Свернули за очередной угол. Шпиль согнулся и шагнул в трубу полутораметрового диаметра, уводящую куда-то под завал: «Держи дистанцию», – услышал Слава в динамиках и замедлил шаг. Труба тянулась горизонтально, затем полого пошла вниз. Градус все рос, и скоро они катились по стальному желобу, притормаживая ногами и руками о гладкие стенки. Железный тоннель временами поворачивал то вправо, то влево, менял угол наклона и непременно вел вниз. Слава подумал, как они будут подниматься? Если таким же путем, то вряд ли получится. Должна быть другая тропа.

«…ательно. Вы…мся. Меня не …идави», – Слава услышал в наушниках прерывистый голос Шпиля. Связь сбоила, но смысл сказанного токарь уловил. Сильнее уперся в стенки, гася скорость. Через несколько секунд сначала ноги разошлись в пустоту, затем руки. Он вывалился из трубы, пролетел метра два и рухнул на что-то мягкое и плотное. Повертел головой, не обнаружив механика, заволновался: «Шпиль». – Слава поднялся на ноги, вгляделся в окружающие железные дебри. Между балок, швеллеров, уголков, арматуры, рваных листов увидел что-то гладкое и большое.

– Шпиль, – снова позвал Слава.

Его вдруг охватил страх.

– Иди за мной, – механик тронул Славу за плечо. Тот вздрогнул и с трудом сдержал рвущийся наружу крик. Чтобы не выдать испуг токарь промолчал. Он осторожно выдохнул и зашагал за пригибающимся зеленым силуэтом в зеленом мареве среди зеленых завалов. Скоро они вышли к озеру.

– Это оно? – Слава медленно обводил восторженным взглядом обширную гладкую, как зеркало, парящую зеленым туманом поверхность.

– Оно, – после некоторого молчания ответил Шпиль. – Озеро рукотворное, когда котлован засыпали железом, некоторые умные головы решили растворить его химикатами. Не засорять всю планету свалками, а в одном месте постепенно утилизировать все железо с Земли. Какое-то время так и происходило. Но потом было решено отказаться от этого затратного проекта. Я затрудняюсь ответить, какой процент воды в этом растворе. Он постоянно меняется от тридцати до пятидесяти шести.

Слава задержал взгляд на торчащем из хлама изогнутом уголке. Тот был словно меховой. Токарь протянул руку и провел по нему пальцами. С уголка посыпалась густая рыжая пудра.

– Смотри, вон там. Видишь? – сказал Шпиль, указывая в дальний конец озера, – там торчит манипулятор робота.

Слава напряг зрение, но ничего не мог разглядеть, кроме зеленоватой дымки.

– Возьми, – что-то коснулось руки.

Слава повернул голову и увидел бинокль с массивным блоком питания. Некоторое время он блуждал вооруженным взглядом по ядовитым испарениям, пока не наткнулся на что-то торчащее над водой. Присмотрелся. Элемент какого-то устройства был явно из сплава не подверженного агрессивной среде.

– Что теперь скажешь? – в голосе Шпиля улавливались победные нотки.

– Это может быть все что угодно, – упорствовал Слава. – С чего ты взял, что это робот?

– Ну, ты…

Шпиль не успел договорить, как послышался отдаленный всплеск.

– Дай бинокль, – быстро проговорил механик и вытянул руку.

Токарь не отреагировал, потому что сам смотрел и был крайне заинтригован. Шесть металлургов в противогазах забрасывали в озеро, что-то круглое на веревке, затем вытаскивали и снова кидали. Ему не удалось доподлинно выяснить, что именно, так как неведомая сила вырвала из рук окуляры и картинка вмиг уменьшилась до невидимых размеров.

– Я же сказал, дай бинокль, – услышал раздраженный голос Шпиля. Слава решил промолчать и дождаться разъяснений.

– А-а-а, – снисходительно протянул Шпиль, – это сектанты справляют религиозные надобности.

– Что у них на веревке? – поинтересовался Слава.

– На тросе, – поправил Шпиль, – голова.

– Голова? Чья голова?

– Какого-нибудь металлурга, скорее всего, глюшника. Жертвоприношение, знаешь ли. Ядовитый раствор разъедает мягкие ткани. Кидают до тех пор, пока череп полностью не очистится от плоти и мозгов. Потом его насаживают на арматуру рядом с берлогой.

– А если им не удастся поймать металлурга?

