Володе ничего не понятно: откуда-то появилось столько наших, по мостовой грохочет танк, подминает убитых немцев, давит ящики, гильзы, стекло… Не пойдешь, что творится…

— Эй мальчик! — кричит усатый солдат. — Шел бы ты в тыл, чего путаешься тут?

— Сам отправляйся в тыл! — дерзко ответил Володя и побежал вслед за танком. Полы мокрой шинели бьют по коленям, в сапогах хлопает вода.

С разбегу он взбирается сзади на танк, кто-то подает руку. Машина горячая, пахнет бензином и дымом махорки. Какой-то солдат сует ему окурок в рот: — На, потяни разок…

— Иди ты!.. Я не курю…

Вскоре танк выскочил на площадь, видно море. Волны пенятся.

— Эй, гляди! — кричит тот, что угощал цигаркой, и, словно сброшенный кем-то, падает с танка прямо на мостовую и не поднимается. Убили…

Из-за парка ударили немецкие пушки, поднялись свечи огня и комья земли. Танк остановился, выстрелил два раза, рванул в сторону. По броне залязгали пули. Солдат, как ветром сдуло с брони, залегли за сваленным телеграфным столбом. Открыли стрельбу. А куда стреляют, не понять.

Вместе с ними залег и Володя. Из парка, пригибаясь, бегут немцы, строчат из автоматов, падают, снова поднимаются. И вдруг со стороны моря широким фронтом хлынули моряки. Вьются ленточки по цепям, мелькают тельняшки, в руках гранаты…

— Ура!!! Ура-а-а-а!

Все устремились к парку навстречу немцам. Вместе с моряками мчится и Володя в серой шинели. Где-то уже заменил автомат — за спиной болтается немецкий, каску бросил, потому что на глаза спадает.

— Ура!!!

Вместе с моряками мальчишка очутился на третьем этаже какого-то полуразрушенного дома. В длинных коридорах завязалась перестрелка.

Как случилось, что Володя оказался в комнате, уставленной шкафами, он не помнит, но произошло непредвиденное: рухнула стена и загородила дверь. Выглянул в окно: к дому бегут немцы. Вот они уже близко, еще несколько шагов — и в подъезде. Нужно что-то придумать.

Тогда он мгновенно выдергивает кольцо из «лимонки» и бросает вниз; выдергивает из второй и тоже — вниз. Один за другим раздаются взрывы, словно скошенные, валятся гитлеровцы на мостовую. Володя хотел запустить еще одну гранату, но из-за угла выбежала группа моряков и с криками «ура» ворвалась в дом.

Теперь бой передвинулся в соседний дом.

Хотя мальчишка и не испытывал страха, все же появление моряков обрадовало его. Еще бы, такая сила рядом!

На площади все больше и больше наших. Они бегут куда-то по набережной и исчезают в сизой дымке, повисшей над городом.

— Эй, славян! Выбирайся! — послышалось за глыбой.

Володя увидел в большую щель улыбающееся лицо солдата.

С грохотом упала глыба на паркетный пол, и мальчишка выбежал в коридор.

— Здорово ты их, красиво! — сказал солдат и что-то записал в блокнот. — Как фамилия?

— Коваленко!

— Дивизия?

Володя назвал номер, а потом спохватился, может, шпион какой…

— Это зачем тебе, а? И кто ты такой, собственно говоря? И это вот, что?

— Чего пялишься? Это фотоаппарат. Корреспондент я. Из газеты. Дошло?

Но что Володе за дело до корреспондента, когда такое творится… Надо искать своих.

— Ладно, некогда мне здесь болтать, побегу. А то…

…Прошло несколько дней после того, как освободили Керчь. Дивизия уже продвигалась в глубь Крыма. И вот однажды на привале рядового Коваленко вызвал сам генерал.

— Слыхал про тебя, Коваленко. Хорошо дрался. Смело и правильно.

— Как учили, — скромно ответил Володя.

— Значит, усвоил военную науку побеждать. От имени Верховного Совета вручаю тебе, Владимир Коваленко, орден Отечественной войны первой степени. Поздравляю!

— Служу Советскому Союзу! — бойко ответил маленький солдат.

И тут как тут тот самый корреспондент. Улыбается.

