– Нет…

– Это Алла. Ты так быстро убежала с зала суда, но я смогла узнать твой новый номер. Это было нелегко, – невесело посмеялась она. – Но ты же знаешь, если мне что-то понастоящему нужно, от меня невозможно избавиться.

Я застыла, словно меня обдало леденящим потоком. Казалось, что губы срослись между собой, а тело парализовало.

– Вась? Ты слышишь меня? Это я… Алла. Ты вспомнила меня?

В этом то и дело, я вспомнила тебя Алла, потому что никогда не забывала. Ох, мой рыжий эльф, как бы я не хотела впустить тебя в свою жизнь, у меня не получится этого сделать. Не смогу. И дело совсем не в тебе. Все дело в коробке, в которую я собственноручно затолкала себя. Это как капкан, который сжимается все сильнее, когда я пытаюсь выбраться из него. Я борюсь, вырываюсь, но лишь рву кожу до костей и мне ничего не остаётся, как сдаться.

Я знаю, это не правильно. Несправедливо. Но ничего не могу с собой поделать.

– Вась…

Я, наконец, оторвала язык от неба.

– Привет, Алла, – мой голос барахлил. – Я узнала тебя.

– Как ты? – аккуратно поинтересовалась она, уловив мою отрешенность.

– Не жалуюсь. Как твои дела?

– Все плохо.

Я громко фыркнула в трубку.

Она ещё смеет жаловаться?

– Так бывает, Алла. Жизнь делиться на полосы. Видимо, пока у тебя период чёрной полосы…

Боже, что я несу?

– Наверное, ты права, – тяжело вздохнула она. – Жизнь подкидывает нам испытания, чтобы потом отблагодарить…

Ага. Только вот я уже заждалась эту благодарность. Где ты? Счастье мне, в студию!

– Знаешь, Васька, мне так жаль, что мы перестали общаться. Я понимаю, тебе нужно было время, но я так больше не могу. Мне тебя очень не хватает.

Я крепко зажмурила глаза. Мне захотелось стать глухой. Всеми силами я отвергала ее слова. Мне не хотелось, чтобы они коснулись моего сердца.

Не хватало ли мне Аллы? Определенно. Но если я хотела исключить прошлое из своей памяти, то Алла – значительная его часть.

– Ты позвонила не вовремя, – солгала я, дабы закончить эту пытку. – Давай поговорим позже. Я перезвоню тебе, когда буду свободна.

– Эх, Артемова, – я уловила ее скептический тон. – Ты не умеешь врать. Ты ведь знаешь, что со мной это не прокатит?

– Ну, раз так, ты должна была уловить намек. Правда?

– Ты не хочешь общаться со мной?

На это я ответила затяжным молчанием.

– Разве я чем-то обидела тебя? – разочарованно спросила подруга.

Ее вопросы терзали мне душу. Ее расстроенный голос разрывал мое сердце. Это было просто невыносимо.

– Послушай, Алла. Мне тяжело об этом говорить, но я должна. У нас никогда не будет прежнего общения. И дело не в тебе. Это мое желание. Просто я не могу перешагнуть этот барьер, понимаешь? По злой случайности, ты стала для меня олицетворением прошлого. Чего-то плохого. А я не смогу, снова пустить зло в свою жизнь…

– Боже, да о чем ты говоришь? Какое зло? Вась, я только добра тебе желаю. Я люблю тебя, черт возьми!

– Глупости. Все в прошлом. Я не нужна тебе, поверь.

– Зачем ты решаешь за меня? Боже, я не верю собственным ушам. Вася, это ты вообще?

– Знаешь, меньше всего я хочу становиться той Васей, – я подняла глаза к потолку, чтобы сдержать слезы. – Алла, послушай, хватит все это. Мне ужасно тяжело… Девушка всхлипнула.

– Мне тоже, крошка. Но мы справимся. Вместе у нас все получиться. Мы поддержим друг другу. Мы сильные. Мы всегда вылезали из дерьма, помнишь? Нас никто и ничто не сломит. Но только нужно захотеть…

Я почувствовала, как задрожали мои губы.

– Я никогда не была сильной, – почти шепотом проговорила я. – Никогда…

– Не правда, – отрезала она, дрожащим голосом. – Сколько раз, ты тащила меня с дискотеки на своей спине? Я сбилась со счету. Ты несла мое тело несколько километров. А мост? Помнишь мост? Я бы никогда в жизни не решилась сигануть с него. А ты, Васька, смогла. Ты умеешь прощать, Василиса. Ты самая сильная девчонка, которую я только видела…

Горький ком разрывал горло. Слезы жгли глаза. Это было выше моих сил.

