– Ты вчера пела просто потрясающе, – сказала я.

– Спасибо. – Голос ее звучал более низко и хрипло, чем обычно. – А вы были классной тусовкой. Для шоу всегда лучше, когда люди танцуют.

– Я слышала, что это большая честь, если тебя приглашают выступить здесь. Так что прими мои поздравления. – Я налила молока в кофе и передала пакет ей.

– Представь себе, весь процесс прослушивания для этого мероприятия, если это вообще можно так называть, напоминал сюжет из шпионского фильма. В один прекрасный день я обнаружила письмо на пианино в своей студии. Меня просили написать ответ и оставить его там же. На следующий день письмо исчезло. Прошло три дня, и ни ответа, ни привета.

Вчера утром Анджелика – моя наставница – прислала мне сообщение, что мою кандидатуру одобрили, и что она должна проводить меня, чтобы проверить звук перед выступлением и настроить аппаратуру. Но почему-то это было не на территории нашего поселка, а где-то в лесу, и мне пришлось там петь. При этом я не видела, кто присутствует на так называемом прослушивании. Но я совершенно уверена, что зрители там были, хотя не аплодировали, не танцевали под музыку и вообще ничем не выдавали своего присутствия. – Она провела руками по волосам, отчего те встопорщились, как иглы у ежика. – Все это так странно. Я думала, это какой-то розыгрыш. Если бы при этом не присутствовала Анджелика, я бы без раздумий ушла.

– Действительно, странно. А ты посылала им записи, демонстрационный ролик или что-то в этом роде?

– Анджелика сказала, что их вполне устраивает портфолио с моими музыкальными работами, который я приложила, посылая заявку.

– Так это ж замечательно! Еще раз поздравляю. Пришли мне, пожалуйста, ссылку, где я могу скачать твои песни. – Я взяла со стола книгу и кружку с кофе.

– Обязательно. Пришлю тебе демоверсию своей новой песни.

Я была уже на пороге, когда она снова заговорила.

– Постой, Имоджен. А ты ничего не заметила… – молчание, а потом стук пальцев по столу, – странного вчера ночью?

И снова в ушах раздались звуки жутковатой мелодии, которая ей явно не принадлежала.

– В каком смысле странного?

– Понимаешь, к концу выступления мне все время казалось, что там еще куча людей в каких-то чудных костюмах, или что-то в этом роде.

– Значит, ты их тоже видела? – Надо сказать, что я почувствовала почти облегчение.

– Я подумала, что словила глюки. Может, надышалась дыма от какой-то паленой курительной смеси. Однако версия с косплеем тоже имеет право на существование. – Она повела плечами, словно стряхивая напряжение.

– Конечно, имеет. Так же как и дым от левой курительной смеси. У меня, кстати, просто зверски болела голова. – Обе гипотезы явно не были лишены логики.

– Согласна, это два наиболее вероятных объяснения.

Я кивнула, и на этом мы замяли тему, но никто из нас не удосужился добавить, что наиболее вероятное объяснение далеко не всегда самое правильное. Это всего лишь то объяснение, в которое хочется верить ради собственного спокойствия.

В тот день все шло наперекосяк, поэтому я не удивилась, когда и готовка не задалась. Уже вторая порция склизких водянистых яичных белков была отправлена в раковину, и я со стуком опустила пустую миску на столешницу.

– Твою ж мать!

– Имоджен, – спросила Ариэль. – Что это ты делаешь?

– Запарываю даже такое пустяковое дело, помимо всего прочего. – Я невидящими глазами уставилась на столешницу, заляпанную остатками моих неудачных экспериментов.

– Помимо всего прочего? – Она скользнула на стул и поджала под себя ноги.

– Понимаешь, у меня один из таких дней, когда совершенно не пишется. Полный неписец. Напишу несколько строчек и сразу вижу, что все не то. И, главное, не знаю, как это можно поправить. Я могла бы еще с этим смириться, если бы так было только сегодня, но и вчерашний день, и позавчерашний тоже были на редкость неудачными. Еще и опрокинула пузырек с чернилами и забрызгала свою любимую блузку. Ногу порезала, когда брила.

– А ведь сегодня не пятница, и даже не тринадцатое, – сострила Ариэль с невозмутимым лицом.

