Наконец, его губы достигли ее шеи и блондинка не могла больше этого выносить. Аделаида схватила пальцами его челюсть и притянула к своему рту. Когда их губы соединились, она прикусила его губу, и Гарри почувствовал, как гром прокатился по его телу, когда он позволил трясущемуся стону сбежать от него.

Она опустила руки на его штаны и стянула их, оставив их обоих в нижнем белье. Они могли бы остановиться в этот момент. Он мог бы обнять ее и лечь рядом с ней. Она могла бы провести пальцами по его скулам и смотреть, как он засыпает. Но никто из них этого не хотел.

Поэтому он расстегнул ее бюстгальтер и ее округлая грудь снова оказалась перед ним. Он наклонился и поцеловал их, убедившись, что его губы коснулись каждой линии серебристой паутины растяжек, которая их покрывала.

Аделаида хихикнула, но следом резко вздохнула, когда он слегка пососал ее сосок.

— Гарри, — Простонала она, этот звук заставил дрожь пробежать по его позвоночнику. Юноша почувствовал, что боксеры стали слишком давить и знал, что скоро должен будет расстаться с ними. Ее руки прошли по его торсу и остановились на поясе, словно прося разрешение. Гарри кивнул и она стянула их вниз.

Ниже, ниже и ниже, они прошли весь путь до пола и другой одежды. Там они и лежали, переплетенные ткани и цвета, с цветами окружающими их. Вскоре их сопровождало белое белье Аделаиды.

Его руки опустились на ее бедра и Гарри начал медленно раздвигать их. Кожа Аделаиды была теплой под его прикосновениями и он услышал сладкий стон, вырвавшийся из ее губ, когда она обвила его ногами. Гарри почувствовал ее маленькие руки на своем лице и посмотрел на нее. Море было в ее глазах, а солнце — в волосах. На ее губах распустились розы, а в груди бушевала гроза. И в этот момент девушка не знала, где начиналась она и где заканчивался он.

— Должны ли мы… — Начал Гарри, но она приложила палец к его губам и покачала головой.

— Я на таблетках. — Произнесла и поцеловала его в лоб. В его глазах был лес, а в волосах — цветы. Бутоны водяной лилии цвели на его губах и гроза разразилась в груди.

Гарри взял ее руки в свои и слегка поцеловал каждый палец, а потом поцеловал лоб, когда погрузился в нее. Аделаида ахнула и от этого звука облака внутри стали золотыми, а сквозь гром они услышали пение птиц. Цветы на полу подняли свои головы, потому что облака были сделаны не из золота, а из самого чистого солнечного света, и когда они стали ближе друг к другу, чем когда-либо, небо взорвалось и тысячи маленьких звезд рассыпались по их телам.

Его движения были словно море, а она — береговой линией, чувствуя, как волна за волной удовольствия прокатывались по телу. Их бедра двигались в унисон, встречаясь, расставаясь и снова встречаясь. Их груди прижимались друг к другу, его была твердой, а ее — мягкой, и легкие поцелуи были посажены по их телам. Их лона были в огне и свет жизни горел в их головах.

Гарри погрузился глубже и ее ноги сжались вокруг его талии, когда он нашел ее слабое место. Ее пальцы двигались по его плечам, но когда ее ногти собирались вонзиться в его кожу, он осторожно убрал их и прижал к ее голове.

— Не сегодня, детка, — Прошептал Гарри и прикусил ее нижнюю губу. — Но я уверяю тебя, что с нетерпением жду того дня, когда получу эти отметины. — Его дыхание пронеслось по ее лицу, его брови были соединены в удовольствии, и она знала, что он продержится недолго.

— Будь осторожен со своими желаниями. — Прошептала Аделаида в ответ и качнула бедрами по его. Стон сорвался с его губ и она вздохнула в удовольствии от этого звука.

Больше они не обменивались словами, потому что, когда соединяются губы, в словах нет смысла. Вы входите в разум других людей и когда вы закрываете глаза, то можете видеть их даже более ясно, чем когда-либо с открытыми.

Волны захлестывали ее, и вдруг, она оказалась пляжем, омываемым морем, и не смогла больше держать себя в руках. Поэтому Аделаида отпустила это, чувствуя себя разгаданной, когда находилась под ним. Звук ее стонов прокатился по его телу и он больше не смог сдерживаться. И когда они оба отпустили это, звезды сияли на их коже и блестели в полуосвещенной комнате.

