На следующее утро он чувствовал себя необычайно свежо и безмятежно. Таблетки оставили чувство лёгкой затянувшейся сонливости, которое к счастью улетучилось сразу после того, как он завёл мотор любимого Шелби. Прокатившись с ветерком и чуть было, не сбив толстую собаку, перебегавшую дорогу в неположенном месте, он вскоре прибыл в офис. День проносился незаметно.
Солнце исчезало, рабочий день заканчивался, но рабочий вечер только начинался. Его ожидали на благотворительном банкете. Надо заметить, что и там ничего особо обстоятельного не произошло. Натянутые улыбки, заученные реплики, канапе, непереносимое им шампанское и аплодисменты, а также пару наглых взглядов от очередных новичков, возомнивших себя бог весть кем. Все как обычно. Произнеся свою скромную речь, он уже было собирался уходить, как заметил её. Очаровательная блондинка с выразительными глазами, а также ещё несколькими другими чертами, бывшими совершенно в его вкусе. Именно её он видел тогда у «Лазана». У них довольно быстро завязался разговор. Неплохой вечер, неплохая компания. Ничего больше, ничего меньше.
На утро, налюбовавшись татуировкой геккона на её лодыжке, он вызвал Джесси, так её звали, такси. И, конечно же, перед уходом поцеловал ей ручку, что вызвало у неё улыбку. Мэннинг отправился в кабинет, чтобы, наконец, заняться посылкой.
Достав ту из сейфа, он вновь услышал звонок. На этот раз такое совпадение показалось ему по-настоящему странным.
– Мистер Мэннинг, – послышался тот же голос в трубке.
– Вы не ошиблись, – спокойно ответил тот.
– Итак. Раз вы все ещё живы, могу предположить, что вы не вскрывали посылку от вашего друга.
– Ваше предположение верно, – произнёс Хэртвуд, рассматривая небольшую увесистую коробочку.
И только сейчас он заметил на ней, рядом с подписью Хэмминга, знак, напоминавший циркуль с лупой. ещё студентами они с Хэммингом сочинили этот условный знак. И этот знак обозначал – опасность. Он и сам удивился, вспомнив это. Значит, это было так. Но зачем тому было присылать опасную посылку? Этого он не знал, но был несколько рад, что сразу не вскрыл её. Но причём тут этот неизвестный.
– Вы меня слышите?
– Да. Прошу, продолжайте, – ответил Хэртвуд.
– Как вижу, сегодня вы настроены на цивилизованный диалог.
– Разумеется. Насколько помню, наш «цивилизованный» диалог закончился на угрозах с вашей стороны.
– Возможно для вас, все так и выглядело. Я лишь предупредил вас о последствиях, о которых вы и не догадывались.
– Что же там, бомба?
– Если скажу «да», то вы немедленно вызовете сапёров. Но так как данные люди связаны с правительством, это повлечёт за собой те же последствия, равносильные вскрытию этой посылки. Поверьте, мне это не выгодно, как и ваша смерть. Поэтому я отвечу «нет» и это тоже будет правдой.
– Иными словами, в коробке находится некое смертельно опасное вещество. Вдобавок к этому, если я, пусть даже и невольно, придам огласке полученное мной неведомо что, находящееся под охраной этого вещества, либо устройства, что неважно, то мне грозит смерть? От вас?
– Как я уже сказал, ваша смерть мне не выгодна.
– Значит, есть кто-то третий.
– Вы совершенно правы. И этот «третий» не будет разговаривать с вами по телефону либо иным способом. Как только он узнает, что то, что ваш друг так пытался скрыть от него, находится сейчас у вас в руках, то поверьте, убьёт нас обоих не задумываясь.
– Не знаю, как насчёт вас, но добраться до меня будет нелегко. И я, собственно считаю, что именно этот факт останавливает вас от самоличного отъёма у меня данной вещицы. У меня есть основания считать, что вы всего лишь очередной прохиндей.
– Вижу, что вы сомневаетесь в весомости моих слов, поэтому я вам расскажу, как все будет. После того, как вы отдадите посылку властям, к вам очень скоро явятся, скажем так, «федеральные агенты», которых ваша охрана будет вынуждена пропустить…
– Вы недооцениваете мою охрану.
