Женские бытовки располагались рядом с мужскими, через дорогу. Тридцать пять минут восьмого Клавдия в рабочем вышла из бытовки. Она подходила к цеху, и тут дружное: «А-а-а!» Кричали в цехе. Мужики играли в домино. Был «сопливый».
Счастливая улыбка долго не сходила с лица Сапегина.
– Кричите, как сумасшедшие. С дороги вас слышно. Здравствуйте.
– Здравствуй, милая, – был любезен Пашков.
– Здорово, – сдержанно ответил Владислав.
Больше никто Клавдии не ответил, – не потому, что не хотел, не слышал просто, некогда, шел еще один «сопливый». Хлесткими были удары костяшек домино о стол. Игра достигла своего апогея. Дорофеев грязно ругался. Человек несдержанный. Клавдия сидела на скамейке справа от Вадима.
– И не надоело вам стучать? – ничего хорошего она не находила в домино. – Ерунда какая-то. Лучше дома лишние полчаса поспать. Вадим, тебя выгоняют что ли из дома?
– Конечно, выгоняют, – резко повернулся Вадим. – А ты что зеваешь? По ночам меньше бегать надо.
– Я не бегаю, – с достоинством ответила Клавдия, крепко прижимая к груди сумку.
– Знаем мы вас, – Вадим закурил. – Ну зачем ты крутишь по пять?! У него же есть пятерки.
– Фу, дымишь, как паровоз, – замахала Клавдия руками. – Много куришь.
– Чего? – Вадим специально глубоко затянулся, выпустил дым как из трубы.
– Сейчас как дам! – показала Клавдия кулак. – Сразу проглотишь трубу.
– А ты что, не куришь?
Клавдия не знала, что и ответить. Она с шестнадцати лет курила. В смене курила также Хмелева. Они дымили на пару, закрывшись в туалете.
– Здравствуйте, товарищи, – подошел Бобров.
Он всегда приходил в одно и то же время, минута в минуту. Появился Плотников, поднял руку, что означало: привет. Он опаздывал опять, наверно, плохо спал. Кладовщица пришла в новой шубе, нарядная. На фоне серой массы однообразно одетых людей Иванова была неотразима.
– Привет всем, – небрежно кивнула она.
С Бобровым она здоровалась персонально, за руку. Взаимная симпатия. Иванова была женщина привлекательная, хозяйственная. В квартире у нее все блестело. Одевалась она всегда хорошо, со вкусом. Шубка всем понравилась. Иванова, довольная, пошла в склад. Без пяти восемь, должна быть разнарядка. Дорофеев три раза садился за домино и ни разу не выиграл.
– Эх ты, игруля, – ласково заметила Клавдия.
– Ни одной тройки! Как тут выиграешь? – психовал Вадим.
– Рассказывай… Не умеешь играть, так не садись.
До самой разнарядки, а она началась с опозданием, Клавдия с Вадимом припирались, присматривались, изучали друг друга. Никто им не мешал. Даже Плотников сидел, как воды в рот набравши. Ни с кем из мужчин в цехе Клавдия не была так любезна как с Вадимом.
На прошлой недели еще Чебыкин хотел провести сменное собрание, требовалось выбрать профгруппу, но работы было много. Сегодня – посвободней. Пять минут ушло на разнарядку.
– Товарищи, для ведения собрания надо выбрать председателя и секретаря. Предлагайте.
Минуты две прошло в томительном ожидании, – ни одного предложения. Леонид Иванович больше ждать не мог:
– Я предлагаю председателем Боброва, секретарем – Хмелеву.
– Пусть Хмелева за председателя и секретаря. Она там ближе, – имел в виду Олег, что Мария Павловна сидела за столом, ей не надо пересаживаться. Олег сидел далеко от стола.
– Ладно, – не стал Леонид Иванович спорить, затягивать собрание, хотя Олег мог и пересесть, не велика птица. – Инспектор по технике безопасности у нас в смене Сапунов. Что я могу сказать: определенная работа, конечно, велась, заполнялся журнал. Но работа велась слабо. Хотелось, чтобы больше было инициативы. Грубых случаев нарушения техники безопасности в смене не было. Вот, пожалуй, и все. – Чебыкин достал из тетради по инструктажу по технике безопасности чистый лист и положил перед Хмелевой, положил и ручку. – Бушмакин – страхделегат. Больные им навещались. Профгруппорг у нас – Васенина.
