— Значит, сбежал, — злобно зарычал он. — Сбежал и разрушил арки. Боялся, что тебя будут преследовать? Что-то ценное украл?
— Что-то у него не то с логикой, — сказал Менке.
— Я же говорю, не обращай внимания. Ему вообще на логику плевать, главное чтобы желание кого-то в чем-то обвинить нашло отклик в его собственной душе, — отозвался Ярослав, впервые задумавшись о том, а как собственно заставить Сато поработать детектором лжи, если он не захочет?
— Мальчишка! — взвыл видящий суть.
— А меня он за что-то возненавидел с первого взгляда, — сказал Ярослав. — Поэтому, тот факт, что арки можно сломать, только находясь в том же мире, в котором находятся они, для него не имеет ни малейшего значения.
Сато подавился следующим обвинением и о чем-то задумался.
— Ладно, так как он все равно поймет, лгут ему или нет, попытаюсь снять с себя парочку обвинений, — сказал Ярослав. — Первое — я не разрушал арки. Второе — я ничего ценного не воровал. Третье — меня никто не преследует. Разве что ваши эльфы, которые надеются Ярена найти. Четвертое — сейчас вы находитесь в моем мире, который я случайно создал, а не стащил у какого-то бедного и несчастного Дома. Пятое — если бы мне не понадобился человек способный отличить правду от лжи, вас бы здесь не было. Вы мне глубоко несимпатичны.
— Но как я сюда попал? — спросил Сато. — Арки же разрушены.
— Придумайте что-нибудь сами, — отмахнулся Ярослав. — Раскрывать секреты, которыми вы при первой же возможности побежите делиться с эльфами, Домами и человеком, который, как мне кажется и повинен в разрушении арок, я не намерен. Способствует выживанию, знаете ли. А даже если догадаетесь, на данный момент уже поздно. Без соответствующего амулета никто из посторонних воспользоваться этим входом-выходом не сможет. На данный момент это одна из способностей мира. Точнее ограничение одной из способностей. Не хочу, знаете ли, чтобы кто-то вроде вас примчался сюда во главе войска свергать такую недостойную личность как я. Таким как вы ведь плевать, что мир мой изначально. Главное добиться высшей справедливости, которая гласит, что явившиеся неизвестно откуда мальчишки должны сидеть тихонечко под веником, дрожать и радостно повиливая хвостиком исполнять команды разных достойных в силу своего происхождения личностей.
— Я думал, ты его уговаривать будешь, — сказал Менке.
— Бессмысленно. Лучше предложу оплату. Он ведь наверняка захочет забрать кого-то из Города, до того как там во имя высшей справедливости начнут истреблять разных недостойных дабы еду сэкономить.
Сато опять покраснел, открыл рот, похлопал глазами и промолчал.
— Кто разрушил арки? — спросил он, поразмышляв немного о чем-то возвышенном, судя по выражению лица.
— Сами придумайте, — сказал Ярослав. — Я вон придумал, теперь не знаю, что с этим делать. Это просто мои мысли, не больше.
Сато кивнул. Мирный такой, не орет, не краснеет.
— От меня тебе что надо?
— Всего лишь подтвердить, что этот человек говорит правду или лжет, — Ярослав указал на незнакомца в занавеске. — Я с ним, кстати, еще даже не знаком.
— Дмитрий Ворон, — представился сидящий в кресле. Даже кивнул.
— Дмитрий, так Дмитрий, — не стал спорить Ярослав. Менке вон тоже явно не калмык и даже не монгол и ничего, на имя отзывается. — Дмитрий, вы нам добровольно расскажете, что делали там, где вас поймал вот этот человек, или начнем сразу испытание действия на вас разных видов сыворотки правды?
— Сыворотка правды, — мечтательно произнес Дмитрий, явно вспомнив что-то свое. — Нет, лучше обойтись без нее. На некоторые виды у меня аллергия, но я не помню на какие именно.
— Так что же вы там делали?
— Ждал сигнала от моего господина, — Дмитрий широко улыбнулся.
— Знаете, мы об этом догадались. А конкретнее? Кого ваш господин настолько боится, что согласился запереть столь ценного мага в столь странном мире?
