16 сентября.
Специалист из агентства Дюбрейля явился вскоре после завтрака, когда Кристиан уехал в Севр (он преподает там в одной частной школе).
Агент оказался маленьким евреем - ловкий, хитрый и жизнерадостный тип. Он явно знает наперечет все беды и горести нашего мира, пригляделся к ним чуть ли не с пеленок, и теперь его уже ничем не удивишь. Окинув комнату критическим взглядом, он объяснил, что здесь можно разместить микрофон на проводе, но столь же скрытная установка магнитофона представляет определенную трудность...
Ну, эта проблема разрешима. Жильцы с нижнего этажа сейчас в отъезде и на время своего отсутствия сдали комнату какому-то молодому человеку - если не ошибаюсь, он работает на киностудии. Его комната удалена от нашей всего на несколько метров и идеально подойдет для студии звукозаписи.
Завтра же утром навещу киношника и обо всем договорюсь.
17 сентября.
Чересчур элегантно одетый молодой красавчик, тип героя-любовника из мыльной оперы. Именно то, что надо! Всегда готов оказать услугу даме, разумеется, надеясь на ответную благосклонность. Он сразу пошел мне навстречу: во-первых, ему любопытно поучаствовать в столь таинственном деле, и, во-вторых, поддавшись очарованию моей скромной персоны. Он даже благодарил за доверие и попробовал было удержать меня для дальнейшей беседы, но я дала понять, что он немного перегибает палку и что мужчине, который желает завоевать мое расположение, следует научиться ждать. Теперь он там внизу пускает слюнки, предвкушая грядущие радости. Что ж, посмотрим!
18 сентября.
Вся процедура была закончена сегодня во второй половине дня. Что за удовольствие смотреть на работу мастеров своего дела! Какая потрясающая точность, сноровка и быстрота! Микрофон установили в книжной полке над диваном, аккуратно запрятав его за парой монументальных классических томов, которые никто никогда не читал и читать не станет. Тонкий, еле заметный провод идет вдоль задней стенки шкафа, затем по полу под ковром и, наконец, маскируясь в складках занавесок, взбирается к подоконнику. В тех немногих местах, где провод ничем не прикрыт, его слегка окрасили под цвет соответствующей поверхности. Заметить его с улицы практически невозможно красноватая нить совершенно теряется на фоне кирпичной стены. Вниз, вниз, и вот она исчезла в форточке нашего услужливого соседа. Там, у него в комнате, уже смонтирован магнитофон и всякое вспомогательное оборудование, позволяющее как можно лучше выделять, записывать и воспроизводить человеческий голос.
Мой новый приятель поглядывает на эти приготовления со все возрастающей надеждой. Ему не терпится рыцарски предоставить в .мое полное распоряжение и себя самого, и свое жилье; потом, конечно, придется утешать бедную обманутую женщину и в виде утешения затащить ее к себе в постель. Пока техники из сыскного агентства устанавливали аппаратуру и обучали меня обращению с ней, он путался у них под ногами, всем мешал и старательно хвастал своими познаниями в области звукозаписи. Видимо, надеялся, что я предложу ему поучаствовать в прослушивании, но был жестоко разочарован. Вместо того я велела ему в пять минут шестого позвонить по телефону Кановы и попросить мадам Маньи, то есть меня; это даст мне предлог уйти пораньше, сославшись на какое-нибудь внезапно возникшее дело.
Сейчас двадцать минут пятого. Маленький еврей со своей командой уже отбыл к месье Дюбрейлю. Скоро вернется из Севра Кристиан, а я в это время буду стенографировать рассуждения Кановы. Затем - звонок. Поговорив по телефону, я извинюсь, попрощаюсь с профессором, прыгну в такси и, примчавшись домой, устроюсь в апартаментах киношника пожинать плоды своих стараний. Предчувствую, что скучать мне не придется - любовники не виделись с четырнадцатого числа, и им наверняка есть что сказать друг другу.
5
Магнитофонная запись, сделанная мадам Беатрис Маньи 18 сентября 1948 г.
Голос мадам Кановы: Да присядь же наконец! У меня голова идет кругом, когда ты бегаешь взад-вперед. Вообще-то тебе сейчас следовало бы лежать в полном изнеможении... (пауза) Значит, на второй неделе октября...
Голос Кристиана Маньи: Когда у вас закончится ремонт? Мадам Канова: Второго числа. Кабинет отделают новыми шелковыми обоями в стиле Людовика XVI. Надеюсь, тебе там понравится.
