Ребята просили пальнуть в орла из ружья. Но мы смотрели на орла и не стреляли. Убьёшь орла— сразу опустеет скала и всё кругом: хребты, обрывы, горы и берег Ингури не будут уже такими красивыми.

Живые горы красивее мёртвых!

Вот почему Абесалом даже пальцем не дотронулся до ружья и, наверное, думал то же самое, что и я. Пусть будет гора красивой и орёл — величавым и спесивым, таким, какой он сейчас. Пусть они украшают друг друга!

РАССКАЗ ХОЗЯИНА

нова наступил вечер, и снова из-за гор взошла луна. Мы долго сидели на крыльце дома, и я вспоминал прошлую ночь. В этот лунный вечер я опять смотрел на чёрнобелые горы, башни, ледник, и мне казалось: всё, что я видел и слышал в прошлую ночь, — было не сном. Ведь я своими ушами слышал ржание коня.

— Я же говорил! — воскликнул Табэк, обернувшись к Гиги и Бачо.

— Может быть, это другой конь? Может, колхозный?

Бачо промолчал. Абесалом недоверчиво усмехнулся. Он ничего не слышал. Он спал как убитый и потому не верил мне.

— Говорю, что своими ушами слышал, — горячился я. — Вон оттуда, — показал я на вершину горы возле крепости.

— Оттуда ржание коня не услышишь, — заметил Абесалом. — Слишком далеко.

— Да, далеко. Но я слышал. Может, потому что ночь была очень тихая…

— Всё равно.

— Нет, не всё равно! — ещё больше разгорячился я. — Есть у меня уши или нет?

— Наверное, это орал медведь, а может, волк…

— Волк не ржёт. Медведь не ржёт. Только конь ржёт!

— Конь царицы Тамары до сих пор не дожил бы. Конь — не слон, долго не живёт! — заметил «умник» Гиги. Весь в папу, такой же Фома неверующий и лезет в разговор старших.

— Помолчи, сынок, когда говорят старшие!

Гиги примолк, и всем стало как-то неловко.

— При чём тут царица Тамара? — нарушил молчание Табэк. — Это конь Бимурзы.

— Какого Бимурзы?

— Бимурза — это мальчик. Он живёт вон там, — протянул руку Табэк в направлении крайней башни. — Я уже рассказывал ребятам о нём.

— Конь привязан к крепости?

— Нет, не привязан.

— Но раз конь Бимурзы, значит, он домашний конь. У него есть хозяин- Почему он тогда шляется в горах?

В это время хозяин плотно прикрыл дверь мачуби, задвинул задвижку и пошёл к дому. Он закрыл на ночь быков.

— Хансав, — позвал я его. — Если не занят, пожалуй сюда. Мы тут спорим.

— О чём? — спросил Хансав и направился к нам. Грузно поднявшись по лестницам, он сел рядом со мною.

— Прошедшей ночью, так за полночь… я слышал…

— Что слышал?

— Ржание коня, видите ли, он слышал! — усмехнулся Абесалом. — И притом вон с той горы, возле крепости. Оттуда даже чёрта не услышишь!

— Напрасно смеёшься, гость, — заметил Хансав Абесалому. — Мог услышать.

— Да ну-у-у! — ахнули все, и я тоже.

— Если хозяин не встретит этого коня, он его зовёт.

— Какой хозяин?

— Сын Бэкну Парджиани, Бимурза.

— Бимурза?! Так это правда?!

— Да, Бимурза, — подтвердил хозяин. — Бимурза — единственный сын Бэкну Парджиани, продолжатель его рода, его крови и имени. Был отец Бимурзы глазом и душою нашего селения. И была у него молодая белёсая кобылица, своенравная красавица! И он не успел её объездить. Погиб Бэкну Парджиани. Когда враги подошли к горам, он взял ружьё и сделался проводником и водил наши войска по горным тропам. Не пустили они в горы мирной Сванетии фашистскую чуму. Но ранен был в бою Бэкну Парджиани, тяжело ранен. Он вернулся домой слабый, больной. А кобылица к тому времени выросла и совсем одичала. С хромою ногою Бэкну Парджиани не мог её объездить. Она ушла в горы. Тем временем братья нашли невесту Бэкну Парджиани. Но недолго был горячим очаг в доме Бэкну. Охотился Бэкну на туров, хромая нога подвела его, он сорвался со скалы в ущелье. Мать Бимурзы, прекрасная Марихи, не перенесла горя и тоже скоро умерла. Маленький Бимурза жил у деда. Но и дед покинул эту землю полтора года назад. Горе нам! Горе!..

