– Эмма! – воскликнул он с совсем другими интонациями, не теми, к которым привыкла Эмма. – Это ты? В самом деле ты?!

Он снова схватил ее и прижал к себе. Дыхание перехватило, Эмма заколотила кулаками по спине Дэвида, сдавленно призывая его отпустить ее. Когда он это сделал, она закашлялась, пытаясь прийти в себя.

– Ты чего? – выдохнула она с усилием, укоризненно посматривая на Дэвида. – Чуть не задушил!

– Это ты, – повторил Дэвид, с лица которого не сходила широкая улыбка. – Господи, не могу поверить!

Он отступил на шаг, зажимая ладонями рот, и Эмма с изумлением увидела, как слезы катятся по его щекам.

– Ты чего? – забормотала она, поднимаясь. – Ты в порядке?

Плед упал на пол, Эмма протянула к Дэвиду руку, собираясь сказать, что все хорошо, что они почти распутали дело, что никто больше не умрет. В этот момент дверь в офис распахнулась, и внутрь вбежали… нет, ввалились, отталкивая друг друга, Джонс и Мэри Маргарет. И если Джонс застыл где-то недалеко от порога, бешено вращая глазами и размахивая крюком, то Мэри Маргарет сходу бросилась к застывшей Эмме и, по примеру Дэвида, заключила ее в объятия.

– Эмма! Эмма!

В голове у Эммы все смешалась. Она не понимала, что происходит, не понимала, почему Мэри Маргарет и Дэвид плачут и обнимают ее, а Джонс исходит ругательствами вроде «Тысяча чертей!» и «Проклятый Крокодил, чтоб ему пусто было!»

– Хватит! Хватит! – крикнула Эмма, вырываясь из не слишком приятных объятий. – Что случилось? Что происходит?

Она обвела требовательным взглядом присутствующих, надеясь на ответ. Мэри Маргарет всхлипнула, поспешно утирая слезы, взглянула на Дэвида и взяла его за руку.

– Милый…

– Эмма, проклятие спало! – немного торжественно заявил Дэвид.

Эмма даже не смогла рассмеяться. Только спросила глупо:

– Что?

– Проклятие, Свон! – сквозь зубы выдавил Джонс, подойдя ближе. – Твоя царственная подружка и мой Крокодил учудили магическую дрянь, которая висела тут много лет. И вот, наконец…

Он не договорил. Или это у Эммы внезапно пропал слух – она не вдавалась в подробности, зная только одно: безумие заразно. Началось все это с Генри, продолжилось Голдом, и вот теперь…

В сердце поселился страх. Эмма понятия не имела, что могут сделать с ней горожане. Она могла довериться Дэвиду – но не этому, который явно считал ее своей дочерью.

Ей нужно к Регине. Как можно скорее, прямо сейчас! Убедиться, что с ней все в порядке, что этот странный вирус ее не коснулся, что она не в заговоре, что она…

Эмма сильно ущипнула себя. Пронзившая руку боль убедила ее, что дело происходит не в кошмаре. И вот это было по-настоящему кошмарно: из сна еще можно выпутаться, но как убежать от реальности?

– О, боже мой, я думала, что влюблена в тебя! – смущенно ахнула Мэри Маргарет, и щеки ее покраснели. Она приложила к ним ладони, словно пытаясь остудить.

Эмма нервно хмыкнула. Мысли то и дело возвращались к Регине, но их можно было перебить. Прямо сейчас.

Ну да. Это многое объясняло. Если любовь Мэри к Эмме была заложена проклятием, то логичнее всего, конечно, было объяснить ее не материнством. Слишком мала разница в возрасте. А вот все остальное…

Боже, какой бред! У Мэри Маргарет просто бред, и она верит в него, оправдывая себя так, как ей удобно!

Эмма не хотела думать, что все в сговоре против нее, но иначе не получалось. Что если она выйдет на улицу – и там тоже все начнут говорить про проклятие?

– Что-то распылили в воздухе, – пробормотала она негромко. Да, иначе и быть не может, наверняка снова дело рук Голда. Как он это провернул? Неважно, неважно! Но почему же тогда вещество не подействовало на нее? Или… еще подействует?

От неожиданности Эмма вдохнула глубже обычного, закашлялась и резко вскинула руки, когда Дэвид с Мэри Маргарет дернулись к ней.

