– Может быть, отправить это в бостонскую лабораторию? – предложил Дэвид, когда они отсматривали четвертую кассету.

– А толку? – отозвалась Эмма, понимая, что впустую потратила время. – Им нужно дело, по которому мы составим запрос. А просто так они смотреть не будут. Да и на что тут смотреть-то?

Кто-то явно над ней подшутил. А она повелась. Дура. Могла бы остаться дома, пользы и удовольствия было бы больше. Много больше.

Эмма корила себя и ругала, Дэвид же тем временем перебирал оставшиеся кассеты: почему их так много, если камер всего четыре? Наконец он выбрал одну и поставил ее в магнитофон.

– Последняя, – ответил он на вопросительный взгляд Эммы. – Остальные я сам посмотрю.

Эмма не видела смысла ни в том, чтобы смотреть еще одну, ни в том, чтобы досматривать в принципе. В помойке – вот где место этому «подарку»! И все же она согласилась еще немного задержаться. Просто, чтобы убедиться, что была права.

– Мда, – только и сказал Дэвид, когда на экране вновь заскакали помехи. И выругался, что позволял себе крайне редко и только, если был уверен, что никто, кроме Эммы, его не услышит. Эмма полностью разделяла то, что услышала.

– Бред, – резко сказала она, поднимаясь. – Это проделки Голда.

Она понятия не имела, почему так решила, но в самом-то деле: кому еще надо вот так вот над ней издеваться? Лукас? Господи, старуха вряд ли вообще знает, что такое видеомагнитофон. Да и где ей достать записи, которые явно были до этого кем-то спрятаны? Или она – крутой хакер? И залезла в хранилище данных, чтобы теперь иметь возможность опустить своего врага чуть-чуть пониже дна?

Регина? Она могла, конечно. Но зачем? Если бы ей хотелось поиздеваться, она бы сделала это сразу. Как с Робином. А не ждала бы целый год. Голд, с другой стороны, как раз мог убедиться, что жертва успокоилась, и снова растревожить раны.

Эмма покачала головой.

– Ладно, я, пожалуй…

– Смотри! – взволнованно воскликнул Дэвид и указал пультом на экран. Эмма нехотя повернулась.

– Твою мать! – вырвалось у нее.

Там была машина Регины. И пустая улица. И они возле этой самой машины: Регина, Эмма и Мэри Маргарет.

Эмма подскочила к самому экрану, словно плохо видела то, что происходит. Сердце билось так быстро, что почти выпрыгивало из горла, приходилось сглатывать, учащенно дыша.

Не может быть. Этого правда не может быть!

Дэвид молчал, Эмма же продолжала вглядываться в картинку, напряженно ожидая нужного момента. Вот они разговаривают. Вот Мэри Маргарет отступает на шаг. А вот…

– Дерьмооооо, – протянул Дэвид, и Эмма была полностью с ним согласна.

Они оба это видели. Вот прямо сейчас. На экране к машине бежал волк – большой и опасный. Он двигался очень быстро, вряд ли прошло больше пары секунд. Эмма увидела, как полезла в машину за оружием. И тут запись оборвалась.

– Нет! – успели выкрикнуть Дэвид и Эмма вместе, когда экран моргнул, восстанавливая картинку. А там уже не было волка. Зато была Руби, лежащая на земле, сраженная тремя выстрелами. И Эмма, бегущая к ней.

На этом запись закончилась. Магнитофон выплюнул кассету, а Эмма и Дэвид переглянулись.

– Ты же видел это, да? – севшим голосом спросила Эмма. Дэвид кивнул.

– Ну… да, – все же подтвердил он. – Волк. Ты. Регина и Мэри. И… Руби.

Он почесал подбородок.

– Монтаж? - в его голосе была надежда. А что другое он мог предположить? По примеру Генри заявить про волшебство, пропитавшее город и горожан?

Эмма яростно покачала головой.

– Да какой, нахрен, монтаж?! – взвилась она. – Я там была, помнишь? И Регина была! И Мэри Маргарет была! Твою мать, это дерьмово, да, очень дерьмово, но так было! И эта треклятая девчонка была волком! Я не знаю, как такое возможно, но вот оно!

Эмма не осознавала, что ругается. Из нее сплошным потоком выплескивалась энергия.

