– Ладно.
Лили никогда не спорила и не настаивала. Отходила в сторону и предоставляла Эмме право оставаться при своем. Иногда Эмму это злило, иногда она бывала благодарна. Но чаще всего относилась равнодушно. Будто это касалось не ее.
– Слушай, где можно снять квартиру? Я не хочу останавливаться в гостинице. Да и ты говорила, что единственная приличная у Лукас, а у нее мне как-то не с руки…
– Ты можешь жить у меня, – сказала Эмма легко. Легко, потому что последнюю неделю только и думала, как бы это сказать так, чтобы вышло намеком, но не приглашением. Крутила на языке и переставляла слова, гадая, как фраза прозвучит лучше. Лили должна была понять, что это не просто приглашение.
А если Регина устроила слежку за квартирой, то непременно увидит Лили.
Эмма могла не признаваться никому, но совсем избавиться от мыслей о Регине так и не сумела. Потому что не хотела. Она была вправе говорить себе все, что угодно, убеждать себя в чем угодно, но убеждения не действовали до конца, потому и сама Эмма не до конца хотела забыть Регину. Да и как забудешь, пока живешь с ней в одном маленьком городе и временами все же сталкиваешься там, где не ожидаешь?
Эмма знала, что Регина усиленно строит отношения с Робином Гудом. Словно доказывает самой себе или кому-то еще, как правильно все должно быть в ее жизни и жизни Генри. Спохватилась, ха! Мальчишка всю дорогу воспитывался без отца, она всерьез полагает, что Робин сможет как следует воздействовать на него? Эмму так и подмывало разыскать Нила и привезти его сюда, чтобы Регина понервничала. Но в таком случае нервничать начала бы и Эмма: все-таки Нил еще вызывал боль. Далекую, но вполне ощутимую. Да и как он поведет себя, узнав про сына? А если захочет отобрать? Настолько портить отношения с Региной Эмма не желала, пусть даже уже испортила все, до чего смогла дотянуться.
Она не могла ненавидеть Робина. В конце концов, он не был виноват в том, что Регина положила на него глаз. Или какую-то другую часть тела. И его интерес к ней тоже никак не мог осуждаться. Эмма знала, что горожане восприняли новую пассию мэра благосклонно, а Мэри Маргарет даже сделала попытку вернуть расположение Эммы: вроде как теперь Эмма снова должна была ненавидеть Регину. А если так, то им есть, о чем поговорить. Но вот беда – Эмма не ненавидела Регину. Она просто не хотела с ней общаться. И разговоры о ней ничем бы не помогли. Да и подругами с Мэри Маргарет уже очень сложно было бы стать вновь. После всего того, что между ними произошло… Эмма не считала себя злопамятной, но отлично помнила, как Мэри Маргарет пыталась убедить Регину заменить шерифа, прекрасно осознавая: после такого Эмме останется только уехать из Сторибрука, потому что другой работы она не найдет. Так что о каких возвращениях в прошлое может идти речь?
Робин пытался пару раз встретиться с Эммой. Разумеется, однажды он узнал, в каких отношениях та состояла с Региной. Возможно, он хотел обсудить именно это. А может быть, пригласить на обед, в ходе которого попытался бы всех примирить. Эмма усиленно игнорировала его попытки, лишь один раз будучи застигнута врасплох. Тогда Робин пришел в участок, явно дождавшись, пока Дэвид отправится на обед. Эмма с трудом переборола желание закрыться от Робина в туалете и с относительно милой улыбкой выслушала все, что он посчитал нужным ей сказать.
Робин начал с того, что призвал Эмму зарыть топор войны. «Регина, – сказал он, – не желает ссоры. Она не понимает, что случилось, почему ты больше не приезжаешь к Генри. Пару раз она тебе звонила, но ты не брала трубку…»
Эмма пожала плечами. Серьезно? Регина считает именно так? И поэтому послала Робина, чтобы он все передал? Она забыла, что гонцов убивают?
Хе, Регина говорит с Робином про Эмму. Неожиданно. И как много она уже успела ему рассказать.