Повисла тягостная тишина. Все молчали. Горе не забыло эти горы. Война не обошла их стороною. Много воинов ушло в эти древние горы навсегда. И горы скорбно укрыли их.

Славный сын этих гор, Бэкну Парджиани, пусть родная каменистая земля будет тебе пухом!

Мы молчим. Сваны умеют хранить память о сынах своих, и они горюют молча, как эти горы. Хозяин наш, Хансав, только гостю мог говорить так много. Спасибо тебе, хозяин! Мы знаем теперь, почему так грустны эти горы, и знаем, что там ходит где-то дикая белая лошадь Бимурзы — сына Бэкну Парджиани.

И вот что, хозяин, дай нам рахи. Мы выпьем с тобою за Бэкну Парджиани, за красавицу Марихи, за их сына Бимурзу и за эти горы, которые родили его отца и которые он любил больше всего на свете и защищал от врагов.

Дай нам рахи, хозяин!

ПРИБЫЛИ АРХЕОЛОГИ

рибыли археологи из Тбилиси. Начальником у археологов был профессор. — Мы копаем землю, ищем копья, кинжалы и кольчуги, ну-у, такие рубашки из цепи. Ищем топоры и серьги. Потом всё отправляем в музей. И люди смотрят на эти вещи и узнают историю своей страны, своего народа. Такая работа у археологов, — объяснил мальчикам профессор.

— Очень хорошо, — сказали мальчики, — мы любим ходить в музей. Копайте!

С профессором был молодой, весёлый археолог и, как башня, высокий человек — архитектор.

Архитектор знал, когда построены башни Сванетии, и молодой археолог тоже знал. А уж профессор знал так знал. Даже больше знал, чем все мальчики этого селения, хотя они и выросли здесь. Мальчики зауважали профессора, архитектора и молодого археолога и ходили следом за этими людьми и обо всём у них расспрашивали.

Были в этой экспедиции ещё три студентки — будущие археологи. Они ходили всегда вместе и всегда вместе красиво улыбались. У профессора был сын, которого звали Гела, — отчаянный малый. Раньше он боялся тёмной ночи. Профессор научил его не бояться ночи. Чему не научит профессор?!

Сваны очень обрадовались приходу археологов, и мы тоже очень обрадовались.

Гела и молодой археолог скоро сдружились с Бачо и Гиги. Бачо и Гиги рассказали им о том, что они научились косить и в лунную ночь слышали ржание коня, дикого коня из крепости царицы Тамары, и о Бэкну Парджиани, и о Бимурзе — сыне его.

Гела заявил:

— Я однажды испугался ночью, но сейчас ничего не боюсь, и как настанет ночь — пойду и отыщу этого белого коня.

Но Гела забыл, что ночью надо отдыхать и профессор никуда его не отпустит.

Молодой археолог между прочим сообщил, что у него в Тбилиси есть очень красивая маленькая дочка и её однажды снимали даже в кино.

Табэк, сын нашего хозяина, сказал тогда археологу, что в Сванетию, в их селение иногда тоже привозят кино, и когда его будут показывать, пусть археолог скажет, которая там его дочка, тогда они познакомятся и Табэк пригласит её в гости.

Археолог смущённо почесал затылок и ничего не сказал.

Профессору тоже рассказали о Бимурзе.

— Где живёт Бимурза?

— У Бимурзы нет даже своего дома. Отец его разбился о камни — раненая нога подвела.

— Но должен жить где-то ребёнок! — воскликнул профессор.

— Он живёт в старом мачуби деда, около крайней башни.

— Но ребёнку нужен присмотр! — опять воскликнул профессор.

— За ним присматривает вся деревня. И, кажется, хорошо присматривает, — неуверенно сообщили мы.

— А он в школе учится?

— Учится, говорят, и неплохо. Но иногда он надолго пропадает, и никто не знает — где пропадает. Где ходит. Потом опять возвращается и никому ничего не говорит. Он очень замкнутый.

— Нет, так дело не пойдёт! — заявил профессор. — Ребёнка нужно определить в детский дом. Там есть кому учить его и доглядывать за ним.