Доказательство нашлось! Четкое и ясное! Пусть там не видно, как так вышло, что волк сменился Руби, но Эмма стреляла в волка! Волк! Он все-таки существует! Существовал, по крайней мере. И это были не наркотики, не галлюцинации - вот, все на кассете. И есть свидетель - Дэвид. Кассета не могла записать фантазии Эммы.

– Нужно отдать Спенсеру, – выдохнул Дэвид, однако Эмма схватила его за руку.

– Погоди, – она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. – Сначала на экспертизу.

Она дрожала.

– Ты же говорила, что надо пришить к делу, иначе они не станут смотреть, – усомнился Дэвид. Эмма кивнула.

– Мы и пришьем, – внутри нее все оживленно заиграло. – Мы открываем заново дело о смерти Руби.

Дэвид выглядел озадаченным.

– Ты уверена? – уточнил он. – Думаю, мало кто будет рад.

Он, конечно, имел в виду Лукас и то, что все только успокоились. Стоит ли заново будоражить муравейник?

– Я уверена, – твердо кивнула Эмма. – Теперь у нас есть кассета.

Буквально за несколько секунд апатия и уныние сменились предвкушением и радостью. Целый год Эмма убеждала себя смириться и подчиниться мнению большинства, тем более, что у нее никак не получалось это самое мнение как-то изменить. Но теперь… О, теперь все будет иначе!

Стоп.

Если волк… Так что же получается - Генри прав, говоря про эту свою сказку? Ээээ. Разве такое возможно?

Эмма прикусила губу, растерянно присаживаясь на край стола, пока Дэвид возился с кассетами.

Нет, конечно. Никакой магии не существует. Но, возможно, это был такой фокус. Или гипноз - черт, почему она сразу не подумала про гипноз?! Ей ни разу не пришло это в голову!

Ох, нет… камеры-то загипнотизировать нельзя…

С другой стороны… загипнотизировать можно людей. А потом смонтировать ролик, поместив волка на улицу Сторибрука. И прислать этот ролик в полицию.

Проклятье, слишком много вероятностей. Стоит подождать немного, уложить все в голове. Может быть, разгадка проще, чем кажется.

Дэвид пообещал, что оформит запрос в бостонскую лабораторию, и Эмма, на всякий случай сделав себе копию кассеты, отправилась домой.

Приподнятое настроение радовало так сильно, что она вдруг решила сделать то, что не делала очень давно.

Она зашла в кафе вдовы Лукас. Поймала на себе целую тучу пораженных взглядов, вздернула подбородок и решительно прошагала к стойке, за которой вдова методично протирала чашку.

– Добрый день, – поздоровалась Эмма достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание. – Будьте любезны, пару сырных конвертиков.

Она полезла за деньгами, краем глаза отмечая, что повергла Лукас в практически шоковое состояние. Сраженная откровенной наглостью, та не сказала ни слова, лишь достала требуемое и сложила в бумажный пакет. Эмма протянула деньги, получила свой заказ, кивнула, пожелала хорошего дня и вышла, сопровождаемая гробовой тишиной. Уже за дверью она не удержалась и хихикнула, представляя, какая разразится буря. И она явилась тому причиной. Ох, эта сладкая, сладкая, сладкая месть!

Дорога до дома заняла совсем мало времени. Эмма легко крутила руль, мурлыкая себе под нос какой-то веселый мотивчик, и все думала, что теперь жизнь должна наладиться. Кто бы ни прислал кассеты – спасибо ему большое! – он на стороне Эммы. А это значит…

Эмма выбросила из головы лишнее, едва переступила порог квартиры, за которым Лили притянула ее к себе и вовлекла в совершенно восхитительный, горячий и возбуждающий поцелуй. Забыв и про кассету, и про все остальное, Эмма с отголоском стона прижалась к Лили, на мгновение поразившись тому, как быстро может переходить из одного состояния в другое. Еще она немного удивилась, как далеко теперь то враждебное отношение к Лили, с которым она жила целых десять лет, но вот уж эта мысль абсолютно точно не подходила нынешнему вечеру.

На Лили была только майка. И… все. Эмма обнаружила это, когда скользнула ладонями по спине, и кончиками пальцев зацепила обнаженные ягодицы. Приливной волной плеснула в голову похоть, отправила дрожь по телу и призвала горячую влагу между ног. Эмма зажмурилась что было сил.