ГЛАВА27

Будильник надрывно ревел. Максимус машинально сунул его под подушку. Но тот противным дребезжанием допек его и там. Тогда Макс с силой швырнул его в стену. Напоследок дзынькнув, будильник разлетелся на части и замолк. Макс понимал, пора вставать, но он не мог! После вчерашнего дико болела голова и невыносимо клонило в сон. Похоже, немного перебрал! Давно такого не было! Он пришел поздно ночью и еще до сих пор не протрезвел. С большим трудом он повернул голову влево и посмотрел на вторую половину кровати. Иовы рядом не оказалось, кровать даже не расстилалась. Приложив немалые усилия, охая при этом и кряхтя, Нардипский все же оторвал свое больное похмельем туловище от постели. Несколько минут спустя, он уже принял душ, умылся, побрился и обмотавшись полотенцем выполз из ванны. Ему было ужасно плохо, а тут еще предстояла разборка с Иовой. Парень не спеша оделся и медленно поплелся на кухню. По дому приятно разносился горьковатый, кофейный аромат. Мариделия уже была давно на ногах. Она возилась у плиты и о чем -то тихо перешептывалась с рядом сидящей Иовой.

- Доброе утро.- Вяло поздоровался Макс и пристроился неподалеку от Иовы, на соседнем табурете.

- Фу-у-у!- махая перед носом рукой, протянула Штельман.- сразу видно, вечер удался, да Макс?! - Иова нахмурилась.

Мариделия молча, поставила перед хозяином чашечку кофе и вышла из кухни.

- Иова, любимая, ну не дуйся! Знаю, виноват, перебрал немного. Ты же знаешь эти корпоративы... Все пьют, пьют, до упаду. Любимая, ну иди ко мне! Я за тобой очень соскучился!

- Так соскучился, что приполз в четыре утра и без задних ног задрых!- съязвила Штельман.

- Корпоратив! Ничего не поделаешь! Я обязан быть вместе со всеми. Это часть моей работы!

- Не сомневаюсь! И та девица, что мне звонила ночью - это тоже часть твоей работы!- мрачно констатировала женщина.

- Какая девица?- не понял Нардипский.

- Макс, не придуряйся! Вчера вечером, вскоре после твоего звонка, с твоего телефона мне позвонила какая - то девка.

- И что она хотела?- напрягся Макс.

- Хороший вопрос! Ее интересовали наши с тобой отношения!

- У-у-у!- обхватив голову руками, застонал парень.- Вот дура!- вырвалось у него!

- О-о-о, как все запущено!- взорвалась Иова.- Я то думала...

- Это не то, что ты думаешь! Одна из моих сотрудниц по уши в меня втюрилась! Проходу не дает! Достала!

- Достала до такой степени, что имеет доступ к твоему мобильному?- иронично бросила Штельман.

- Да я пошел в туалет, а телефон оставил на столе... ну по пьяни... сама понимаешь! А она, видимо воспользовалась моментом... Кстати, что ты ей ответила?

- Что не собираюсь ни перед кем отчитываться в своей личной жизни!

- У-ху-ху!- снова простонал Нардипский.

- Что Макс запутался с бабами?!- злобно вырвалось у Иовы.

- Да какие бабы, родная? Мне кроме тебя никто не нужен! Правда, поверь! Ну, выпил вчера, ну дурконул... С кем не бывает?! Никаких левых звонков больше не будет. Я тебе обещаю!

- Интересные подробности вырисовываются! И до какой степени ты дурконул?

- Можешь не сомневаться, до постели не дошло! - в такт ей съязвил Нардипский, поглядывая на часы. Он уже опаздывал. Шеф снова будет недоволен, т.к. неоднократно давал понять непунктуальному молодому человеку, что долго так продолжаться не будет. Поэтому объясняться дальше Макс просто не мог. Наскоро допив кофе, он быстро проговорил:

- Извини, котенок, времени в обрез! Надо бежать! Не бери дурного в голову, несравненная ты моя! - вслед за прощальным поцелуем, последовало дежурное: "Я тебя люблю. Встретимся вечером!" После чего, вцепившись в папку с документами, молодой человек резво выскочил из кухни, оставив Иову в полном одиночестве.

- Я тоже тебя люблю, мой мальчик! Но мне надоело тебя ловить! Ты ускользаешь все дальше!- с грустью прошептала ему вслед Штельман.

