Сразу после ее слов дверь в палату открылась, и внутрь зашла медсестра.

— Простите, шериф, — сказала она без должного почтения. — Доктор Вэйл назначил меня каждые полчаса делать осмотр. Вам нужно выйти.

Эмма, не уточняя деталей, молча кивнула и покинула палату. Надо так надо. Это заодно даст Джонсу время успокоиться.

На самом деле, замечательно, что он очнулся. Если сейчас все пойдет гладко, и он не откажется давать показания, то дело, над которым Эмма билась бессмысленно несколько недель подряд, может набрать ход. Сторибрук маленький город, застывший в болоте среди лесов, тут все происходит медленно. Эмма почти привыкла к этому, но если ей выпадет шанс ускорить процесс, она им непременно воспользуется. И еще как!

Перед глазами вдруг мелькнуло лицо умирающей Руби. Эмма застыла, сцепив зубы. Должно быть, больница навеяла такие мысли. Черт, черт, черт!

Эмма не могла не считать себя виноватой в смерти девушки. Это был ее пистолет и ее палец, ее решение. Но, проклятье, кто же помог ей его принять?

Эмма много читала про наркотики и галлюциногены, которые могли бы подействовать таким образом, чтобы задурманить разум, но пришла к выводу, что ни один из них не сработал бы конкретно таким способом. Если бы наркотик уже был в крови к тому времени, как появилась Руби, Эмма, скорее всего, уже много чего успела бы увидеть. Или не смогла бы спустить курок. Или еще что-то. Тут же все было разложено как по нотам. Если бы только Регина четко подтвердила наличие или отсутствие волка… Ох, как бы это помогло!

Эмма почти уже смирилась с тем, что правды в отношении Руби ей добиться не удастся. По крайней мере, полной правды. Даже если подтвердится, что Голд давал Руби наркотики, благодаря которым она прикончила Гласса и Нолан, никто никогда не поверит в то, что эти же самые наркотики помогали ей оборачиваться в волка. Да Эмма и сама в это не верила, разумеется. Конечно, был Генри, а еще его книжка, но какой разумный человек поверит в существование оборотней или каких-то еще мифических существ? Ага, а Регина — злая ведьма, а Голд — какой-нибудь древний демон. И нельзя забывать о Белоснежке с Принцем.

Эмма грустно усмехнулась.

Такая фантазия, конечно, оправдала бы все. Очень жаль, что ей нет места в реальности. Зато в реальности можно будет восстановить справедливость, если распутать клубок. Найти бы только кончик нити…

В коридоре Эмма терпеливо дождалась медсестру, затем вернулась в палату. Джонс выглядел немного смущенным. Он ерзал, явно пытаясь принять удобное положение, но, заметив Эмму, застыл. Впрочем, почти сразу заулыбался. Эмма не поддержала его улыбку и поспешила вернуться к той теме, на которой они закончили:

— Мистер Джонс, как вы понимаете, я в курсе ваших дел с Голдом. Если это он был нападавшим, вы можете привлечь его к ответственности.

Улыбка на губах Джонса продолжала цвести, но уже не так ярко. Он прислушивался к голосу Эммы, однако сам говорить не спешил.

Эмма в отчаяние впадать не собиралась. Ей важно было убедить Джонса, что с ним ничего больше не случится. Для этого она даже присела на краешек больничной койки.

— Мистер Джонс, если вам это поможет принять решение, то я знакома с Региной Миллс. Она обещала подтвердить ваши показания против Голда.

Регина, разумеется, не обещала ничего подтверждать, но Эмме надо было как-то добиться своего. Чем плох такой вариант убеждения? А с Региной всегда можно договориться позже. Тем более, что Эмма все равно собиралась к ней сегодня заглянуть.

— А Регина — это кто? — спросил Джонс, хмуря лоб. — Простите, что-то у меня плоховато с именами…

Эмма кивнула. Вэйл не говорил, но она и сама могла догадаться: последствия комы бывают разными.

— Мэр города. Регина Миллс. Она ваш поручитель в деле с Голдом.

— Ах, эта Регина, — пробормотал Джонс и откинулся на подушки. Взгляд его стал удивленным.

— Признаться, Свон, я сомневаюсь, что она сдержит свое обещание, — он вдруг ухмыльнулся и подмигнул. — Думаю, вы знаете, как быстро меняется ее настроение.

