Резвится вороньё в навозной куче,
Ты тащишь тяжкий крест по горной круче,
А кто-то пробегает налегке
Безумная дорога в никуда,
Бог встретит наши души на рассвете,
Осталось пять затяжек сигареты,
А дальше просто будет пустота.
А после будет новая заря,
Возьмут винтовки в руки наши дети.
И старый Мир взорвётся на рассвете,
А новый Мир родится без тебя.
И засмеются снова небеса,
И обагрятся кровью чьи-то руки,
Из пепелищ родятся наши внуки,
Чтоб снова жечь чужие города.
Так завершится смертью полный круг,
Пронзая сердце раскалённой спицей,
Душа взметнётся ввысь прозрачной птицей,
А над крестом всплакнёт твой старый друг.
У нас дожди
У нас тоже дожди и холодно,
По сердцу ударит – больно,
Лежит по ногами золото,
И хочется крикнуть: «Довольно!»
И хочется верить в сказку,
И жить, будто в наваждении,
Носить весёлую маску,
И не бояться сомнений.
И не бояться осени,
Думать о чём-то большем,
Бегать по лужам босыми,
Любовь собирать пригоршнями.
Верить во что-то хочется,
Быть молодым и гордым,
Но каждый день одиночества,
Приносит тоску с заботами.
А душа рвётся просто в небо,
А небо туманом болотится,
Ведь серое – чёрное с белым,
Но летать всё равно хочется.
Обелиски
Их имена не внесут в обелиски
Они же за правду шли воевать.
В канцелярии бога приготовлены списки
Кому завтра: жить, а кому умирать.
Пахнет озоном степь перед боем,
Отчётливо видно шапки вершин.
Вчера ещё пили и "жгли" в эшелоне.
Сегодня ты перед жизнью один.
И горько, и больно, и хочется плакать,
И злость в твою душу вползает змеёй.
Он был твоим другом, погиб на закате,
И тело его ты засыпал землёй.
Но бой продолжается, требует совесть,
Ты видишь, ребята примкнули штыки.
Хотелось романа, написана повесть,
И жизни минуты считают часы.
Опять в «штыковую», ёкнуло сердце,
Ощерился рот в грозном крике "ура".
Немного свободы, бескрайняя вечность,
И на обелиске лишь имена.
Война
Страшное месиво
из водки и песен,
Горечь взрывов,
на стёртых губах.
Смесь улыбок,
и злобных взглядов,
Ртов, раскрытых,
в крике «Ура!»
Чёрный ворон,
над выжженным полем,
Над мясорубкой войны,
здесь похоронено
самое лучшее:
Письма домой, из дома и сны.
Страшное месиво
зим, лет и вёсен,
Стёрлись из памятей
наших мечты,
А кто не дошёл,
тот место нашёл
В братской могиле
родной стороны.
Сапоги месили
и грязь, и глину,
И чернозём, и болотную тину.
Жрали траву
лагерей и тюрем,
Баланду солдат,
деревенскую тюрю.
Сны приходили,
и уходили
Всё об одном,
что кого-то убили.
Так зачем же вы
в сны пустили -
Вечные взрывы
кровь и могилы.
Шествуя дальше,
по грязному месиву
Смерть летела,
служа свою мессу,
И раздавались,
с твердыни небесной
Песни ушедших,
умерших песни.
Блокадный блюз
Стоял рояль
в центре блокадного города,
Цвела сирень,
но пахло почему-то порохом.
Раздавались взрывы
и давили на перепонки.
И птицы не пели,