– … вернись ко мне, подруга.

Я набрала воздуха в легкие, чтобы окончательно закрыть эту тему.

– Не получается у меня, понимаешь?! – мой голос сорвался. – Я не хочу видеть тебя! Слышать! Разговаривать с тобой! И уж тем более, не хочу снова становиться друзьями!

Казалось, что сейчас телефонную линию разорвет от душераздирающих сигналов и болевых волн.

– Ты ошибаешься! – девушка разрыдалась в трубку. – Мы сможем помочь друг другу!

Вася, мне не хватает тебя! Я совсем одна осталась! Пожалуйста, не бросай меня! Прощу! Я буквально слышала, как слезы разбиваются о линолеум.

– Я все сказала. Прощай.

– Нет. Не смей бросать трубку. Слышишь? – в ее голосе было столько боли, будто ей наносят ножевые ранения. – Моя мама умерла, Вася… Вчера. Я не знаю, к кому мне обратиться. У меня совсем никого не осталось. Пожалуйста, не оставляй меня… Боже, мне чертовски больно. Это так, сука, больно…

Эта ужасная новость прошлась катком. Казалось, будто в меня выпустили автоматную очередь. Я словно отрезвела.

– Я…я… сочувствую. Правда. Прости меня, но…

– Помоги мне…

Ее плач был подобен, самой грустной в мире мелодии.

Я собрала себя по крупицам.

– Прости, Алла. Я не могу. Прости…

Я нажала сброс, а потом упала на кровать и несколько часов прорыдала в подушку. А когда уснула, то мне приснилась Алла. Грустная. Разбитая. Лишенная крыльев и жизни во взгляде. И, жуткая пустота ее глаз, как всегда, была аккуратно подведена тушью…

Однажды, я решила процедить компот от кураги, потому что не особо любила вареные сухофрукты. И когда я вылила все содержимое кастрюли в дуршлаг, то долго стояла над раковиной и думала – что я сделала не так?

Сейчас, у меня схожие чувства. После разговора с Аллой, я чувствую, что сделала что-то не так. И дело не в строгости своего тона. Я чувствовала себя предательницей. Бесчувственным камнем, который ничуть не лучше тех агрессоров, которые избивают беззащитных девочек у школы. Я совершенно не заслужено наплевала на просьбу своей подруги, хотя она никогда от меня не отказывалась.

Последнее время, я веду себя так, будто весь мир должен крутиться вокруг меня одной.

Так, я никогда не стану счастливой. Никогда не смогу начать жить заново.

Остановись, Вася. Такими темпами, у тебя вообще никого не останется.

***

Новость о гибели мамы Аллы не давала мне покоя уже несколько дней. Да ещё и ругань с родной матерью, мешала полноценно заниматься домашними делами. Откровенно говоря, я не находила себе места. То ходила по комнате из угла в угол, то лежала на кровати и смотрела в потолок, когда становилось совсем дурно.

Мне было так жаль Аллу. Так больно за неё. Я помню, как она пахала на работе в две смены, одновременно ухаживая за своей парализованной мамой. И, никогда не жаловалась. Конечно, она любила её и, наверное, это необычайно тяжело, когда ты теряешь самого близкого человека.

Тот телефонный звонок, оставил еще один незаживающий рубец на моем сердце. Я не узнавала Аллу. Ведь я помнила ее другой: красивая, яркая, никогда не унывающая хохотушка…

– Я прочитала статью, что веснушки можно вывести уксусом, – говорит Алла, внимательно разглядывая своё отражение в зеркале. – Надо попробовать.

Я морщусь от резкого запаха, который попадает мне в нос, и от солнца, в лучах которого летают мелкие пылинки.

– От кожи лица, ты тоже решила избавиться? Хотя, может уксусные ожоги будут тебе к лицу, – съязвила я, и следом чихнула.

– Будь здорова.

– Спасибо.

Подруга отлипает от зеркала, и садиться рядом.

– Думаешь, лучше не рисковать? Я пожимаю плечами.

– Мне нравиться твои веснушки.

– Ты права. В крайнем случае, всегда можно воспользоваться тоналкой.

Мы сидим в её комнате и щедро смазываем бинты резко-пахнущей мазью. Они нужны для перевязки ног. Последнее время, мама Аллы чувствует себя хуже. И все это из-за оттеков и мелких язв на её ногах, спровоцированные малоподвижным образом жизни. А точнее, вообще неподвижным.