– Не подходите! – велела она им и Джонсу. – Стойте на месте – или…

Она понятия не имела, что «или». Не стрелять же в них, в самом деле! Взгляд невольно упал на Дэвида.

Глаза у него были испуганные и умоляющие. Он крепко обнимал Мэри Маргарет и смотрел поверх ее головы на Эмму. Губы его мелко подрагивали, словно он хотел что-то сказать и не мог выдавить ни слова. Эмма точно знала, о чем он просит ее молчать. Ее аж передернуло при представлении того, что сейчас должен был чувствовать Дэвид. Если он реально верит, что Эмма его дочь…

– Вы сошли с ума, вы просто все сошли с ума, – забормотала Эмма, пятясь назад, не убирая выставленных рук. А потом резко развернулась и бросилась бежать, не слыша огорченных возгласов за спиной.

Ей нужно было к Регине. Как можно скорее! Бегом!

Никто не преследовал ее, не пытался остановить. Добравшись до «жука», Эмма рывком дернула дверцу, едва не оторвав ее, а потом так стартанула с места, что в салоне запахло горелой резиной. В висках билось только одно имя.

Регина.

Кое-как припарковав машину напротив нужного дома, Эмма выскочила наружу и бросилась через дорогу, забыв поглядеть по сторонам. Кажется, сзади взвизгнули чьи-то тормоза, но желания оборачиваться не возникло. Пулей преодолев небольшое расстояние, Эмма взбежала по ступенькам и забарабанила в дверь. Она стучала и стучала до тех пор, пока ей не открыли. Тогда Эмма выдохнула:

– Ты?..

И замолчала, увидев глаза Регины.

Фиолетовые.

Они были фиолетовые.

И прямо под пристальным взглядом изумленной Эммы они сменили свой цвет, вернув привычный карий.

Эмма схватилась дрожащей рукой за косяк двери.

– Как, как это? – забормотала она, не зная еще, страх ли забурлил внутри нее пеной или что-то другое. – Что это? Что ты сделала?

Ноги дрожали, хотелось развернуться и убежать и никогда не возвращаться.

Регина выглядела усталой и одновременно довольной. Какое-то время она разглядывала тяжело дышащую Эмму, потом отступила назад.

– Проходи.

Эмма не прошла – ввалилась, испытывая большое желание лечь на пол, закрыть голову руками и лежать так, пока все не станет ясным и понятным.

– Это Голд, – сказала она, уже понимая, что не только он. – Он что-то распылил в воздухе.

Она сделала по инерции еще пару шагов до того, как услышала спокойное:

– Да, Эмма. Магию.

Эмма зажмурилась до боли в глазах, до белых скачущих кругов. А когда открыла глаза и повернулась к Регине, та стояла напротив и выглядела… Она выглядела не так, как обычно. Что-то читалось в ней во всей: во взгляде, в том, как она держала голову, как смотрела на Эмму.

– Это все правда? – тонким голосом произнесла Эмма.

В голове не укладывалось. Вываливалось из ушей, вытекало вязким дымом фиолетового – Эмма почему-то была готова поклясться, что именно такого – цвета.

– Скажи мне, что это неправда.

Эмма хотела умолять. Хотела не верить. Хотела взять всю возможную вину на себя, потому что…

Регина знала.

Эмма хватанула ртом воздух и попятилась, пятясь до того момента, как не запнулась обо что-то и не упала, больно ударившись копчиком.

Регина знала, что это правда. Это проклятие, и книга Генри, и Руби-оборотень. Знала – и убеждала Эмму, что все это выдумки.

– Ты знала…

Губы Эммы едва шевельнулись. Часть ее все еще пыталась поверить, в то время как другая часть уже неслась дальше, давно и безоговорочно приняв странную истину.

Регина подошла и опустилась рядом на корточки.

– Ну же, Эмма, – губы ее изогнулись в кривой усмешке. – Ты хочешь разговаривать здесь?

Эмма не думала, что вообще хочет разговаривать. В памяти были свежи откровения Голда – и по ним выходило, что Регина более чем причастна ко всему, что творилось в городе. И… до города, где бы они раньше ни существовали. Но Эмма все-таки встала. Регина поднялась следом и изящным жестом указала в сторону кухни.

– Там нас никто не увидит. И не услышит.

Эмма хотела спросить, как это, но прикусила язык. Магия. Нужно привыкнуть к тому, от чего так давно бежала. К тому, что с легкостью объясняет все и чуточку больно. К тому, что все портит так же легко.