Парня оставляем, всё равно пришли за мной, так что ничего ему не будет. Нападающие явно не из спецслужб, вижу у входа старый микроавтобус, уже весь изрешечённый. По улице валяются тела, в руках Никиты пистолет, и он время от времени стреляет. Запихивает меня на переднее сиденье какой-то машины, сам прыгает на водительское место. Я успею заметить, что нас кто-то прикрывает, машина трогается и на скорости уносится куда-то по дворам.

— Пригнись! — Кричит мой знакомый гонщик.

— Пошёл ты, козёл. — Говорю ему сквозь головную боль, понимая всё.

Он ничего не отвечает, а я смотру в заднее стекло. За нами едут две машины, Никита выруливает на широкую улицу и набирает скорость. Преследующие не отстают, начинают стрелять прямо с переднего места, не высунувшись. Слышу пули рядом, но не пригибаюсь, уже всё равно.

— Сблизься с ними, желательно рядом оказаться. — Говорю спокойно водителю.

— Не понял? — Говорит он, выезжая на кольцевую.

— Кинжал есть? — Спрашиваю вместо этого.

Он молча достаёт мне армейский нож, я забираю и наношу астральный яд. Опять повторяю:

— Сближайся, дай им нас нагнать, только не тупи.

Мы чуть замедляемся, и машина, которая нас преследовала, резко уходит влево, оказывается рядом. Делаю переход на заднее сиденье вражеской машины, вгоняю нож в человека на пассажирском месте, накидываю удавку на водителя, тут же перехожу обратно. Меня снова рвёт, голова кружится, опять слышу выстрелы. Смотрю назад — ещё одна машина, и теперь уже стреляют из автомата.

— Я больше так не смогу. — Хриплю Никите.

— Держись! — Вскрикивает он.

Машину заносит, нам похоже попали в колесо, меня несколько раз ударяет то об сиденье, то об потолок. Теряю сознание на несколько секунд. Наконец прихожу в себя, слышу сирены, но они слишком далеко. Кто-то грубо разбивает уцелевшие окна и тянет меня наружу. Вижу всё мутно, но понимаю, что мой спаситель выбрался с другой стороны и стреляет. Один из нападавших падает, жаль, что не тот который меня тащит.

Вспоминаю хитрое движение, которое видел в игре когда получил одну интересную способность, и пытаюсь воспроизвести. Получается на удивление легко, с первого раза.

— А-а-а-а-бр-бр-оо!.. — Кричит рядом со мной мужчина, и я падаю на холодный асфальт.

Чувствую кровь из носа, неимоверную усталость и слабость, на плечи как будто нагрузили несколько рюкзаков с кирпичами. Внутри всё болит, а голова кажется сейчас лопнет, рядом слышу:

— Беее-Беее-Беее!

— Что за херня?! — Слышу удивлённый голос подошедшего Никиты.

— У-у-у… — Пытаюсь сказать я.

— Да-да, что?! — Нагибается он: — Плохо, где болит?! Сейчас помощь придёт, уже едут.

— Убей его. — Наконец выдаю я.

Смотрю на копошащееся животное в одежде и разгрузке, рядом валяется автомат. Прошло уже явно больше десяти секунд, хрен он обратно превратится. Смотрю и душу охватывает ужас от совершенного, на глаза наворачиваются слёзы.

— ДА УБЕЙТЫ ЕГО НАХЕР ДЕБИЛ! — Кричу, сворачиваясь калачиком, и отворачиваясь.

Слышу одиночный выстрел и тишину. Никита подходит, и осторожно берёт меня с асфальта. Чувствую его сильные руки, и желание, какое-то нерациональное в этой ситуации и очень сильное желание, в очередной раз.

— Ну вы и с-с-суки, Никита, уроды и с-с-суки. — Шепчу я. — Что вы со мной сделали, во что я превращаюсь, пристрели меня, пожалуйста, пристрели прямо здесь!

— Что? — Не понимает он: — Где болит, скажи, может смогу помочь пока доктор не приехал.

— Не болит. — Говорю ему, глотая слёзы.

— А что тогда? — Удивляется он.

— Трахаться хочется. — Говорю сквозь слёзы, а потом начинаю смеяться в истерике, захлёбываясь слезами: — Кх…Кх…Ха-ха-ха!