Интерес Регины к Робину явился для Эммы шоком. Не было ничего - и вдруг стало все. Их появление на людях вместе, их смех, их разговоры, их счастливый вид - Эмма отворачивалась, но совсем не замечать не могла. Неужели Регина так быстро полюбила его? Или она просто решила, что должна быть с ним, и сделала это? Для Генри? Для себя? Для Робина? Чтобы насолить Эмме?
У них ведь не было отношений, Регина сама сказала. Зачем было обставлять все… так? Или это из-за того, что произошло тогда на лестнице? Проклятье, Регина никогда не выдавала своих истинных эмоций по этому поводу, Эмме оставалось довольствоваться лишь внешними проявлениями, а они бывали слишком различны. И как, в итоге, она должна была прийти к правильному выводу, которого Регина, кажется, от нее ждала?
Робин был мягок и осторожен в высказываниях. От него Эмма не услышала осуждения, и именно этот факт мог бы растопить намерзший внутри нее лед, однако слишком сложно было абстрагироваться от мысли: теперь Робин спит с Региной. Целует ее, ласкает и обнимает по ночам. Эмма знала точно, что он ночует в доме под номером 108 – она следила пару раз, коря себя за неуместность. Пряталась за деревом и смотрела на горящий в окнах свет. А потом, сутулясь, шла домой и пинала попадающиеся под ноги камни, стараясь не думать ни о чем, что вызывало боль. Иногда даже получалось.
«Я непременно обдумаю твои слова, – обтекаемо отозвалась Эмма, когда Робин закончил свою пламенную речь. – И, может быть, даже приду на ужин…»
Робин искренне обрадовался и пообещал приготовить что-нибудь особенное. Эмма смотрела на него и думала: он действительно так глуп? Или так равнодушен? Или… Да что с ним такое? Если его на самом деле послала Регина – он просто смирился с тем, что пришел уговаривать бывшую любовницу своей женщины? А если он проявил собственную инициативу – чего он намеревается добиться? Хочет, чтобы Регина полюбила его еще больше за попытку все наладить для нее? Эмма не знала, что хуже. Зато она знала, что не имеет права осуждать: так или иначе, но Робин пытался сделать что-то для Регины. И та, судя по всему, очень это ценила.
Конечно, Эмма не пришла в их дом – теперь он считался их домом, домом Регины и Робина. Может быть, однажды они даже разошлют приглашения на белых карточках, где будет написано: «Регина и Робин приглашают вас на свадьбу, которая состоится тогда-то и там-то». Эмму передергивало от подобных мыслей, и она продолжала игнорировать звонки Робина, пока, наконец, тот просто не сдался. Или пока Регина не сказала ему прекратить. В любом случае, прошло достаточно времени перед тем, как Эмму пригласили в мэрию для вручения премии.
Хм, это Регина так пыталась заретушировать действия Робина? Извинялась за его рвение? Или же у нее была другая причина?
Итак, Эмма получила квартиру месяц назад и с того момента чувствовала себя немного неловко. Ладно, очень неловко. Гораздо более неловко, чем до этого. Все же такая премия, по ее мнению, была слишком щедра. Да и за что ее выдавать? Эмма не раскрыла ни одно преступление, горожане ее не любили, она приносила больше убытка, чем прибыли. Может быть, Регина просто наконец вспомнила, что Эмма вынуждена ютиться в чужой квартире из-за того, что спасла ее? Или ей захотелось что-то сделать для Эммы в память… о них?
Вероятно, стоило бы обговорить все это с Региной, но Эмма не хотела лишний раз соваться в мэрию. Она уже переболела их недоотношениями – по крайней мере, она искренне считала, что переболела, – вот только осадок никуда не делся. Всякий раз при виде Регины у Эммы что-то дергалось внутри. Она научилась не обращать внимания, честно. Но приятного было мало. Слишком мало. И вот – Лили. Женщина, которая непрочь завести отношения – по крайней мере, так кажется. Зачем тянуть?
– Жить у тебя? – повторила Лили задумчиво, когда Эмма уже начала думать, что ее слова потерялись в эфирном пространстве. – А я тебя не стесню?
Эмма хмыкнула и покачала головой так, будто Лили могла ее видеть.
– Я бы тебя не звала. Кроме того, я думаю, вдвоем нам будет веселее.
Она сказала это с намеком, надеясь, что Лили поймет. Она должна была понять.
Никогда не узнаешь, пока не сделаешь.