Эмма насторожилась, уловив в словах мужчины некий намек, но потом расслабилась, понимая, что вряд ли он что-то знает про них с Региной. Скорее, он сказал это без задней мысли. Кроме того, какая разница, кто и что знает про них с Региной? Сторибрук, конечно, отстал от жизни, но это не должно волновать. Волновать должно совершенно другое.

Эмма даже не заметила, как фамильярно обратился к ней Джонс, так сильно ее голова была забита возможностью прищучить Голда.

— Подумайте, мистер Джонс, — снова попыталась она. — Если вы заявите на Голда, то, скорее всего, прокурор сумеет добиться отмены сделки. Вам не придется искать деньги… при вас, кстати, были деньги?

Может, это еще и воровство? Тогда прокурора даже не придется убеждать.

Но Джонс, к сожалению, отрицательно покачал головой.

— Хорошо, — выдохнула Эмма. — В любом случае сделку можно отменить.

Она не была уверена, что такое возможно, но собиралась поговорить со Спенсером. В конце концов, Голда тоже мало кто любит, надо этим пользоваться. Он представляет угрозу для города — не в этом случае, так в другом.

Джонс засмеялся. Кажется, ему больше не было больно это делать. Медсестра дала таблеток? Или сделала укол?

— Я бы с удовольствием помог вам, Свон, — Эмма невольно задалась вопросом, случайно или намеренно он упустил «шериф», - но, видите ли, я абсолютно уверен, что на меня напал не Голд.

Вот это поворот.

Эмма такого не ожидала. Признаться, она уже предвкушала, как звонит Спенсеру, просит его выдать ордер, подтверждает все это дело показаниями Джонса — может, и Регины, —, а затем ставит в тупик Голда. И вот…

— Вы уверены? — глухо спросила она. — Вы сумели его разглядеть?

Так. Стоп. Это не так уж плохо. В любом случае, можно будет пробить по базе: благодаря своим размерам, Сторибрук не может похвастаться сотнями тысяч преступников.

— На нем была маска, лапочка, — добродушно улыбнулся Джонс. — Точнее — на ней.

Подавленная услышанным, Эмма даже не обратила внимания, что Джонс превысил все допустимые нормы общения.

Вместо того, чтобы холодно заявить, что тут нет лапочек и дорогуш, а есть шериф, она покусала нижнюю губу, лихорадочно соображая, что же делать.

Твою ж мать! И тут Голд увернулся!

— Вы точно это помните? — на всякий случай уточнила она. Джонс пролежал в коме довольно много времени, кто знает, что у него могло помутиться в голове.

Джонс хмыкнул и поудобнее устроился.

— Отлично помню, Свон. Я мацнул ее за грудь перед тем, как она отправила меня в нокаут. Сомневаюсь, что Голд за время нашей разлуки сумел отрастить такие хорошие сиськи.

Эмма поморщилась, качая головой.

— Это все усложнит, — сказала она задумчиво.

Первый порыв удариться в депрессию благополучно отступил. Эмма принялась раздумывать, как обратить ситуацию в свою пользу.

Джонс постучал указательным пальцем по ее ладони, лежащей на одеяле.

— В Сторибруке нет женщин, которые могли бы напасть на меня? — он поиграл бровями. — С интимными целями, например?

Кажется, он не любил унывать.

Эмма невольно хмыкнула.

— Если бы были, я бы знала.

Ей снова вспомнилась Руби. И то, как она ее застрелила. Захотелось прикусить губу сильнее — до крови, словно только это могло отрезвить.

— Я думаю, что Регина Миллс способна на такое.

Эмма недоверчиво посмотрела на абсолютно серьезного Джонса.

— Вы шутите?

Он не мог говорить серьезно. А она не примет его заявление, если он…

— Нет. И вы это знаете, я уверен.

Джонс выглядел спокойно, но Эмма все никак не могла поверить, что он взаправду пытается обвинить Регину в нападении.

— Вы хотите написать на нее заявление? — уточнила она снова на всякий случай, с ужасом думая, как будет все это расхлебывать. Регина и так не хотела говорить с ней на эту тему, а если все повернется таким образом…

Джонс какое-то время пристально изучал напрягшуюся Эмму, затем громко расхохотался.