(Пока перерыв. Нужно обдумать всё. История получается грустной. Нет, герой не умрёт и не станет мужчиной обратно. Но веселья будет меньше. Прошу не спойлерить кто догадался или догадывается о чём то)

Открываю глаза и вижу серый потолок с лампами дневного света. Поворачиваю голову и осматриваюсь — палата, причём платная. Есть телевизор на стене, диванчик и пару кресел. В одном из них дремлет мой знакомый — Никита. Он сейчас в синей рубашке и чёрных брюках с ботинками. На нём висит кобура и из-под мышки торчит рукоять пистолета.

Поднимаю руки и пробую подвигать ногами — нет, наручников нет. Уже радует такое отношение ко мне, может и не убьют. Пробую встать, и из затылка вываливается шунт — приборы начинают пищать. Видимо они следили за показателями через мой интерфейс. Никита вздрагивает, смотрит и подскакивает, осторожно берёт за руку.

— Ты как? — Спрашивает негромко.

— Отвали. — Вырываю свою руку.

Пытаюсь встать, больно, начинаю заваливаться, Никита подхватывает на руки и кладёт обратно, говорит виновато:

— Тебе лежать надо, сейчас в новой квартире капсулу устанавливают — там быстро всё восстановится.

— Я сказал пошёл нахрен, урод! — Кричу на него, снова вырываясь.

— Прости, я не знал, это было не совсем обычное задание, но… — Оправдывается он.

— Ты нервничал так, козлина, потому что там распылили что-то в машине? — Задаю ему вопрос.

— Да. — Просто говорит он. — Оно должно было вызвать инфаркт и инсульт, мне дали антидот, я боялся, что химики что-то напутают.

— Ну ты и мудак, Господи, какой же ты урод и мудак. — Рычу я и прожигаю его взглядом: — Ты меня убить собирался, и всё знал, но мне сейчас втираешь тут какую-то ересь!

В палату вбегают врач и медсестра. Осматривают меня, вздыхают спокойно и уходят, так ничего и не сказав. Следом входит ещё один доктор, женщина, лет сорока. В белом халате и с внимательным прищуренным взглядом. Садится на стул рядом с кроватью, и представляется:

— Здравствуйте, меня зовут Николь, я психиатр и психолог, мы можем сейчас поговорить?

— Откуда вы? — Спрашиваю, слыша её акцент.

— Франция. — Отвечает она.

Вот оно как, пригнали из самой Франции врача. Ох как зашевелились, правда непонятно почему. Хотя — они теперь знают, что я могу, видимо решили проверить не сбрендил ли — а то положу тут всех. Решаю, что буду отвечать правдиво — мне ведь и самому важно знать насколько я «не сошёл с ума».

— Задавайте свои вопросы. — Говорю ей.

Она долго спрашивает. Вопросы вроде бы обычные — про семью, которой у меня нет, про любимую еду. Иногда достаёт карточки из кармана и показывает мне — просто цветные картонки, иногда с кляксами. Я говорю, что на них вижу или на что это похоже. Выбираю цвета. В общем, отвечаю на все что спросят. Она временами кладёт свою руку на мою, успокаивающе гладит, и кажется, замечает моё возбуждение. Но особенно этому не удивляется. Через час, может быть чуть больше, она прощается и идёт на выход.

— Она стабильна, есть небольшое напряжение — думаю его можно снять половым контактом, желательно с мужчиной, но подойдёт и женщина. — Говорит она кому то, чуть прикрыв дверь: — Очень удачный экземпляр, впервые вижу такое состояние после процедуры, да и по сканированию — все органы в норме, а главное — мозг не повреждён как у прошлых испытуемых. Но нужны дальнейшие исследования, думаю позже, через неделю.

— Не знаю, у нас может и недели не будет, хоть аналитики и дают месяц. — Говорит кто-то ещё, грустно и печально. — Нас всех может быть не будет уже через неделю.

«Испытуемых» — понятно, значит всё-таки подопытный кролик. Становится тоскливо на душе, и гадко. Надеюсь «мозг повреждён» — это и про Людмилу, и её уже пристрелили.

— Сейчас её нельзя перевозить в Центр, пусть продолжает свою миссию, и дайте ей уже разрядку. — Опять говорит Николь. — Нужно что бы она успокоилась, пришла в себя, и тогда уже переезд в безопасное место.

Слышу, как она уходит, не прощаясь, цокая каблучками. А потом мужчина даёт команду, и я своим обострённым слухом улавливаю как ещё пять человек удаляются по коридору. Пять человек в полной разгрузке, с автоматами на плечах. Вот оно значит, как — готовы были меня пристрелить словно бешеную собаку, что же — учтём.