– Как давно здесь сигнализация?

– Специалисты агентства установили ее около двух месяцев назад, после кражи со взломом. Дорогущая. Все входы снабжены датчиками, невозможно попасть вовнутрь, чтобы система не сработала. Сейчас я дам вам новый код для ее включения и выключения. Двадцать восемь восемьдесят два.

Лин записала цифры в телефон.

– А зачем новый код? Вы что, должны менять его при каждом проникновении?

– Нет, это по просьбе владельца виллы, после событий вчерашней ночи.

– А что произошло вчера ночью?

– Сработала сигнализация… примерно в час ночи. Я моментально позвонил на мобильник мсье Моргану. Он ответил и сообщил, что сигнализация сработала, когда он вошел. Я спросил его имя и пароль, как полагается в таких случаях, но он сказал, что не помнит ни кода дезактивации, ни пароля. Его слова прозвучали как-то… игриво.

– Он выпил?

– Да. И немало. Тогда я приехал, чтобы убедиться, что все в порядке.

Нахмурившись, Колен взялся за блокнот. Лин зябко потирала плечи. В доме было тепло, но она никак не могла согреться, странные события следовали одно за другим быстрее, чем в ее триллерах.

– И что, так и оказалось? Никаких неприятностей?

– Да. Мсье Морган явно вернулся из бара в Берке. Двери были сохранны, я обошел объект – никаких нарушений. Мсье Морган попросил, чтобы я изменил код и продиктовал мне цифры: два восемь восемь два. Потом с большим трудом подписал документ, и я уехал. Хотите, чтобы я проверил дом?

– Да нет, все будет в порядке.

Получив подпись Лин на протоколе вторжения, специалист объяснил ей, как работает сигнализация. Когда он уже садился в машину, романистка подбежала к нему и спросила:

– Кстати, а какой пароль он должен был сказать вам по телефону?

– «СараДетка». Он такой и оставил. Вы должны будете назвать нам его, если возникнут проблемы.

Когда он уехал, Лин, прищурившись, посмотрела вокруг. Песок искрился и слетал с дюн, словно горсть золотой пыли от дыхания какого-то гиганта. Она вернулась в дом и заперла дверь на два оборота. Колен тем временем быстро обошел помещения первого этажа.

– На первый взгляд все в порядке. Хорошо бы ты загнала машины в гараж, если завтра хочешь нормально уехать. Что за наказание этот песок! Даже будь у меня деньги, я только из-за него никогда не купил бы твой дом!

– В любом случае «Дарящая вдохновение» не продается. Ладно, загляну в морозильник. Там наверняка завалялась пицца. Сойдет?

– Отлично.

Комнаты показались Колену слишком большими и пустыми по сравнению с его квартирой. По едва уловимым штрихам угадывалось присутствие Жюлиана: оставленная на кресле куртка, пара ботинок на ковре, его сваленные кучей на столе видеодиски с записями танцовщицы фламенко Сары Барас. Но никакого хаоса, никакого беспорядка, как могла бы ожидать Лин. Она осознала, насколько чужой стала для нее теперь «Дарящая вдохновение» – этот дом, который столько дал ей и столько отнял.

Разогрев пиццу в микроволновке, она вернулась к Колену. Он читал инструкцию к охранной системе и поочередно нажимал на кнопки. Лин протянула ему тарелку.

– Оставь, я потом сама этим займусь.

– Я хочу быть уверен, что ты в безопасности.

– Не беспокойся… Замки сменили, да к тому же есть эта жуткая сирена, она спугнет даже глухого.

Они перекусили в благодатной тишине. Лин вернулась к себе домой, на эту великолепную виллу, которую у нее больше не получалось любить.

– Спасибо, Колен. За все.

– Не за что. Знаешь, отпуск еще только начался, а я уже скучаю.

– А, так ты…

– Все в порядке, я поеду к родителям не раньше тридцатого, на Новый год. Я уже думал, чем мне занять время. Я не намерен оставлять это нападение безнаказанным.

Лин улыбнулась. Надо быть слепой, чтобы не заметить, что Колен только о ней и мечтает с тех самых пор, как появился у них в доме после исчезновения Сары. Однажды ночью Лин отдалась ему. Просто от отчаяния. А потом, когда сообщила, что уезжает в Париж и больше не вернется в этот дом, она прочла грусть в его глазах. В столице она пропадала ad vitam aeternam. Пусть в Берке Лин находилась в объятиях Жюлиана, но она была здесь, досягаемая, хотя бы в мечтах.

