В. Ф. Голубцов и А. А. Абаза стали министрами, перейдя на эту работу с позиций руководителей казначейства (государственных казначеев), близких по своей значимости к должностям товарищей (заместителей министра).
Многие лица, ставшие министрами, вплоть до получения предложения возглавить финансовое ведомство не ожидали подобного развития событий и не стремились к нему. Например, для С. А. Грейга предложение стать министром было такой же неожиданностью, как и для большинства других людей. Назначение Э. Д. Плеске на должность министра финансов взамен С. Ю. Витте стало полной неожиданностью для обоих – они узнали об этом одновременно в день принятия решения от Николая II.
Нередко, особенно в условиях серьёзных экономических и финансовых преобразований, на должности министров назначались лица, не имеющие многолетнего опыта службы в финансовом ведомстве, зато обладающие другими важными качествами и компетенциями. Таким образом министрами стали военный интендант Е. Ф. Канкрин, кадровый чиновник различных ведомств М. Х. Рейтерн, университетский профессор Н. Х. Бунге, профессор-предприниматель И. А. Вышнеградский, железнодорожный руководитель С. Ю. Витте.
Министерство финансов в годы Российской империи отличалось от других ведомств тем, что его руководителями становились лица, не принадлежащие к высшей титулованной аристократии, а выходцы из более простых кругов. Одиннадцать из 17 министров (то есть около двух третей) не были потомственными дворянами. Служба министром для многих была своеобразным, как теперь говорят, «социальным лифтом» в высший свет. Семи из 17 министров было пожаловано графское достоинство. При этом министры раннего периода получали графские титулы гораздо чаще, чем их последователи. Из первых восьми министров графским достоинством были отмечены пять человек (А. И. Васильев, Д. А. Гурьев, Е. Ф. Канкрин, Ф. П. Вронченко, М. Х. Рейтерн) и только трое (Ф. А. Голубцов, П. Ф. Брок и А. М. Княжевич) не удостоились подобной чести. В дальнейшем графские титулы за особые заслуги получили только С. Ю. Витте и В. Н. Коковцов.
Наличие хорошего образования также способствовало продвижению по карьерной лестнице. Шесть министров (Канкрин, Вронченко, Брок, Бунге, Вышнеградский и Витте) имели университетское образование, причём двое (Бунге и Вышнеградский) долгое время служили университетскими профессорами. Четверо из 11 министров финансов окончили Александровский царскосельский лицей.
Если говорить о руководителях финансового ведомства после 1917 года, то этот пост, как правило (за отдельными исключениями), в первые годы занимали люди, не имеющие глубоких познаний в экономике. В дальнейшем большинство министров имели хорошее специальное финансовое образование.
Что касается современности, то больше всего министров финансов вышли из стен Московского и Санкт-Петербургского университетов. На третьем месте – Финансовый университет при Правительстве РФ (в разные годы университет менял своё название).
В условиях, когда российская правящая элита была довольно космополитичной, 11 из 17 министров не были православными христианами. В пореформенную эпоху русско-православные корни имели только трое: И. А. Вышнеградский, В. Н. Коковцов и И. П. Шипов. Больше половины министров (9 из 17) были потомками обрусевших инославных чиновников, в основном немцев (Е. Ф. Канкрин, А. М. Княжевич, М. Х. Рейтерн, С. А. Грейг, А. А. Абаза, Н. Х. Бунге, С. Ю. Витте, Э. Д. Плеске, П. Л. Барк).