Уже вторую неделю она жила у Макса. Тот неудержимый, любовный экстаз, ради которого было принесено столько жертв, вдруг сменился обыденностью совместной жизни. Достигнутая своего любовь потеряла не только новизну ощущений, но и открыла двум любящим сердцам недостатки друг друга. В бесконечной рутине дней вдруг наступило тягостное прозрение, подобно многим другим парам, их чувства подверглись испытаниям. Совсем скоро, Макс обнаружил, что куда - то пропала энергичная, жизнерадостная Иова, а ее место заняла печальная мина, замкнутая, капризная и всем недовольная. Он никак не мог взять в толк: почему рядом с ним, Иова стала такой угрюмой? Неужели он делает что - то не так? Разве не выполняет все ее прихоти по первому зову? Богатые подарки, безраздельное внимание, вечерние прогулки, после работы, когда он еле держался на ногах - все для нее! Но Иова лишь ненадолго расцветает, затем ее душа снова погружается во мрак. Несмотря на все ухищрения женщины казаться веселой и беззаботной, Макс видел, ее мысли бродят где - то далеко. И это Нардипского немерено раздражало. Разумеется, он делал скидку на резкие перемены в ее жизни. Разлука с детьми, смена партнера, кроме того, совершенно чужая для нее, размеренная и бездеятельная, жизнь - все это способствовало тягостному, депрессивному состоянию. Юноша это понимал и помогал Иове забыться, как мог. Дабы любимую утешить и переключить ее мозги, даже купил ей новую машину, учил вождению и правилам дорожного движения. Несколько раз, возил в ночной клуб, где познакомил со всеми своими друзьями. Но все было напрасно! Иова становилась все отчужденнее и холоднее. А однажды (это уже было чересчур!), он услышал, как во сне она разговаривает с Микаилом. И это после всех его стараний! Почему она так себя ведет? - не раз задавался вопросом Нардипский. - Разве им вместе нехорошо?- мысли о том, что его Иова все еще неравнодушна к мужу, приводили молодого человека в такое отчаяние, что он срывался, бросал все и бежал в свой неизменный ночной клуб. Но потом, пропустив пару стаканчиков, немного успокаивался и тщательно взвесив все обстоятельства, набирался терпения и вновь возвращался к Иове. Как любой нормальный человек, Максимус надеялся, что со временем все образуется, и всем сердцем жаждал перемен к лучшему, но вместо этого, непроизвольно начал замечать, что его возлюбленная во многом не соответствует нарисованному им о ней, представлению и где - то понемногу разочаровывался. Немало бесил молодого человека и часто проскакивающий нравоучительный тон, с которым Иова поучала своего юного любовника. Максимус делал все возможное для того, чтобы его любимая, наконец, разглядела в нем полноценного, взрослого мужчину, способного стать надежной опорой для семьи. Но та общалась с ним так, как буд -то перед ней был ее сын, что неимоверно выводило из себя. Именно это обстоятельство не раз становилось весомой причиной для размолвок. В свою очередь, властная, с диктаторскими нотками в характере, Иова Штельман, другой быть просто не умела. Ее неизменным подсознательным стремлением всегда оставалось вечное доминирование над всеми. И с этим ничего не поделаешь! Штельман по - привычке контролировала Макса во всем. Часто звонила, стремилась быть в курсе всех дел, пытаясь давать советы, лезла даже в бизнес, чем непомерно дратовала Макса. И, тем не менее, поначалу, принимая расспросы Иовы за доброе участие в его жизни, Макс все терпеливо разъяснял. Но стоило Иове начать давать ему настойчивые "добрые" советы, как он в корне стал пресекать всякие разговоры о работе. Причем делал это настолько жестко, что женщине пришлось отступить. Не нуждаясь в излишней опеке, Макс работал по - своему, назло, доказывая Иове свою независимость. Иногда становился грубым, дерзким и неукротимым, впрочем, как и всякий подросток. Но буквально вскоре, на глазах менялся и делался любящим и добрым, обезоруживая суровую женщину мягкостью и лаской. Так продолжалось всю последнюю неделю. Макс и Иова боролись за свои права и независимость. Их отношения держались сугубо на эмоциях, а чувства постепенно перерождались в некое тайное соперничество. Гордые и необузданные, они не желали уступать друг другу. Однако несмотря ни на что, ощущение труднодостижимой мечты побуждало обоих быть более снисходительными к недостаткам партнера. Ежедневно прокручивая события прошлого, оба взращивали в себе искусственное ощущение прошлого кайфа, поддерживая, таким образом, равномерный баланс между разочарованием и любовью. Так они и жили. Их малопонятные, обычному человеку, отношения, не имели корня, но имели прочный стержень - они идеально подходили друг другу в сексе. Поэтому, несмотря ни на что, каждый из них был по- своему счастлив. Этот немаловажный факт по - настоящему омрачался только одним - Иова сильно тосковала по детям. Они по - прежнему оставались с Микаилом, а тот и не собирался их отдавать. Макс обещал в этом деле помочь, но почему - то медлил. Распираемая болью и переживаниями, Иова иногда сожалела о содеянном. Приближалось Рождество, которое впервые в жизни, она должна будет провести не с ними. Женщина представила милые, грустные личики детей, праздник без мамы - что может быть ужаснее для них?! И это сильно удручало! В течение месяца она не слышала их звонких, часто спорящих между собой, голосков. Нет больше беготни и вечных просьб и жалоб... Она сама их оттолкнула. Разрушила их светлый мирок своими собственными корявыми руками. Променяла дорогих сердцу людей на одного Макса! А стоило ли? - такие мысли в последнее время, стали довольно частыми гостями в ее голове. Материнский инстинкт постепенно брал верх над чувственной женщиной. Нахлынувшие порой чувства вины и отвращения к самой себе все чаще доминировали над своей жертвой, заставляя Иову терпеть все хамские выходки Макса. Она принимала их как должную расплату. Довольно категоричная по жизни, Иова считала себя конченой блудницей и стервой, которой нет ни сочувствия, ни прощения, лишь один удел - смерть. Все, что было сделано - сделано в здравом рассудке и твердой памяти, а значит - подлежит строгому наказанию свыше. По этому поводу Иова не питала никаких иллюзий и была готова к наихудшему. Но несмотря, ни на что, даже сейчас у нее не хватило бы ни сил, ни мужества бросить того, за кем она сломя голову помчалась в пропасть. Да-да, непременно в пропасть, она это уже хорошо осознавала! Изо дня в день наказывая саму себя за свой необдуманный поступок, только страдая, Иова испытывала какое - то непонятное внутренне удовлетворение, даже скрытую радость...