– В таком случае она будет убита. После этого вас заберут, под любым правдоподобным предлогом. Вам покажут ордер, а ваш адвокат перестанет отвечать на звонки. Вы добровольно сядете в их машину и, на этом для вас все закончится.
Конечно, столь уверенные заявления выглядели глупо, но почему-то Мэннинг почувствовал, что его собеседник не шутит.
– У меня много друзей, – предупредил он.
– Они отвернутся от вас после того как узнают, что вы вели антиправительственную деятельность, торговали наркотиками или насиловали детей. Какая разница. Вы не хуже меня понимаете, что, если государству что-то понадобится от человека, оно это получит. Правительство всегда в выигрыше.
– Попахивает заговором.
– Вы меня совсем не слушаете, мистер Мэннинг.
– Ах да, «третий». И… это все… он может сделать?
– Как вы выразились этот «третий» может вовремя потянуть за нужные нити. Для него правительство лишь универсальный инструмент.
– То есть, вы говорите мне, что этот некто не является частью правительственной структуры, а лишь запускает туда свои руки, когда ему это нужно?
– Точно подмечено. Мне нравится это выражение.
– Зачем же вы мне все это рассказываете?
– Чтобы вы поняли, мистер Мэннинг, что я не лгу.
Он хотел уже было возразить, но промолчал. Так продолжалось несколько мгновений.
– И? Вы мне не скажете, что там внутри?
– Естественно. Могу лишь добавить, что вещь внутри не представляет для вас интереса и тем более ничего не стоит. Но для меня она важна как фамильная ценность.
– У вас её украли? Но зачем, с какой целью?
– Этого я, к сожалению, не знаю, но знаю, кто сделал. И вот я нашел его, но к моему сожалению он уже успел отправить её вам. И поэтому я считаю, что вы окажетесь намного благоразумнее этого человека.
– Он пострадал? – спросил Хэртвуд холодным тоном.
– За воровство он заплатил сполна. Будьте уверены.
– То есть, я разговариваю с убийцей?
– Убийство, мистер Мэннинг, это самая примитивная, более того презренная и крайне безынтересная вещь в мире. Мистер Мэннинг.
– Да? Я вас внимательно слушаю.
– Для вашего же спокойствия и не только вашего, необходимо вернуть эту вещь на положенное место.
– Отдать её вам?
– Так будет лучше для всех.
– Мне нужно подумать.
– На это у нас нет времени, мистер Мэннинг.
Голос на том конце становился все более тяжёлым. Он начинал вызывать неприязнь. От такого гудящего, словно загробного голоса у него разболелась голова. Но в этом голосе было что-то ещё. С каждым словом, которое тот произносил, в сознание Хэртвуда начинали закрадываться неведомые нотки гнетущего отчаяния. И это ему совершенно не нравилось.
– Будь по-вашему, – сказал Мэннинг, утомлённо потирая переносицу. – Позвоните завтра в это же время.
И не дожидаясь ответа, положил трубку.
Разумеется, он не верил ни единому слову неизвестного. Какой нонсенс. Да что он себе позволяет, считает его круглым идиотом. Чтобы в такое поверить, нужно быть самым наивным из глупцов. Но что странно, неизвестный, по всей видимости, был уверен в том, что говорил. И это указывало на то, что тот был либо помешанным сумасшедшим, либо хорошо подготовился к этому разговору. «Подготовился», – сказал вслух Хэртвуд. Он вспомнил первый звонок. Тогда звонивший будто предугадал его действия. Это говорило лишь об одном – за ним наблюдали. Мэннинг посмотрел в окно, у которого сидел. Просторный сад в восточном стиле упирался в высокую стену. Из-за неё не выглядывало ни одного строения. Тогда он посмотрел в окно, что было позади него. Здесь, где стена прибрала к себе псарню и склад, он заметил выглядывающий над стеной шпиль радиовышки. Там было, где расположиться. Но как же незнакомец мог его видеть через забранные плотными шторами окна.
Это навело его на мысль, что возможно в кабинете могли быть установлены «жучки». Что же, если это было действительно так, то это значило, что против него сейчас готовилась большая афера.
