– …как выпить море? – я уже не сдерживалась, понимая, что наступают последние минуты. Точно зная, что больше я его не увижу.

– У тебя есть дар, – тихо сказал он, – смотря в мои глаза, – ты умеешь любить. Береги этот дар. Наслаждайся каждой минутой этой любви. У тебя будет много любви. Не растрачивай ее зря, по пустякам.

– Но я и так свободна, – ветер усиливался, и мне приходилось почти кричать, чтобы он не заглушил мои слова.

– Мне даже нечего тебе подарить на память, – сказал он, поднявшись и отступив на несколько шагов назад. – Не плачь, дай мне эти несколько минут, полюбоваться тобой. Дай мне запомнить тебя красивой, сильной и свободной.

– Но я и так свободна, – почти шепотом произнесла я, понимая, что всё бесполезно.

– «κάθε λεπτό μαζί σου ευτυχία», – были его последние слова. Те самые, которые были на моем браслете.

– А его вы больше не видели? – осторожно спросил Ральф.

– В те времена мы уже не встречались, – совершенно спокойно ответила Маргарет. – А вы так и не верите мне, инспектор?

– В это сложно поверить, хотя слушать вас было интересно, – засмеялся Ральф. – А эту надпись, я, кстати видел.

– Да, такая же надпись была на часах у Стива. На его любимых часах. Я видела ее не раз. И не только я. Стив обожал менять часы. Кажется, марка этих часов тоже называется Aesop? Вы не знаете?

– Маргарет, – Ральф старался говорить спокойно и убедительно. – Я никогда не поверю, что Вы могли причинить боль и вред Стиву Хоррису. – Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Это правда. Даже если вы признаетесь. Не вините себя ни в чем.

– Если бы я могла найти его сейчас, – девушка опустила голову, раздумывая на чем-то. – Его всегда так тяжело найти и узнать, – прошептала она.

– А в те другие времена? – Ральф смутился от собственного любопытства, но продолжил, – вы же как-то узнавали его, когда вы встречались?

Маргарет лукаво смотрела на лицо инспектора.

– Хотите услышать, как я встретила Стива во второй раз?

Ральф с опаской посмотрел на девушку, понимая, что ужин с друзьями безнадежно потерян. Впрочем, ему уже не хотелось уходить.

– Боюсь представить, где и когда, – засмеялся он.

– На охоте, – доверительно шепнула девушка. – Второй раз мы встретились на охоте…

Ральф дал Маргарет несколько минут для отдыха, не спрашивая больше ни о чем, не задавая лишних вопросов и стараясь даже не смотреть на нее. Всегда нужны эти несколько минут, как запасной вариант и возможность передумать. Он не верил ни единому слову девушки, тем более ни секунды не сомневался в том, что она могла быть больна. Инспектор подозревал, что Маргарет симулирует, или просто пытается отвлечь его от самого главного. От того, ради чего он пришел к ней. «Одно из двух, – думал он, делая вид, что рассматривает книги на полках, – она уже все знает и скрывает, или пытается выведать у меня, где Стив».

– Я почти не помню родителей, – наконец начала Маргарет. Наша немногочисленная волчья стая жила на одном из северных побережий Гренландии, спрятанном от человеческих глаз среди огромных скал и утесов. По льду, покрывавшему океан, можно было добраться до соседних островов, что мы часто и делали, когда у нас заканчивалась запасы мяса, а охотиться было не на кого. Мы перебирались с одного места на другое, теряя своих сородичей и безжалостно расправляясь с добычей, которая попадалась нам на пути. Вернее охотились мои родители, я была слишком мала и труслива. Когда они переносили меня за загривок, пробираясь в ущелье, я крепко зажмуривала глаза, настолько страшно мне было смотреть вниз. И наоборот любовалась замерзшей водой, когда они осторожно скользили по толстому льду. Я до сих пор помню, как у меня перехватывало дыхание, когда они неслись по снежному полю все быстрее и быстрее. Их шкуры была гораздо теплее, моей, поэтому я мерзла больше. Зато очень быстро отогревалась на их груди, когда они отдыхали, находя теплые места в скалах, или в чужих жилищах, в которые они бесцеремонно вторгались. Волков боялись почти все, даже белые медведи, которых я видела несколько раз издалека. Некоторые звери, гораздо сильнее, избегали встречи с нами. Стая была небольшая, но сильная. В те времена, охотники еще не дошли до наших земель, поэтому бороться с людьми нам не пришлось. Зато я рано почувствовала боль от чужих клыков и когтей, после которых оставались шрамы.

Я до сих пор помню вкус оленины, такой нежный и пряный, почти сладкий и пьянящий, приправленный кровью и страхом, который оставался в глазах убитого животного. Убивать не так страшно, на самом деле. Страшнее защищаться, особенно, когда силы не равны. Когда я повзрослела, мне нравилось охотиться, но это было чуть позже и моих родителей уже не было рядом.

– А первую свою добычу вы помните? – сохраняя невозмутимый вид, спросил Ральф.

– Конечно, – серьезно ответила Маргарет. – Заяц, очень большой, я сама выследила его по следам на снегу, а потом долго ждала, когда он выйдет из своей норы. Это было ни с чем несравнимое наслаждение вцепиться в его горло, такое мягкое и податливое.

– Но повторяю, моя охота началась чуть позже, – спокойно продолжила Маргарет. – Как я уже говорила, равных нам не было на всем побережье, пока не появились волки-чужаки, как мы их называли. Их было гораздо больше нас. Мы слишком поздно поняли, что они намного сильнее. Я никогда не видела волков такого огромного размера. Их черная как сажа шерсть отливала дымчатым блеском, и издалека казалось, что по белому снегу передвигается туман, или густой дым. Огромные, кровожадные и жестокие они уничтожали почти все живое, что попадалось им на пути. Убивали без причины и даже не из-за голода. Они напали на нас рано утром, полусонных и уставших, после ночной охоты. Это была ужасная схватка, когда всюду слышалось глухое и раскатистое рычание, скрежет зубов, истошный вой и стоны. Снег сначала покраснел, а потом почернел от крови. Мои родители отбивались до последнего, прикрывая меня, испуганную и не понимающую, что происходит. Страх сковал все мое тело, лапы не слушались, возможно, не только от ужаса, но и от холода. Я уже слышала тяжелое смрадное дыхание совсем близко и пятилась назад, даже не пытаясь бежать. Я снова зажмурила глаза, понимая, что мне осталось не долго. Два огромных зверя были совсем близко, их глаза светились как горящие угольки, а внутри зрачка плясали красные полоски, похожие на огонь. В эти минуты я четко знала, как выглядит смерть. Мое тело оцепенело окончательно от холода и ужаса, и я позабыла все советы, которые когда-то давали мне старшие волки.

В этот самый момент я услышала, что кто-то несется сзади, очень быстро, как вихрь и ураган, но гораздо быстрее. Я уже не знала чего мне бояться больше, того зверя, который бежал сзади, или тех, кто стоял прямо передо мной. Зверь перепрыгнул через меня и, оскалившись, преградил путь ко мне. Теперь я увидела, что это был тоже волк, но совсем не похожий на нашу стаю, или тех убийц, которые уничтожили всю мою семью и пытались загрызть меня. Волк был темно-рыжий, почти медный, с огромными лапами и раскосыми рыжими глазами, напоминающими два полумесяца. По размеру он был меньше нападающих волков, но двигался гораздо быстрее, не давая противнику время опомниться. Я до сих пор помню, как они дрались, разрывая друг другу бока когтями и прокусывая шкуры острыми клыками. Один из волков, пытался ухватить рыжего за шею и подбирался сбоку. Другой, ощенившись от ненависти и нетерпения, прижимал его к скале, пытаясь запрыгнуть на спину. Но мой неожиданный спаситель ловко уворачивался от ударов. Он прыгал из стороны в сторону, то набрасываясь на противника, то ловко отбегая назад, нанося удар за ударом своими сильными лапами. Его удивительная скорость и высокие прыжки отвлекали и злили нападающих еще больше. Главным преимуществом рыжего были длинные лапы с острыми когтями, которые помогали ему с легкостью разрывать шкуру противника. Одному он уже повредил глаз, и тот со стоном пытался запрыгнуть на него, чтобы вцепиться покрепче. У другого тоже заканчивались силы. Пару раз волки-убийцы делали попытку добраться до меня, но рыжий оказывался быстрее и снова преграждал им дорогу. Потом, перепрыгнув через них, он стал убегать, огибая скалу и уводя своих преследователей от места, где я, дрожа от страха и ужаса, наблюдала за кровавым поединком.