— А ну-ка, позвольте вас зафиксировать… — и щелкнул затвором новенького ФЭДа.

— Сколько же тебе лет, юноша? — поинтересовался генерал.

— Шестнадцатый пошел… — ответил Володя, прибавив годик. — Я их, паразитов, до Берлина гнать буду! Пусть знают…

Генерал улыбнулся, обнял мальчишку.

— Что ж, желаю боевых удач.

Два года воевал Володя Коваленко. Когда в бой ходил, орден не прятал. Пусть знают фашисты, с кем имеют дело! Но в одной из атак ему не повезло: осколок раздробил ногу, пуля задела позвонок…

Совсем еще юный солдат Владимир Коваленко стал инвалидом. Возвратился домой. Долго лечился.

Более двадцати лет прошло с тех пор, но в сердце не погас комсомольский огонек. Он надежно помогает Владимиру Захаровичу трудиться на своем посту главного кондуктора в городе Красный Лиман Донецкой области. Недаром фронтовик-орденоносец удостоен звания ударника коммунистического труда. Два года боролся за это звание. А в труде, как и в бою, комсомольский огонек очень нужен.

Ушло в историю тяжелое время. Лишь следы ран на теле напоминают о жестоком прошлом. Растут два взрослых сына в дружной семье Коваленко.

А школа, в которой так и не пришлось больше учиться Владимиру Захаровичу, по-прежнему стоит перед глазами фронтовика, и над дверью плакат:

«Смерть немецким оккупантам!».

БЫТОШСКАЯ БЫЛЬ

Поселок Бытошь Брянской области оказался одним из тех самых пунктов на дороге к Москве, через которые, начиная с сентября 1941 года, днем и ночью шли немецкие войска.

Лучшие дома гитлеровцы облюбовывали под комендатуру и штаб. Нередко в поселке останавливались генералы с большой овитой, потом уезжали. И снова громыхали, гудели обозы и машины. Все это не могло не привлечь внимания народных мстителей.

Не случайно почти вся бытошская молодежь осталась в поселке. Многие ребята еще до прихода гитлеровцев знали свою задачу: заниматься подрывной деятельностью, бороться с врагами, находясь в глубоком подполье.

Руководить молодежной организацией райком поручил Анатолию Морозову, только что окончившему десятилетку. Ему же было доверено наладить связь комсомольской боевой организации с брянскими партизанами.

Сначала Анатолий собрал группу из тридцати комсомольцев и пионеров, распределил между ними обязанности, и ребята приступили к действиям. Тайно от своих родителей и незаметно для врагов они добывали оружие, учитывали количество проходящих по дороге войск, строили в лесу бункера, но активных боевых действий в целях конспирации долго не вели, хотя были неплохо подготовлены к этому. Почти все имели оружие, умели пользоваться им и, самое главное, люто ненавидели фашистов.

Штаб подпольного молодежного отряда разместился в доме Морозовых. Это было и удобно, и безопасно. Семья Морозовых большая, дружная, но всем было известно — незажиточная, и немцы не останавливались у них.

Шесть душ вырастила Матрена Васильевна, потерявшая мужа еще в 1936 году, когда ей было всего тридцать пять лет. Старшие сыновья Георгий и Евгений служили в рядах Красной Армии. Анатолий, Александр, Николай и Лара — дома.

Лара — единственная девочка в семье, да к тому же меньшая, веселая и красивая собой, была радостью матери и любимицей всех пятерых братьев.

Чтобы не навлечь на себя гнев немцев, все Морозовы безотказно работали на рытье окопов, выполняя все требования комендатуры. А по вечерам в их доме, как и; до войны, проводились «веселые» молодежные встречи. Только теперь девушки и парни собирались не веселиться, а решать задачи борьбы с немецкими захватчиками, проводить тайные комсомольские собрания.

Душой этих вечеров была Лара. В четырнадцать лет она хорошо играла на гитаре, пела, танцевала. Задорная, неугасимая шутница, она вела всю «художественную часть». А тем временем брат Анатолий уводил за печь в темный угол отдельных ребят, давал им боевые задания, принимал рапорты о выполнении предыдущего приказа.

С каждым очередным сбором увеличивался молодежный подпольный отряд Анатолия Морозова и расширялась сфера его действий.