– Вот именно. Поэтому, вместо того, чтобы сидеть у себя и дуться на весь белый свет, я решила приготовить шоколадный мусс.

– Серьезно? Ты можешь, – она повела руками в воздухе, словно волшебник, готовящийся применить магию, – сварганить это?

Я пожала плечами.

– Нет ничего проще. Как правило. Но не сегодня, когда у меня все из рук валится, как после пьянки.

Ариэль захихикала и многозначительно посмотрела на меня.

Я посмотрела на нее и тоже начала смеяться.

Мы смеялись до слез, хотя ничего настолько смешного не было сказано. Когда мы наконец пришли в себя, Ариэль поднялась со стула.

– Вот и славно. Почему бы нам и в самом деле не выпить? За нас обеих.

Она плеснула в два стакана виски и передала один мне.

– За нас, жалких неудачников.

– Как, и ты тоже? – спросила я.

– И я!

Мы чокнулись и выпили.

– Я не испортила блузку, но и музыка не пишется уже целую неделю, – объяснила Ариэль. – Меня это просто бесит. Вот я здесь, в этом замечательном престижном месте, мне предоставлена возможность заработать репутацию, а я не в состоянии ею воспользоваться. Я уверена, что не смогу здесь написать даже мало-мальски приличной песни! Может, отчасти из-за того, что необходимость быть достойной оказанного доверия слишком уж давит на психику. Ты непременно должна доказать, что заслуживаешь чести быть включенной в число избранных, приглашенных, как и ты, в «Мелету». Предполагается, что мы не должны здесь тратить время попусту, но одно дело это знать, а другое – не париться на этот счет, выбросив из головы необходимость постоянно всем доказывать, что ты чего-то стоишь, и действительно просто писать музыку.

– Я была уверена, что работать здесь будет легче, чем дома, – сказала я. – Считала, что здесь не будет ничего, что отвлекает в обычной жизни, и можно целиком и полностью сосредоточиться на работе. А вместо этого, здесь у меня возник целый букет проблем, которые меня грызут. Например, я все время думаю: а вдруг я в недостаточной степени использую возможность работать с Бет? Может, мне стоило бы затеять какой-нибудь совместный проект с ней, пока я в «Мелете». Что, если я недостаточно эффективно использую время, проводимое здесь.

– Я, конечно, неплохая певица, но что, если выяснится, что мне не стать великой?

– В общем, полный писец. – Я отодвинула стакан на край стола. – Приятно узнать, что творческие амбиции идут рука об руку с неуверенностью.

– И все же, есть в этом месте что-то странное, – вздохнула Ариэль, передвигая стаканы по столу, как при игре в наперстки, под одним из которых спрятаны наши таланты.

– Точно. Странностей здесь хоть отбавляй!

– Я о том, что в обычной жизни я давала уроки игры на фортепьяно и подрабатывала бариста, чтобы иметь возможность оплачивать квартиру. Хваталась за любую возможность поучаствовать в концертах, и была благодарна судьбе, когда удавалось собрать хоть сколько-нибудь зрителей, чтобы заплатить за газ. А здесь мы ставим галочку в анкете, чтобы отметить, чего нам хочется на обед – все эти салаты из зелени, выращенной без удобрений, или вкуснейшее ризотто с лососем, – сказала Ариэль. – Нет, я не жалуюсь, но знаешь, я всегда твердила себе, что если сумею хоть чуточку преуспеть, заработать немного денег, чтобы просто не париться насчет оплаты счетов, перестать постоянно суетиться… И уж тогда-то мне точно удастся создать что-то стоящее. Что-то, действительно классное.

– И вот мы здесь, счастливейшие из счастливейших, радостно поедающие салат из зелени, выращенной без удобрений, но нас по-прежнему мучают сомнения. А вдруг мы не так хороши, как от нас ожидают? – продолжила я ее мысль.

– Так и есть. Голова моя в кои-то веки свободна от лишних забот, но вместо блестящих идей, она полна сомнений. Все, что нам говорили о «Мелете», это то, что здесь мы должны сосредоточиться на творчестве, на искусстве ради искусства, не беспокоясь ни о чем другом. Но еще никогда в жизни я не ощущала такой несвободы, словно кто-то пристально следит за тем, что и как я делаю, и от этого я чувствую себя как бы скованной по рукам и ногам.