— Кого? Ну, раз уж тут есть человек способный подтвердить, что я говорю правду, поделюсь с вами этой тайной. Ждать в одиночку нападения, знаете ли, не очень интересно. А союзников моему господину найти не удалось. Ему бы никто не поверил. Репутация, знаете ли. Выбирая между уважаемым человеком и екетом, который в молодости имел глупость послушаться папу и отвоевать потерянные несколькими поколениями владения, люди, особенно люди, предпочтут поверить первому. Екетов вообще почему-то не любят. Не понимают, что такова их природа. Их создавали как охранников. Разве можно обвинять сторожевых псов в том, что они умеют хорошо охранять? Их наоборот хвалить надо, что они прилагают титанические усилия и не пытаются выгнать из бывших владений хозяев всех тех, кто пришел на их место.
— Это все очень интересно, — сказал Ярослав. — Вам, кстати, занавеска не мешает?
— Нет, молодость напомнила. Меня тогда часто похищали, очень уж дар необычный. Потом приходил папа и бил похитителей по головам.
— Ну, сюда он вряд ли придет, — сказал Менке.
Дмитрий печально улыбнулся.
— Вы абсолютно правы. Мой папа триста лет как мертв, так что прийти не сможет, и причина у него уважаемая.
— Кажется, мы отвлеклись, — сказал Ярослав. — Так кто там на вашего господина напасть собирается?
— Тот, кто считает, что екетов не должно существовать. Они якобы нарушают равновесие, и из-за этого мир постепенно превращается в серое, унылое болото. Хорошо, что у него так и не набралось за все это время достаточно сил. Да и драконы ему не очень верят, а они хранители тоннеля. Не понравится его война, перекроют для него вход-выход и запрут где-то.
— Ага, — сказал Ярослав. — Кое-что становится понятным. В том числе стремление Этля здесь поселиться вместе с гнездом.
— Равновесие, — улыбнулся Ярен. — Понятно.
— А мне ничего не понятно, — сказал Сато. — Кому екеты настолько не нравятся?
— Не знаю, как его зовут сейчас, — сказал Дмитрий. — Но те же триста лет назад, когда мой папа умер, этого человека звали Лаед Эдальха. Он вообще-то полуэльфом считался, хотя внешность, скорее всего, подправил для соответствия. Собственно именно он моего папу и убил. Правда и сам растерял при этом половину своих сил. И вернуть их не сможет, даже за тысячелетие. Мой папа умел отсекать составляющие навсегда. Жаль, что мне этот дар не передался, нашел бы гада и добил.
— Лаед Эдальха? — спросил Сато. — Но этого же не может быть. Он же герой победивший полуекета пытавшегося захватить Первые Дома.
— Вот-вот, — печально сказал Дмитрий. — Я же говорю, люди верят людям и не верят екетам. А Первые Дома… Не смешите меня, кому эти разваливающиеся миры вообще нужны? Или вы считаете, что екеты умеют восстанавливать подобные разрушения?
— Не считаю, — растерянно сказал Сато. Его уютный и понятный мир рушился на глазах. — Их даже драконы восстанавливать не умеют.
— Этот человек говорит правду? — на всякий случай уточнил Ярослав, хотя и так все понятно. Не зря екетов так боятся, маги у них явно намного лучше и человеческих и эльфийских. Добавить к этому еще и физическую силу. Будь их немного больше, ни у кого шансов бы не было.
— Правду, — сказал Сато. — Но ведь этого не может быть.
— Взрослый дядя, а верит в сказки, услышанные в детстве, — покачал головой Менке.
— Ты еще скажи, что историю пишут победители, — непонятно на что разозлился Ярослав.
— Это ты сказал. А до тебя какой-то философ, не помню кто. А может и не философ.
Дракон был чем-то очень доволен. Ярен все еще улыбался, словно получил неожиданный подарок. Дмитрий, или кто он там на самом деле вид имел задумчивый и добродушный. Словно его не похищали, а чинно и благородно пригласили в гости. Ему даже занавеска не мешала.
— Менке, ты бы его распутал, — сказал Ярослав. — Поговорим с человеком по-человечески.
— Я екет, — сказал Дмитрий. — На одну четверть. Мой папа, как и дедушка, почему-то больше любил человеческих девушек. Зато меня дамы, которые выше на голову и шире в плечах никогда не смущали. Интересно, чем мой сын сейчас занимается? Наверное, уже и внуки есть.