Маньи: Так далеко я не заглядываю.
Мадам Канова: И правильно делаешь. Сперва присяжные должны объявить тебя невиновным.
Маньи: Я был бы тебе очень признателен, если бы ты перестала отпускать подобные шуточки. В конце концов судить будут не тебя, а меня!
Мадам Канова: Немножко трусишь, не правда ли, милый? Да ведь ты же станешь героем дня! Подумать только: мужчина, который отомстил за поруганную честь!
Маньи: Если бы речь шла только об этом!
Мадам Канова: Но в таком случае о чем вообще речь, как выразился бы ваш незабвенный Фош...
Маньи: Ради всего святого, не паясничай! Позволь напомнить, что я иду на это только для тебя и только ради тебя. Колебаться я не стану, ибо знаю, что жить без тебя уже не смогу. Но я совсем не расположен к веселью по поводу предстоящего. Можно еще как-то примириться с тем, что я убью твоего мужа. Но моя жена!..
Мадам Канова: Твоя жена - я!
Маньи: Конечно, дело совсем не в официальных брачных узах, а в том, что она молодое жизнерадостное существо, доверившееся мне, и...
Мадам Канова: И я очень надеюсь, что ты не дашь ей повода утратить это доверие!
(Пауза.)
Думаю, нам с тобой не в чем упрекнуть друг друга: я позаботилась о том, чтобы место мадемуазель Сюриссо стало вакантным, а ты устроил туда Беатрис. Как и планировалось, она вскоре очутилась в объятиях моего уважаемого супруга. Потом ты сводил девицу в церковь и даже успел спасти ей жизнь. Судьба помогла нам только в истории с ее несостоявшимся ребенком. Неужели тебе нравится тащить этот груз: жить с женщиной, которую не любишь и с которой по законам церкви ты связан на вечные времена!
Маньи: Я женился на Беатрис, чтобы пожертвовать ею, и теперь не перестаю себя спрашивать, можно ли считать действительным такой брак...
Мадам Канова: Вот именно! А избавившись от нее, ты тем самым докажешь правоту своих сомнений. И ты заранее оправдан перед Высшим Судом!
Маньи: Любопытно.
Мадам Канова: То есть?
Маньи: Мать писала мне недавно нечто похожее...
Мадам Канова: Весьма польщена, что наши взгляды совпадают... Но все-таки давай договорим. По счастью, ты воспитывался в иезуитском колледже, и твой характер сложился под влиянием наставлений святых отцов. Ты верующий католик - примем это за основу. А с основами надо разбираться основательно, таково мое правило. Кстати, мне очень нравится твоя религиозность - всегда заранее ясно, как и на что ты отреагируешь... Итак, ты можешь позволить себе убить кого захочешь, но с тем, чтобы впоследствии раскаяться в содеянном. Ведь сущность религии - в идее покаяния. О, я знаю тебя, мой милый, и в любой момент наберу тебе сколько хочешь первоклассных, неопровержимых аргументов! Так вот: тебе предстоят долгие годы честной и безмятежной старости; у тебя будет достаточно времени, чтобы раскаяться и отойти в вечность примерным христианином. Да что я говорю - долгие годы! Целый океан грехов может быть искуплен в последний миг, и разбойнику на кресте хватило одной минуты, чтобы заслужить прощение и спастись. Целая армия исповедников к твоим услугам - кайся, сделай одолжение! Нехорошо лишать Господа Бога возможности проявить свое бесконечное милосердие. Он же все понимает... Совсем как я! А уж я в своих собственных глазах сумею тебя оправдать!
Маньи: Ох, не потчуй меня дешевыми парадоксами. Мне, чтобы оправдаться, тоже следовало бы медленно умереть на кресте.
Мадам Канова: И тогда три друга, которые всегда заодно...
Маньи: Я уже говорил тебе и повторяю снова: мне очень неприятно, когда ты в таком тоне упоминаешь о Троице.
Мадам Канова: О, прости. Но это выражение придумано не мной. А что до спасения души, то покаяться ты все-таки успеешь. Если же Богу будет угодно призвать тебя во сне, то и ответственность ляжет на Него. Только я очень сомневаюсь, что Он так поступит. Он ведь не захочет погибели нераскаявшегося грешника, а твой случай определенно заинтересует Его. Спешить же Ему некуда.
