Забытый всеми, старый дом молчал.
Который день здесь тишина звенела.
Раскрытый календарь ещё чего-то ждал,
Но дата счастья выцвела, истлела…
Сквозь щели в окнах ветер в дом врывался,
По половицам добегал до двери,
Стучал щеколдой, охал и метался,
Выл сквозняком от боли и потери,
Бродил по дому, раздувая шторы,
И перелистывал газетные страницы,
И в пыльных зеркалах не отражались взоры
И пустовала клетка от волшебной птицы.
А было время, здесь звенели трели
Волшебной птицы, что светилась счастьем
И двое в доме жили и старели,
Не зная бед людских и облаков ненастья…
Но птица счастья так непостоянна,
А волшебство её всегда любовь рождает…
И в доме старом тихо, бездыханно,
И волшебство сюда не долетает.
Вы уезжаете легко и так безжалостно
Вы уезжаете легко и так безжалостно,
Меня Вы не успели полюбить.
Вы посмотрите на меня ещё, пожалуйста,
Ещё успеете лицо моё забыть.
Вы уезжаете совсем без сожаления,
Вас манит вдаль морская синяя волна.
И где-то на просторах заблуждения
Вам встретится неверная жена.
Вы уезжаете, любви моей не ведая,
Киваете и машете рукой.
А сердце моё, счастьем не согретое,
Узнает грусть-печаль и непокой.
Русский художник Владислав Анатольевич Нагорнов. Из альбома «Русские красавицы»
Луна светила в башню замка…
Луна светила в башню замка
И отражалась в зеркалах,
И отражалась в них цыганка
В цветастой юбке и шелках.
Монисто на груди горело
И шаль с кистями с плеч ползла,
Овсянка в клетке славно пела
И ночка звёздная плыла.
Браслеты тонкие звенели,
Монисто вторило им в такт
И складки юбки шелестели
И нежностью цвели уста.
Цыганка клетку приоткрыла,
Овсянку на руку взяла,
И с поцелуем отпустила
И ручка в кольцах замерла.
И падали на замок росы —
Луна светилась в небесах
И серебром катились звёзды,
И таяли на волосах.
В волнах качается плеяда звёзд
В волнах качается плеяда звёзд,
И серебрит луна прибрежную осоку,
Под ветром клонится, шурша, рогоз,
И где-то в темноте журчит протока.
А над протокою нагнулся вяз,
И ветви в воду опустил, как плети,
Столетний камень там в песке увяз,
На берег брошены рыбачьи сети…
Чуть в стороне на тонком тростнике
Притихла славная певунья – камышовка.
Днем трель её неслась вниз по реке
Рассказывая, как ловила рыбу ловко.
На берегу рыбак ночует у костра,
Мерцает огонёк газетной самокрутки
Шуршит рогоз под ветром до утра,
И на ночь прячутся в осоке утки.
Волна накатит на седой валун
И закачает прядь цветущей ряски,
Насыплет в рябь воды с десяток лун
И зажурчит от нежности и ласки…
Будто лапами ели коснулись стекла…
Будто лапами ели коснулись стекла,
И на окнах – морозный узор.
Вьюга легким снежком тихий дом замела,
Ночь раскинула звездный шатер.
Тёплым солнцем пылают в печке дрова,
Пляшут блики огня на стене.
Неотправленных писем сгорают слова,
Вздох не слышен в ночной тишине.
Доживает свой век среди елей и мха
Не жена, ни подруга, ни мать.
Лишь заходит зима в серебристых мехах,
Чтобы волосы ей целовать.
И мечты не звонят в колокольчик любви,
И огонь страстных чувств поутих.
Но молитва все так же кого-то хранит,
И свеча тёмной ночью горит.
Заметет вьюга за ночь узор на стекле,
Лапы елей нагнутся к окну.
Угольки в теплой печке мигают во тьме,
Ворох слов превращая в золу.
В саду Её Величества цвела сирень
В саду Её Величества цвела сирень,
Играл оркестр дворцовый под платаном,
Теплом дышал погожий майский день
И накрывали чай в беседке у фонтана.
Все ждали Вас с депешей от посла,
А я ждала, чтоб только б Вас увидеть…
Мой милый друг, разлукам нет числа,
А при дворе без Вас меня легко обидеть
В камзоле бархатном прошли Вы через сад,
И передали свиток, вставши на колено…
А время медлило, растягивало такт,
Сливая взгляды наши откровенно.
И нет Вам времени на отдых и покой,
Лишь долгий взгляд и грустная улыбка…
Вы лишь помашете мне издали рукой
Я прошепчу Вам вслед слова молитвы.
В саду Её Величества шуршат шелка,
Выводит контрабас охрипшее легато,
Кивают гроздьями сирени облака,
Дурманя головы нежнейшим ароматом.
Русский художник Владимир Сергеевич Первунинский. «Чаепитие в сиреневом саду»
Уж ночи в августе темнее…
Уж ночи в августе темнее,
И чаще дождь приходит в сад,
Рябина ярче пламенеет,
И чертит в небе звездопад.
В плетеном кресле у камина
Сижу за пяльцами в мечтах
Я Вами не была любима,
Но только Вас ждала я в снах.
Вы не писали писем нежных,
На променад не звали в парк,
Не знали дум моих мятежных,
И чувств, запрятанных в стихах.
Темнеет сад и пусто в доме,
Лишь дождь стучит в моё окно.
И тихо соскользнёт с ладоней
Ваш образ, вышитый давно.
В грозовых сапогах шагал дождь…
В грозовых сапогах шагал дождь,
И сверкала вслед молния резко,
И бросало лес пойменный в дрожь
От раскатов, гуденья и треска.
Меж пологих холмов сквозь кусты
Все искал ветер лаз иль укрытие,
По пути пригибая цветы
От беззлобия и по наитию.
Дождь уже мелководьем шуршит,
Вспышки молний пестрят меж холмами.
А гроза стихнуть все не спешит,
Хоть светлеет уже небесами.
Ветер прятался долго в камнях,
Ожидая чего-то небесного —
Птичьих песен на мокрых ветвях,
Или радуги над пролесками.
Вот и кончилась эта гроза.
Перестал дрожать ветер листами.
Лишь сползет по травинке слеза
Да вода заблестит над цветами…
Под тихий шепот пожелтевших трав
Под тихий шепот пожелтевших трав
И россыпь песни опечаленной овсянки
Бежала речка, камыши прижав,
И добегала в чаще до лесной делянки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