– Тогда они ловят десяток – другой крыс, цепляют на трос и так же закидывают пока от них не останутся скелеты. – Шпиль вернул бинокль Славе.

– На, смотри, я пробы возьму.

Шпиль принялся копаться в ранце, а Слава – разглядывать пугающий и жестокий темный мир. Особенно впечатляло озеро. Темно – зеленая, почти черная гладь, парилась ядовитым туманом. На высоте пятидесяти метров над ним улей заканчивался острыми иглами, словно оплавленный пластик. В зависимости от стойкости сплавов, конструкция разъедалась неравномерно. В некоторых местах длинные иглы спускались почти к самой воде.

Слава перевел взгляд правее, увидел множество труб, торчащих из изъеденного свода. Из них на тросах свисали грузы. Одни походили на обыкновенные цилиндрические болванки, другие – на колючие шары, некоторые на гирлянду из металлических пластин. Токарь догадался, что это и есть те самые якоря, о которых говорил Шпиль.

Вдруг один из якорей оборвался и сгинул в тумане, послышался всплеск. «Наверное, трос разъело, – подумал Слава. Один, а затем еще два якоря поползли вверх. – О, а эти, кажется, созрели».

– Готово. Давай, Славка, собираться, а то скоро почувствуешь влияние озера, – предупредил механик, убирая контейнер с колбами в ранец.

– Уже, – сказал Слава и поскреб запястье.

Наверх поднимались значительно дольше и другой дорогой. Ничего нового и интересного Слава не увидел, если не считать двух человеческих скелетов, покрытых грибами падальщиками, и тех минут, когда он едва не лишился жизни.

Парни крались по седьмому уровню, когда сзади послышался нарастающий гул. Шпиль едва успел запрыгнуть в пролом в стальной стене и втянуть Славу, как мимо прокатился железный шар диаметром в полтора метра. Можно было подумать, что он катится по наклонной плоскости, и все бы ничего, если бы проход не вел вверх, пусть под небольшим градусом, но вверх. И это первое, что напугало Славу. Второе – реакция Шпиля. Механик был до крайности встревожен. Нервно и часто вертел головой, снял драматург с плеча, палец положил на спусковой крючок, в динамике слышалось его порывистое дыхание, которое вдруг стало перекрываться монотонными глухими ударами, как потом оказалось, его собственным сердцебиением. Стало по-настоящему страшно. Проявляя благоразумие, Слава помалкивал. Он и так понял, что это тот самый сабельник, который вырезал весь уровень. В голове не укладывалось, как шар абсолютно гладкий может сотворить такое?

Шпиль смотрел на информативное устройство: «Откуда ты взялся?», – зло цедил он сквозь зубы. Спустя минуту, завел правую руку за спину, что-то отстегнул. Высунулся из укрытия, быстро взглянул вслед сабельнику, вдавил миниатюрную кнопку на гладкой поверхности тяжелого 76 миллиметрового катка промышленного подшипника и запустил по коридору. Шар загудел по металлу, звонко подпрыгивая на клепках и стыках, покатился вниз.

Внезапно зеленая тень пролетела мимо. Беззвучно, словно призрак. Слава вздрогнул, а затем запоздалый страх прошелся по спине морозом. Шпиль коротко шепнул: «Идем», – и исчез за перегородкой. Слава поспешил следом. Они долго петляли, пока, наконец, не остановились в узком проулке. «Здесь, – сказал Шпиль и поднял голову к потолку. – Железяка пудовая, где же ты лазаешь?».

– Чего ждем? – Спросил слава шепотом.

– Здесь нас должны эвакуировать. Но, кажется, вышла нестыковочка. Будем выбираться сами.

Шпиль приставил драматург к стене, скинул ранец, торопливо достал резак. Хлопнуло пламя, резак приблизился к металлической стене в полуметре над полом. Брызнули искры. Первое отверстие размером десять на пятнадцать сантиметров Шпиль проделал меньше, чем за три минуты. Не дорезал немного в нижней части, загнул металл ногой и тут же приступил резать следующее, немного правее и выше на полметр.

На третьем уступе Слава догадался, что Шпиль режет лестницу. После четвертого механик переключился на потолок. Он стоял на ступенях, держался левой рукой за край верхней прорези, а правой медленно вел инструментом по плоскости. Искры падали ему на руку, шлем, плечи, но он не обращал на это внимание. От напряжения рука с резаком подрагивала. Прошел две трети круга, когда прибор на запястье тихо пискнул и запульсировал красным светодиодом. Шпиль оторвался от работы, взглянул на экран: