Остывая и мелко подрагивая от покалывающих ощущений, Регина сидит, запрокинув голову, и вяло думает о том, что если Эмма Свон не альфа, то у нее нет члена. Она не заглядывала ей между ног, но наверняка бы заметила эрекцию сегодня, когда пыталась прижаться во время поцелуя. Хорошо, что на этот случай учеными давно придуман выход.

Облизывая губы, Регина поднимается на разъезжающиеся ноги и сквозь приятный туман в голове натягивает омерзительно влажное белье и брюки. Нужно скорее добраться до дома. Она моет руки и смотрит на себя в зеркало, отмечая лихорадочный румянец, припухлость губ и блеск глаз. Хорошо бы не натолкнуться ни на какого озабоченного альфу, сегодня от него будет сложно отбиться.

Спенсер ждет ее возле выхода из туалета, и Регина вздрагивает, когда натыкается на него. Издавала ли она какие-то звуки, пока трахала себя, и, если да, то слышал ли он ее? Она не испытывает особого чувства стыда, просто не хочет, чтобы все знали, как сильно ее возбудила заключенная.

Спенсер не подает виду, что что-то слышал, когда говорит:

– Вам придется вернуться, мисс Миллс. Интервью должно быть взято, вопросы должны быть заданы. И мы добавим вам несколько своих.

Регина машинально поправляет волосы.

– Хорошо, – соглашается она. И что-то внутри нее безумно радуется этому.

– Вы снова отключите камеры? – уточняет она на всякий случай и едва сдерживает радостный возглас, когда Спенсер кивает.

– Постарайтесь развязать ей язык, мисс Миллс.

Он вдруг хмурится и оглядывает ее.

– Вы ведь не в цикле, надеюсь?

– Нет, – быстро врет Регина. – А что?

– Ничего, – отвечает Спенсер. – Просто стандартная мера предосторожности. Мне показалось, что вы…

Он мнется, и Регина врет снова:

– Легкая простуда – только и всего. Коллега заразил.

Она шмыгает носом и разводит руками. Спенсер снова оглядывает ее, прощается и уводит, сдавая на руки охраннику. Регина пристально смотрит ему вслед, до дрожи в коленях наслаждаясь мыслью о том, каким будет ее следующее свидание с Эммой Свон.

А оно обязательно будет – теперь уж никаких сомнений.

========== Глава 4 ==========

– Она должна почуять меня, – небрежно говорит Регина, с силой сжимая скрещенные ноги. – Тогда у нее развяжется язык.

Спенсер молча пучит глаза, и это выглядит очень смешно.

– Что? – усмехается Регина. – Не доверяете мне?

Она уверена, что ей не доверяют. Было бы глупо, случись все наоборот. Она ведь репортер. Они умеют и любят лгать.

Очередное свидание состоится через считанные минуты, и Регина предвкушает его с такой силой, что спазмами у нее сводит живот. Она приняла в два раза больше таблеток, чем надо, но это помогает столь незначительно, что практически не считается. Спенсер пригласил ее к себе, чтобы обсудить условия свидания, на котором Свон, наконец, должна сказать хоть что-нибудь, и Регина радостно гнет свою линию, полагая, что кроме нее никто к Свон больше так близко не подойдет.

– Вы ведь понимаете, что она может захотеть вас? – спрашивает Спенсер с нажимом, и Регина предвкушающее вздрагивает: по спине у нее проносится сладкая волна возбуждения.

– Все в порядке, – отвечает она как можно более уверенно. – Она останется связанной, не так ли?

Улыбка блуждает на губах: Регина не в состоянии сдержать ее. Зато она крепко держит свою сумочку, которую в этот раз не намерена оставлять за пределами камеры. Возбуждающее предвкушение ползет по щиколоткам вверх, растекается истомой под коленями, задевает бедра и то, что между ними. Регина прикусывает губу и прикрывает глаза.

– Позвольте уточнить, – цедит Спенсер, откидываясь назад в кресле. – Мы выключаем камеры. Выключаем микрофоны. И выключаем систему обеззараживания, чтобы Свон могла ощутить ваш запах.

Регина кивает на каждое его слово, а последнее предложение повергает ее в неописуемый экстаз.