========== 2.8 ==========

Она проснулась, когда свет, проходящий через окно, упал ей на лицо. Аделаида оглядела комнату. Это было именно так, как они и оставили все прошлой ночью: одежда разбросана по полу, а цветы стояли в вазе на ее тумбочке. Ее обнимала рука и девушка услышала тихий храп, исходящий от юноши, чья голова была зарыта в ее шею. У него все еще сохранились цветы в волосах и они каким-то образом выглядели свежими, словно кто-то поливал их этой ночью.

Медленно, чтобы не разбудить его, блондинка поднесла свою руку, чтобы смахнуть пару мягкий кудрей с его лица. Во сне Гарри выглядел таким умиротворенным и счастливым, как будто в этом мире не существовало никаких забот и проблем. Его длинные ресницы свисали на скулы, а розовые губы слегка приоткрыты, когда он вдыхал и выдыхал воздух. Аделаида чувствовала, как его сердце бьется в груди, и для нее этот звук был музыкой.

Она не могла придумать ничего более прекрасного, чем мальчик, лежащий на ней. Она не могла вспомнить ничего более мягкого, чем его кудри. Она не могла придумать ничего более красивого, чем его мягкая, чистая кожа.

Она погладила его скулу и его глаза открылись. Они тонули во сне и на мгновение парень не понимал, где находится, но почувствовал запах апельсинов и ванили, и он знал, что он дома.

Гарри почувствовал, как ее тонкие руки обвили его и он оставил небольшой поцелуй на ее шее.

— Доброе утро. — Сказал он и его голос был хриплый от сна.

— Доброе утро. — Повторила она. — Ты хорошо спал?

— Лучше, чем ты только можешь себе представить. — Пока он говорил, то оставлял маленькие поцелуи на ее груди и маленькие бабочки приземлились на ее мягкую кожу. Аделаида чувствовала, как звезды прошлой ночи сияют на ее теле. Гарри поцеловал ее в губы и снова откинулся назад, а его пальцы играли с кончиками ее волос.

Его взгляд скользнул по комнате, снова заметив незавершенные зарисовки на полу. Большинство из них были слишком далеко, чтобы увидеть какими они были, но некоторые находились ближе. И на этих белых листах он видел черные линии, танцующие вместе и формирующие руки и лица. Узоры настолько изящные и подробные, что, должно быть, на их изготовление ушли часы. В конце концов, его взгляд упал на мольберт в левом углу, на нем висел чистый холст, и с его пустотой он казался неуместным.

— Он стоит там в течение многих лет. — Сказала девушка, как будто точно зная, на что смотрят его глаза. — Я хотела нарисовать на нем, с тех пор, как мне его подарили, но все никак не могу решить, что хочу изобразить. Поэтому я оставила его чистым, желая, чтобы однажды мой разум сам раскрылся этой блестящей идее и краска стекала на холст, как вода из водопада. И все, что мне нужно будет сделать — закрыть глаза и следовать за своим сердцем. — Пока она говорила, то глубоко вздохнула, как будто в комнате не хватало воздуха.

— Иногда мне кажется, что я нашла это, но когда поднимаю кисть, внутри меня что-то ломается, и я никак не могу заставить ее поцеловать холст. Поэтому просто позволяю ей упасть и краска брызгает на пол, оставляя множество мелких капель, словно это кровь, а не краска. А потом я беру лист бумаги, потому что бумага не кажется такой постоянной, и рисую черным по белому и они получаются красивыми. Но не такими красивыми, как если бы я написала на холсте. — Комната погрузилась в тишину, когда последние слова соскользнули из ее рта и какое-то время все, что они могли слышать, это звук их дыхания.

— Ты когда-нибудь думала стать художником? — Спросил Гарри наконец и увидел, как ее лицо загорелось от вопроса.

— Да, в мире не существует такого, кем бы я хотела стать больше. Но я не думаю, что когда-либо я стану художником. Знаешь, когда я вырасту, я хочу стать тату-мастером. Я хочу, чтобы мои работы жили на коже людей, чтобы они дышали свежим воздухом и чтобы все могли их видеть. А потом я хочу, чтобы это умерло, потому что ничего не длится вечно и вечность меня утомляет. — Ее глаза светились, когда она говорила, словно море упало в них, и теперь отражало великолепные галактики над ними.