновавшись между ног. Эмма невольно облизнула пересохшие от волнения губы.

Регина смотрела как-то отчаянно. Словно от ответа зависела ее жизнь. Или нечто большее, но что может быть больше жизни? И тогда Эмма ответила «Да», стараясь не думать, к чему это их приведет, стараясь не вспоминать, что еще недавно Регина убеждала ее в бесконечной любви к Робину. Впрочем… стоп. Регина и не сказала, что любит ее. Она спросила о другом.

Эмма застыла, с горечью думая, что снова поторопилась, что ей опять будет больно, но в этот момент Регина порывисто обхватила ее второй рукой за плечи и притянула к себе, целуя. У нее были горячие губы с далеким привкусом кофе, Эмма зажмурилась, отвечая на поцелуй. В голове моментально стало пусто, мир закружился, а сердце забилось учащеннее. Когда Регина отстранилась, Эмма невольно потянулась за ней, отказываясь верить, что волшебство кончилось. И опешила, увидев в карих глазах разочарование.

– Что-то не так? – Эмма едва заметила, что руки их все еще соединены, а пальцы сплетены в крепком пожатии. Регина смотрела на нее так, будто ждала от поцелуя чего-то большего и не получила этого. Эмме почему-то стало стыдно за не оправдавшиеся надежды.

– Я… прости, – она попыталась освободиться, но Регина не пустила ее. Сжала руку крепче и нахмурилась, из взгляда исчезло разочарование, сменившись чем-то другим.

– Я все еще пытаюсь смириться с мыслью о том, что мне нечего больше скрывать, – сказала она со вздохом. – Мне… Эмма, это почти больно. И сейчас я, наверное, сделала то, чего не должна была делать.

Она колебалась. И ей это не нравилось, это было слишком заметно. Однако она все-таки сжимала руку Эммы и, кажется, не собиралась ее отпускать. Эмма ждала продолжения, но его не последовало. Тогда она наклонилась и поцеловала Регину снова.

– Ты спросила меня, люблю ли я тебя, – прошептала она чуть позже, когда губы их разомкнулись. – Тебе не понравилось то, что ты услышала?

Она вся дрожала. Ей безумно хотелось забраться на постель прямо в уличной одежде, в сапогах, и прижаться к Регине, накрыть ее собой, спрятать от всех, пробраться руками под больничную рубашку и почувствовать то тепло, по которому она так сильно скучала. Но вместо этого Эмма сидела и заставляла себя оставаться спокойной. Потому что не хотела ничего испортить.

Что-то неуловимо дрогнуло в выражении лица Регины. Она явно хотела ответить, но, передумав, просто улыбнулась.

– Я не хочу привязывать тебя к себе. У меня есть… Робин.

Последнюю фразу она сказала слишком неуверенно для того, чтобы Эмма поверила в ее искренность. Пришлось снова поцеловать Регину, на этот раз – гораздо интимнее. И ей позволили это сделать. Потому что поздно было - веревка уже затянулась.

– У тебя есть я, – прошептала Эмма, тяжело дыша. Она прижималась лбом ко лбу Регины и медленно гладила ее по щеке двумя пальцами. А потом еще раз поцеловала ее, и это был тягучий, медовый поцелуй, от которого заныло в паху и уже не удалось удержаться от того, чтобы прижаться к Регине – хотя бы плечом.

– Не надо, – шепнула Регина в ответ. – Не здесь.

Эмма сглотнула и согласилась.

Не здесь.

Не сейчас.

Но когда-нибудь – обязательно.

Она видела, что Регина почти пришла в себя – не физически, конечно, до полного исцеления там еще было долго. Морально. Их разговор, случившийся не так уж и давно, все еще был жив и собирался жить достаточно долго. Они обе не забудут его никогда, как и многое другое. Но… мир продолжает вертеться. Они не могут просто застыть в нем, как мухи в янтаре. Эмма верила, что они и не хотят это делать – обе.

– Я позову Генри, – сказала Эмма, со вздохом вставая и отпуская руку Регины. – Он, наверное, уже там с ума сходит.

Проклятье, как может она постоянно забывать о собственном сыне? И бестолку искать этому оправдания!

Раскрасневшаяся Регина быстро кивнула, прикусив нижнюю губу: она ведь забыла про Генри вместе с Эммой.

– Конечно. Позови. А сама иди.

Это не прозвучало приказом, скорее, Регина сомневалась, говоря это, но Эмма и сама понимала, что нужно идти. Сегодня она получила больше, чем то, на что рассчитывала, выходя из участка. И ей хотелось думать, что этот небольшой шаг в итоге заведет их достаточно далеко. Так, чтобы назад пути уже не было.

Эмма хотела сказать, что любит Регину, но в последний момент прикусила язык, не зная, не испугает ли это их обеих. Регине нужно было дать время. Несмотря на то, что она всегда казалась достаточно импульсивной и скорой на решения, Эмма нутром чуяла: данный вопрос не тот, в котором важна скорость. У них еще будет время. Обязательно.