– Я скажу, – встала Клавдия. – Работой я была не загружена. Почти вся моя работа сводилась к составлению списка нуждающихся в бытовой технике. Я думаю, эта работа каждому по силам. Вполне можно обойтись и без профгруппорга.
– Нет, – возразил Леонид Иванович. – Кто-то должен и списки составлять. Такое у нас время. Нестабильное. Какая будет дана оценка работе профгруппы? Не отмалчивайтесь, задерживаете сами себя. Ну?
– Я считаю, что работа профгруппой велась на «удовлетворительно», – выручил Бобров.
– А я считаю, что работа велась неудовлетворительно, – другого мнения придерживался Ефимов. – Когда я лежал в больнице с желудком, ко мне никто не пришел.
– Да потому что ты сам ни к кому не ходишь. Вот к тебе никто и не пришел, – устало объяснила Клавдия.
– Анатолий, как страхделегат, должен был проведать меня. Может, я – пьяный.
– Никто никому ничего не должен! Много ты хочешь! – обрушился Олег на Ефимова. – То тебя КТУ не устраивает,
– Да, КТУ меня не устраивает, потому что я лучше тебя работаю.
– Почему это?
– Потому что ты, Олег, топчешься на одном месте, работаешь по старинке, не внедряешь передовые методы труда. У тебя нет роста производительности труда.
– Зато у тебя высокая производительность. В рабочее время собираешь мотоплуг.
– Олег, мотоплуг здесь ни при чем, – уже спокойней заговорил Ефимов, – надо менять систему оплаты труда. При сдельной оплате труда у меня был стимул. Я знал, сколько стоит работа. Я думал, как быстрее ее выполнить. По новой системе оплаты труда заработок выводится на глазок.
Антон ничего не боялся, говорил, что думал. Он последний день работал в цехе: переводился мастером в карьер. Мало кто знал об этом в цехе.
– Ты, Леонид Иванович, уравниваешь КТУ.
– Слушай, Антон, мы уже все решили на собрании. Ты опять начинаешь спорить. Зачем? – мысленно Чебыкин уже простился с Ефимовым, вычеркнул его из смены.
– Но так нельзя работать! Вы попомните мои слова.
– Время покажет, кто из нас был прав, – горячился Антон. – Надо пригласить начальника отдела труда и заработной платы, разобраться, что к чему. Надо сделать оплату труда по конечному результату, а не заниматься уравниловкой.
– Конечно, Сафронова пригласить бы не мешало, – согласился Олег. – А то, действительно, вывели всем на заводе средний заработок и успокоились.
– Товарищи, это потом! – замахал руками Леонид Иванович. – Сейчас у нас отчетно-выборное собрание. Какие будут предложения по новому составу профгруппы?
Плотников с безучастным ко всему видом сидел за столом, курил. Бушмакин строил из домино пирамиду. Валиев также далек был от собрания, думал о чем-то своем. Кажется, никому никакого дела не было до собрания.
– Товарищи, почему молчим? Как будто мне одному надо. Предлагайте, – сердился Леонид Иванович.
И опять выручил Бобров:
– Оставить в прежнем составе.
– Какие еще будут предложения? – Мария Павловна взяла ручку, записала число, повестку дня, кто выступил. – Предложений больше нет? Тогда голосуем. Кто за предложение Боброва, чтобы оставить профгруппу в прежнем составе, прошу поднять руку. Единогласно.
Повестка дня была исчерпана. Собрание закончилось. Плотников с Копыловой устроили возню. Плотников все норовил ущипнуть Зойку за тощий зад. Зойка не давалась, визжала, била ногами об пол, точно необъезженная кобылица.
– Вали ее, Плотников, на скамейку, – учил Бобров.
– Ты ему, Зойка, ногами в морду! – советовал Пашков.
Плотников начал сдавать, движения его стали вялыми, пропал энтузиазм, желание шкодить.
– Сейчас как стукну ногой по больному месту, старый пердун, – наседала Зойка.
– Говори прямо… по сучку, – тяжело дыша, отошел Плотников в сторону.
– У тебя все сучки уже отпали, – поправила Зойка не голове берет, одернула костюм.
– Один сучок остался. Хочешь, покажу?
– Тьфу! – плюнула Зойка, пошла в инструменталку, вынесла ведро с веником, стала подметать пол.
Мести она начинала с кузницы.