Лин хотела прервать возникшую между ними легкую неловкость. Она направилась к библиотеке, нескольким каменным нишам в глубине гостиной. В светлое время, когда солнце выглядывало из-за облаков, через широкое окно слева можно было видеть часть залива и серое переливчатое море. Лин нажала на кнопку, открывающую все ставни, и осмотрела стеллажи.

– Я хранила по четыре экземпляра всех своих романов. Теперь осталось по три. Я думаю, Жюлиан прав: сюда кто-то приходил.

Колен взял в руки рамку, стоящую на полке. Фотография Жюлиана в желтой непромокаемой рыбачьей куртке и резиновых сапогах. Собирает мидии.

– А может, это Жюлиан их переставил? Что, если он захотел перечитать твои книги?

– Тут не только нападение, Колен. Происходят странные вещи. Жюлиан повсюду использовал пароль «СараДетка», на компьютере, в своих интернет-аккаунтах… Не мог он, даже выпив, его забыть! Ведь так он называл нашу дочь! Как могло случиться, что он не сумел вспомнить код сигнализации?

– Алкоголь способен играть с людьми злые шутки. Я думаю, ты не понимаешь, до какой степени Жюлиан был не в себе.

Колен поставил рамку на место и взглянул на часы:

– Пятнадцать часов. Мне пора. Я не спал со вчерашнего дня, у моей кошки закончилась еда, а когда ей нечего есть, она безобразничает. Может, это что-то вроде приступов ревности, не знаю. Надо бы проконсультироваться с ветеринаром.

Он взял со столика ключи от внедорожника:

– Только прежде давай загоним машины.

По лестнице в конце коридора Лин спустилась в подвал и подняла гаражные ворота. Колен завел внедорожник Жюлиана и поставил его возле велосипедов. Лин маневрировала на своей маленькой городской машинке. Когда оба автомобиля оказались под крышей, она заперла гараж. Поднявшись по лестнице, она обернулась. Колена не было.

– Колен?

Никакого ответа. Она спустилась на одну ступеньку.

– Колен?

– Я здесь… Я… Посмотри-ка… Я кое-что нашел.

Сказано это было очень серьезным тоном. Лин ощутила, как в ней растет беспокойство. Что еще он ей сообщит? Какую очередную странность он заметил? Его взлохмаченная и слегка поредевшая шевелюра появилась над открытым багажником внедорожника. С сосредоточенным лицом Колен что-то фотографировал на телефон.

– Я решил заглянуть в багажник, так, на всякий случай.

Романистка подошла и тут же в ужасе зажала рот ладонями. Она увидела на внутренней металлической части багажника кое-как процарапанные ногтями окровавленные буквы. Кто-то скребся там внутри, кто-то во что бы то ни стало хотел выбраться.

Кровавые буквы складывались в слово, и это слово обрушилось на рассудок Лин, как удар дубиной.

«ЖИВА».

Лин перешла с травяного чая на виски. Теперь она сидела на диване, все еще в шоке от их находки. Перед глазами стояла чудовищная, недоступная пониманию картина: Сара, запертая в машине Жюлиана, скребущая металл, пытающаяся окровавленными пальцами нацарапать сообщение. Ведь она думала: Сара пропала четыре года назад и была мертва, убита, как и все остальные жертвы Энди Джинсона. Мертва!

– Все происходящее невозможно, Колен! Ты сам видел, как мой муж гробил себя, разыскивая нашу девочку. Долгие годы он жил только надеждой найти ее. Трех месяцев не прошло с тех пор, как он явился в комиссариат Лиона, чтобы попытаться узнать подробности дела Джинсона. Но это написанное кровью слово, эти царапины… Кто-то был заперт в ЕГО машине, и совсем недавно, потому что иначе я бы увидела, когда еще жила здесь. Какая-то женщина, которая ссадила себе пальцы и написала именно это слово. Не «на помощь», не «спасите», а «жива».

Колен был невозмутим, как статуя, он, глубоко задумавшись и храня тягостное молчание, склонился вперед. Наконец он заговорил: