– Например, что Колин Ривер был… Боже, я забыла, как это называется! Пиломаньяк?
– Может, пироманьяк?
– Вот именно. Терпеть не могу, когда ты изображаешь всезнайку. Я узнала кое-что такое, чего ты не раскопал, проторчав два дня в Дорне и оставив меня чахнуть среди бегоний. Майлз, только не говори, что тебя это не поражает, иначе я расплачусь.
– Меня это поражает. Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что на сей раз могу говорить первой, поскольку это мое открытие. В ночь на среду Колин Ривер был еще жив, потому что это он поджег солому. Вот!
– Ну, раз это твоя версия, могу добавить, что на одежде Колина обнаружили следы соломы. Доктор Парвис только что рассказал мне об этом.
– Все сходится! Майлз, разве ты не доволен?
– Я доволен всем, что делает эту историю хоть немного более понятной. Однако я не сторонник поспешных умозаключений. Факт, что во время смерти Колина произошел пожар, можно естественно связать с его прежними наклонностями. Эта связь не так очевидна, как ты пытаешься представить, но все-таки… Правда, доктор Парвис утверждает, что Колин Ривер много курил и в его карманах нашли ершики для чистки трубок, но никаких следов самой трубки или табака. Не было даже спичек, а они весьма полезны для поджогов. Кроме того, при нем не обнаружили денег, не считая немного мелочи серебром… Впрочем, это нам уже известно.
– Похоже, Колин потерял свое пальто.
– Именно. Только я пошел бы дальше и сказал, что он неожиданно остался без пальто. Обычно путешественник кладет деньги и табак в карманы пальто или плаща – это удобно, потому что в пути верхняя одежда всегда на нем и ему приходится часто пользоваться деньгами и курить трубку. Но, разумеется, легкий плащ не подходит тому, кто бродит по дорогам и даже живет в пещере. Давай вспомним, что еще мы там видели?
– В пещере? Помню, ты меня спросил, чего там не хватает, а я ответила – мыла. Я слишком хорошо воспитана, чтобы сразу задавать вопросы, но теперь ты можешь мне сказать: я была права?
– Не совсем. Как насчет бритвы и бритвенных принадлежностей?
– О, я об этом не подумала.
– Ну, да, потому что ты женщина. А мужчине это сразу пришло бы в голову.
– Майлз, ты темнишь. Что ты вообще скажешь о пещере? Со стороны майора Генри было очень умно вспомнить про Чертову впадину, верно?
– Это местная достопримечательность, и нет ничего удивительного, что у двух человек могла появиться одна и та же мысль: а где у нас самое лучшее место, чтобы спрятаться? Меня больше интересует, почему Колин Ривер вообще решил укрыться там в такое время года. Зачем ему прятаться? И если уж он это сделал, для чего потом спускаться вниз и бродить по родному поместью, чтобы там и умереть? С какой стороны ни посмотри, это выглядит странно.
– Но ты же не станешь отрицать, что «К.Р.» – это Колин Ривер, учитывая дату? А разве цитата не взята из той книги Стивенсона, которую он читал? Майлз, у него просто помутился разум, и я уже сто раз тебе говорила. Бесполезно размышлять, почему они поступают так, а не иначе. Они действуют как во сне.
– Я бы сказал, Колин действовал как в кошмарном сне. Ну, хорошо, если он написал на стене «тринадцатое февраля», то зачем он взял и все испортил, перечеркнув последнюю единицу, словно речь шла о двенадцатом числе?
– Люди часто путают даты. У меня тоже так бывает, я думаю, что сейчас уже завтрашнее число, а потом спохватываюсь и исправляю цифру. Ты же видел мои письма. Может, это была просто случайная трещина на стене.
– Господи, помоги этой женщине! Она говорит так, словно это что-то меняет. Если у Колина Ривера не было таких заскоков с датами, какие, по твоим словам, есть у тебя, тогда он действительно написал это тринадцатого числа и в таком случае его мертвое тело не могли найти у дороги в то же утро. По крайней мере, это маловероятно, ведь он вряд ли сделал надпись раньше, чем рассвело.
– Почему?
– Иначе Колин работал бы со свечой. А человек, пишущий при свече, постарался бы зайти глубже в пещеру, подальше от сквозняка. Если надпись сделана у входа, значит, он писал при свете дня, причем довольно ярком, иначе ему мешала бы тень.
– Ты прав. Но бедняга избавил бы нас от множества проблем, если бы нацарапал дату обычными английскими цифрами, а не римскими. Почему он так не сделал? Они ведь короче.
– Зато в них есть закругления. Похоже, в школе тебя никогда не заставляли вырезать свое имя на доске. Иначе бы ты знала, что резать легко, пока делаешь прямые линии. Проблемы возникают, когда они начинают изгибаться. Римляне, дорогая Анджела, – раз уж ты хочешь услышать лекцию по палеографии, – сначала выбивали свои надписи на надгробиях и тому подобных местах, поэтому цифры у них в основном прямолинейные. Арабы же использовали перо и чернила и могли позволить себе округлости. Колин Ривер и так намучился, вырезая свои инициалы, и ему не хотелось тратить лишние усилия еще и на цифры. Пока он не добрался до года, разумеется, писать год римскими цифрами чересчур длинно, ему бы не хватило места. Но чтобы исправить дату, Колину пришлось бы сильно попотеть, стирая лишнюю единицу, на которую ушло столько трудов. Поэтому он должен был дважды подумать, прежде чем написать число.
– Хорошо, пусть будет тринадцатое. Но на скале была трещина, она перечеркивала последнюю «I», а он этого не заметил, поскольку заканчивал работу вечером. Или его инструмент случайно скользнул вбок, когда надпись была уже готова. Или… хотя все остальные «или» означают, что в пещеру мог заглянуть кто-нибудь еще. По крайней мере, я не представляю, зачем Колину Риверу, потратив столько сил на вычерчивание даты, понадобилось бы исправлять ее на ложную.
– Верно. Вот почему меня так интригует данный факт. Но если в пещере после Колина побывал кто-то другой, то кому могло понадобиться подделывать дату? Что это был за человек?
– Например, Дональд Ривер. Хотя вряд ли он стал бы шататься по болотам, едва оправившись от болезни. Но если это не он, значит, кто-то, кто мог получить выгоду от его завещания.
– Когда я научу тебя правильно выражаться? Не «мог получить выгоду», а думал, что может получить выгоду. И это еще больше усложняет дело. Если бы Дональд Ривер умер, мы бы сразу узнали, кто получил в наследство деньги от страховки. Даже сейчас, когда он так неосторожно выздоровел, мы можем это выяснить, например, спросить его самого. Но нам это ничего не даст, потому что человек в пещере – не тот, кому достанутся деньги, а тот, кто думал, что они ему достанутся; и мы можем предположить, кто это был, только опираясь на догадки. Между тем ты наверняка заметила…
– Что подделка была сделана неправильно? Да, заметила. Если там написано «тринадцать», Компания обязана выполнить свои обязательства по страховому договору. Но если это число «двенадцать», ее обязательства оказываются под вопросом. Вывод: кто-то из директоров «Бесподобной», следуя твоим инструкциям, явился сюда и изменил «тринадцать» на «двенадцать».
– Блестящая версия. Правда, чтобы забраться на эту скалу, каждому из них как минимум полгода пришлось бы просидеть на диете. В то же время, как ты правильно заметила, непонятно, почему кто-то, желая передвинуть дату смерти Колина Ривера, зачеркнул последнюю единицу. Было бы логичнее соединить нижние концы двух последних единиц и получить число XIV.
– Майлз, наверное, меня слишком далеко заносит, но, может, это был двойной обман? Допустим, сначала Колин действительно написал XII. Потом пришел кто-то, кому хотелось заставить Компанию раскошелиться. Почему бы ему просто не дорисовать еще одну «I»? Это легко установить, скажем, он сделал не такой пробел, или работал инструментом не так, как Колин, или просто его цифра чем-то отличается от других, если рассмотреть ее под микроскопом. Как он мог отвести подозрения в подделке? Да очень просто, перечеркнуть ту цифру, которую сам же и написал. Так он снял подозрения с себя, переложив их на другого.
– Анджела, это любопытное предположение.
