И не переоценивай жестокость твоего будущего преступления. Как раз недавно я пролистывала судебные протоколы эпохи Реставрации и натолкнулась на занятный случай: некий чиновник прикончил, одну за другой, трех или четырех своих жен, и все ради наследства. Разнообразием он их не баловал: женился, потом жена беременела, а когда наступали роды, незаметно отравлял бедняжку. В то время судебная медицина едва появилась на свет, и смерть при родах казалась вполне естественной.
Маньи: Да уж, точнее тут не скажешь!
Мадам Канова: Прости за невольный каламбур. Я имела в виду лишь то, что более удачного момента не выберешь...
Маньи: И все-таки его разоблачили!
Мадам Канова: Да, потому что ему взбрело в голову заодно избавиться и от своего многочисленного потомства. Это было слишком самонадеянно... Так что видишь - по сравнению с тем случаем я предлагаю тебе преступление вполне чистое и прямо-таки невинное! А твоя малышка лучшей участи не заслуживает. В конце концов она была любовницей моего мужа и скорее всего остается ею теперь. Да еще пыталась навесить тебе на шею своего щенка...
Маньи: Какое счастье, что он умер не родившись! Если бы мне предстояло убить еще и ребенка...
Мадам Канова: Да, тут небеса пошли тебе навстречу. Но, возвращаясь к теме: как видишь, у тебя есть все основания для ревности и мести.
Маньи: Ты же сама только что говорила, что я не люблю Беатрис. При чем же тут ревность?
Мадам Канова: Прекрасно, тогда постарайся немножко полюбить ее, если тебе от этого будет легче... Но самое главное - возьми себя в руки! Твоя роль вовсе не так тягостна, если обуздать свою фантазию и перестать изводить себя надуманными сомнениями. А то они так тебя и распирают, как дойную корову - молоко.
Мы, атеисты, не приучены мерить реальность призраками и полагаемся на собственный .разум. Наши поступки окончательны - для нас не существует Бога, который пересмотрит и взвесит их в день Страшного суда. Вы, верующие, избрали себе более удобную, хотя и очень наивную точку зрения.
Маньи: А ты никогда не верила в Бога?
Мадам Канова: Я знаю, что меня крестили в православной церкви, но и только! В моей стране проводится огромная антирелигиозная работа, особенно среди молодых.
Маньи: И там все такие, как ты?
Мадам Канова: Нет, многие веруют. Их кумир - человечество. Это, конечно, неважная замена представлению об Абсолюте и о потустороннем мире, неважная хотя бы потому, что не приносит никакого облегчения своим приверженцам. Жертвовать чем-либо во имя абстрактного человечества просто глупо. И этот искусственный миф перестает работать быстрее, чем религия. Даже властям становится все труднее поддерживать его на плаву. В конце концов победа будет за последовательными, логичными атеистами - такими, как я...
Маньи: Я знаю нескольких атеистов, не верящих ни в Бога, ни в человечество. Но они все-таки придерживаются определенных моральных принципов.
Мадам Канова: Такие люди - особый случай. Для них мораль - удобное средство, закон, оправдывающий удовольствия, получаемые от жизни. Это игра, где все участники образуют своего рода братство - братство людей, нашедших в себе силу отречься от любых мифов. Они могут заниматься чем угодно: лечить больных, ловить бабочек, быть гомосексуалистами, математиками, обманщиками, профессорами... Каждый из них живет для себя, выбирая цели, которые ему по душе.
Если Бога не существует, то все безразлично и все дозволено. Личное удовольствие - достаточное основание для любых поступков, и преуспевающий вор не хуже и не лучше преуспевающего полицейского. Каждый имеет право на то, чего сумел достичь!
Что касается меня, то мне недостает воображения для заботы о ближних по крайней мере, о тех, кто в отличие от тебя не является залогом моего счастья. Но ты - мой, и потому я не могу позволить тебе совершать глупости.
Маньи: Да говорю же тебе, я решился. Просто это ожидание действует мне на нервы. Уже два месяца по ночам такое чувство, словно я сплю с трупом.
Мадам Канова: Вспомни, что и я точно в таком же положении, однако не жалуюсь. Надо еще немного потерпеть. Скоро все будет позади.
Маньи: Ты уверена, что Поль клюнет на приманку? Мадам Канова: Клюнет с величайшей охотой.
Маньи: Но, мне кажется, они с Беатрис давно не занимаются любовью.