Оставление министрами своих постов происходило по разным причинам, которые можно сгруппировать в типичные случаи. Многие финансовые руководители могли бы по состоянию своего здоровья ещё какое-то время проработать в занимаемых должностях, но им пришлось покинуть их явно не по своей воле, очевидно, в силу интриг окружающих (Ф. А. Голубцов, Н. Х. Бунге, И. А. Вышнеградский). Часть руководителей оставила свой пост по болезни (Е. Ф. Канкрин, А. М. Княжевич, Э. Д. Плеске), карьеру третьих оборвала смерть (А. И. Васильев, Ф. П. Вронченко), четвёртые были отправлены в отставку как не справляющиеся с поставленными задачами (Д. А. Гурьев, П. Ф. Брок), пятые покинули свои должности в связи с подозрениями на нечистоплотность (С. А. Грейг, А. А. Абаза), некоторые из-за утраты доверия руководителя страны (С. Ю. Витте). В отдельных случаях отставка могла быть следствием несогласия министра с проводимой в стране политикой (М. Х. Рейтерн).
Людям, которым довелось побывать министром, часто приходилось жертвовать не только своим здоровьем, но и личной жизнью. Особенно это характерно для пореформенной эпохи: М. Х. Рейтерн и Н. Х. Бунге не имели семей. При изучении биографии министров финансов дореволюционной России был выявлен интересный факт: ни один из министров финансов вышеназванного периода не имел более пяти детей, тогда как среди руководителей иных ведомств немало обладателей многодетных (7–10 детей) семей. У А. А. Абазы и В. Н. Коковцова было по одному ребёнку, что в то время случалось нечасто.
Министерство финансов Российской империи просуществовало до Февральской революции 1917 года. С февраля по октябрь 1917 года сменились пятеро министров финансов Временного правительства. Некоторые из них были далеки от финансовой сферы и оказались на этой должности случайно. Из-за сложной политической и экономической ситуации в переходную эпоху, отсутствия практического опыта в управлении государственными финансами новые назначенцы не смогли проявить себя. В основном их судьбы сложились трагично. Например, министр финансов Временного правительства А. И. Шингарёв был убит в тюремной камере.
После Октябрьской революции был учреждён Народный комиссариат финансов (Наркомат финансов). Название ведомства было изменено, чтобы показать его отличие от царского министерства и подчеркнуть близость к народу. Важную роль в создании Народного комиссариата финансов сыграла Чрезвычайная комиссия (ЧК), так как в первое время проводился захват дореволюционных ведомств, преодолевался саботаж дореволюционного аппарата и т. д.
Описанию работы главного финансового органа страны и личностей его руководителей в советский период посвящено относительно небольшое число исследовательских работ. Отчасти это объясняется известной обстановкой, обычаями и нравами того времени, гораздо более высокой степенью закрытости и непубличности многих аспектов работы финансовых учреждений в то время по сравнению с практикой, принятой в Российской империи.
В первые годы советской власти народными комиссарами становились обычно случайные люди. Например, по воспоминаниям одного из современников, В. Р. Менжинский стал наркомом финансов после того, как Ленин, наткнувшись на него в коридоре Смольного, ухватил за пуговицу и настоял на том, чтобы он немедленно занял пост народного комиссара финансов.
Первые трое советских наркомов (И. И. Скворцов-Степанов, В. Р. Менжинский, И. Э. Гуковский) занимали пост в совокупности 10 месяцев.
При первых наркомах финансовая система страны практически распалась. После революции новая власть попыталась упразднить денежные отношения и предприняла попытку обойтись без таковых в рамках политики военного коммунизма. Идея «упразднения» денег, как показала практика, оказалась утопичной. Несколько лет понадобилось для того, чтобы осознать реалии и хоть как-то воссоздать работающую систему управления государственными финансами.
В 1918 году, когда советское правительство переехало в Москву, Народный комиссариат финансов разместился в бывшем здании Петербургского международного коммерческого банка (построенного в 1910 году по проекту архитектора Адольфа Эрихсона) на улице Ильинка, известной до 1917 года как «улица банков». Это здание было соединено с соседними строениями разного архитектурного стиля и в таком немного нелепом виде существует поныне. Сложные запутанные разноуровневые переходы внутри комплекса министерских строений, в которых непросто сразу сориентироваться непосвящённому человеку, уже 100 лет создают весьма своеобразный колорит, ставший «визитной карточкой» финансового ведомства.