– Абсолютно верно, – подтверждает она, маскируя кашлем дрожь в голосе. – Вы хотите, чтобы она заговорила? Тогда нужно застать ее врасплох. Вряд ли она ждет, что вы провернете такое.

Регина играет уверенно. Она убеждена, что выбрала нужную сторону. И аргументы ее непоколебимы.

Спенсеру нужно, чтобы Эмма Свон взяла на себя еще несколько убийств.

Регине нужно, чтобы Эмма Свон взяла ее.

Им обоим необходимо, чтобы Эмма Свон перестала молчать.

– Она может быть бетой, – напоминает Спенсер. - Они агрессивны.

– Бетой, которая чувствует запахи, – парирует Регина, которую мысль об агрессивной Свон почти заставляет кончить. – Это заставит ее нервничать. И ошибаться.

– Она убийца, – упорствует Спенсер, явно подозревающий подвох.

– Я знаю, где находится тревожная кнопка, – не сдается Регина. Ей нечего терять: никакого другого репортера Свон к себе не подпустит, это очевидно.

Спенсер молчит еще какое-то время. Молчит и Регина, полагая, что не стоит говорить слишком много: все и так понятно. Они смотрят друг на друга, а где-то там, за толщей стали, ждет конца их диалога заключенная под номером STRBRK20-15.

– Хорошо, – бросает в итоге Спенсер и машет рукой. – Ваша взяла. Только подпишите бумаги на случай, если что-то пойдет не так.

В первый момент Регина не верит собственным ушам. Она добилась невозможного. Она изменила систему. Ненадолго, но изменила. Получила то, что ей так нужно сейчас.

Она едва находит в себе силы, чтобы подняться: предвкушение захватило ее тело со вчерашнего вечера, и невыносимо тяжело противиться ему. Почти все мысли Регины – об Эмме Свон, и что действительно должно ее смущать, так это то, что ни одна из них не касается интервью. Должно – но не смущает. Ни капли.

– Все будет хорошо, – говорит Регина уверенно и кивает Спенсеру, с трудом вынуждая себя оставаться на месте. Ей хочется ринуться вперед, добраться до камеры Свон и ворваться туда со стоном, показывающим, как тяжело ей дается роль профессионального репортера. Впрочем, когда она последний раз вспоминала, зачем на самом деле она здесь?

Спенсер говорит:

– Обеззараживатель отключат не сразу. Свон должна на самом деле испытать изумление, иначе мало что получится: врачи говорят, что с самоконтролем у нее все в порядке.

Регина сглатывает жалкую слюну, едва смачивая пересохшее горло, и кивает.

– Я ведь тоже почувствую это?

– Разумеется, – немного свысока смотрит на нее Спенсер. – Вы уверены, что удержите себя в руках?

Регина заставляет себя засмеяться.

– Конечно, я уверена.

Она совершенно не уверена. Более того: она планирует НЕ удержать себя в руках. Иначе какой во всем этом смысл?

Охранник, сопровождающий ее, новый, и он ничего не говорит и не задает вопросов. Только у самой камеры он протягивает руку.

– Вашу сумочку.

Регина прижимает ее к груди.

– Мне разрешили! – стремительно лжет она до того, как затуманенный эйфорином* мозг понимает суть вопроса.

Охранник колеблется.

– Спенсер разрешил, – развивает такую важную для нее ложь Регина. – Можете спросить у него.

Если что, она прикинется дурочкой и скажет: «Но так ведь никто ее не отобрал на входе, я решила, что все в порядке!», но охранник явно не хочет совершать лишних телодвижений.

– Тревожная кнопка у двери, – бурчит он, пропуская Регину вперед. Та рассеянно кивает и заходит внутрь гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Что ж, теперь ведь она знает, чего ожидать.

И все же нет. Не знает.

Она втягивает в себя воздух сразу же, как за спиной закрывается дверь, однако системы еще не отключены, и это довольно разочаровывающе. Привычный уже полумрак окутывает камеру, Регина моргает, пытаясь отыскать в нем себя и…

– Как часто мы стали видеться, мисс Регина Миллс.

Эмма Свон сидит на «липком» стуле, как и в прошлый раз. И выглядит весьма привычно. Вот только кое-что определенно в ней поменялось.

Регина сдается на милость волне возбуждения и эйфорину, выплескивающемуся наружу.

У Свон распущены волосы. И их ужасно хочется потрогать.