Мадам Канова: Вероятно, нет, но она ему по-прежнему нравится. В этом отношении я отлично знаю своего супруга, и кандидатура была выбрана в точном соответствии с его вкусом. Он не устоит перед соблазном, а мысль, что это происходит в твоей квартире и, значит, вдвойне греховно, еще сильнее разожжет в нем желание. И он решит попытать счастья...
Маньи: Да, ты его хорошо изучила.
Мадам Канова: И в этом мое преимущество.
Маньи: Только все ли мы учли? Если всплывет какая-нибудь неувязка...
Мадам Канова: Я думаю, все... Впрочем, давай для верности еще разок проследим ход событий. Значит, так: поскольку кабинет профессора ремонтируется, Беатрис вынуждена брать часть работы домой. Мой муж согласился с таким режимом, и тем охотнее, что питает в связи с ним тайные надежды не совсем благочестивого свойства: за это его и покарает библейский Бог... (Вообще-то поначалу они собирались работать у нас в гостиной, но я, конечно, решительно воспротивилась.) Так что не будет ничего удивительного, если Поль объявится здесь - разумеется, под благовидным предлогом - уже в самое ближайшее время.
Маньи: Да, пожалуй.
Мадам Канова: Это как раз то, что нам надо. Пусть приходит почаще. По субботам ты обычно обедаешь у родителей, в Венсене - не так ли? Я выбрала субботу, 11 октября, поскольку в этот день у вас, если не ошибаюсь, намечен маленький семейный праздник...
Маньи: Неужели тебе обязательно надо впутывать в это дело мою мать?
Мадам Канова: О да, конечно! Мы должны разыграть все среди как можно более ярких, драматических декораций - это очень понравится сентиментальным присяжным. Итак, в назначенный день ты выйдешь из дома чуть позднее обычного, примерно в восемнадцать тридцать, а в начале восьмого вернешься обратно, поскольку забыл взять роскошную коробку конфет, припасенную в подарок мамочке. Ведь ты и прежде не раз дарил ей конфеты, так?
Маньи: Да.
Мадам Канова: Не забудь купить эти конфеты... и не забудь оставить их дома!
Перед выходом, примерно в восемнадцать двадцать, позвонишь мне. У нас только один аппарат - он в прихожей, как раз напротив моей комнаты. Поль утверждает, что телефону не место на рабочем столе - звонки будут отрывать господина профессора от размышлений... Итак, я беру трубку. Для Беатрис, которая всегда держит ушки на макушке, ты говоришь со своей матерью и извиняешься, что слегка задержался. Я же отвечаю тебе фразами, обращенными к Беатрис, потом кладу трубку и сообщаю мужу, что звонила его секретарша: она столкнулась с какими-то неясностями на последней странице и хотела бы обсудить их с профессором. А как тебе известно, он должен сдать эту статью к 15 октября...
Маньи: Ну да, я помню. Скажи, а наш разговор не могут подслушать на телефонной станции?
Мадам Канова: Совершенно исключено. У нас автоматическая связь через коммутатор. Но на всякий случай не забывай называть меня "мама"... Да, так вот: как ты знаешь, мой муж всегда ездит на метро...
Маньи: Может, ты наконец перестанешь все время именовать его "мой муж"?
Мадам Канова: Почему? Мужчина, который спит со мной и оплачивает мои счета, имеет полное право на этот титул. Я ведь почти ничего больше не даю ему взамен... Но мы отвлеклись. Итак, воспользовавшись метро, он прибудет сюда в тридцать пять минут седьмого; время я проверила сама, съездив два раза этим маршрутом. Значит, у них будет не меньше четверти часа...
Маньи: Для непринужденного обмена мыслями?
Мадам Канова: Ну вот, теперь ты становишься самим собой, и я этому очень рада. Юмор - начало всякой мудрости. Но продолжаем. Ты возвращаешься домой за конфетами. Возможно, беспечные влюбленные забудут запереть дверь; кроме того, у тебя есть ключ. Для присяжных ты видишь свою жену, не обремененную лишней одеждой, в обществе моего мужа. Они сидят за столом, накрытым на двоих (хотя ей отлично известно, что ты собираешься пообедать у родителей). На заднем плане - красноречиво смятая постель... Вне себя, ты бросаешься к шкафу, хватаешь из ящика свой официально зарегистрированный револьвер (множество признаков подтвердит, что он пролежал там не один месяц) и, находясь в состоянии аффекта, убиваешь обоих.
