– Минутка? Мне понадобиться гораздо больше времени, чтобы понять, почему мое нынешнее положение так внезапно трансформировалось в…

– Коалицию, – предложила Лиз свой вариант.

– Гейл, можно поговорить с тобой один на один? – спросила Эм Джей, едва сдерживая себя.

– Отличная идея, – сказала Энн. – Кто-нибудь хочет кофе?

– Смотря куда ты собралась, – сказала Лиз. – В «Сихсбакс» или в буфет?

– Мы идем в буфет, – настойчиво потребовала Энн.

Лиз задумалась.

– Хорошо. – Затем, обдавая окружающих запахом алкоголя, шепнула: – Не переживай, Мэй-Джун, твой кабинет лучше. – И вышла с Энн из зала.

– Это безумие, – прошипела Эм Джей, едва они остались наедине. – Ты это понимаешь, верно?

Гейл протянула руки навстречу Эм Джей:

– Я очень расстроена, что эта новость стала для тебя полной неожиданностью. Я была уверена, ты прочитала е-мейл.

– И? Ты думала, я пришла в такой восторг, что забыла ответить?

– Я делаю все ради журнала.

– И как я об этом узнаю? В присутствии всех?

– Оно застряло в черновиках. – Гейл включила телефон и показала его Эм Джей. – Я не знала. Только сейчас заметила.

– Уверена, что знала. Ты прекрасно знала, что делаешь. Гейл сложила руки и села в кресло:

– Какой смысл?

– Смысл? Ты понимала, что я взбешусь, и испугалась.

– Испугалась?

– Да, испугалась. Ты сделала это при свидетелях в надежде, что я не устрою публичный скандал. Но нет, ты поступила еще хуже. Ты пригласила свою новую любовницу поглазеть на это шоу.

– Я не хотела с тобой ссориться, Эм Джей. Я отдаю тебе журнал.

– Ты отдавала мне весь журнал. Теперь ты делишься его частью, и я не знаю почему. – Слезы, внезапные и горячие, заливали глаза Эм Джей.

– Ладно. Хочешь знать, почему я так поступила?

Эм Джей кивнула.

– Ты не прикольная.

– Извини?

– Тебе бесплатно достаются билеты в клубы, галереи и любые концертные залы Манхэттена, но ты никуда не ходишь. Когда в последний раз ты была с клиентами в ресторане или задерживалась из-за пьяного коллеги?

– Когда я последний раз уходила с работы до полуночи?

– Понятно, – продолжила Гейл. – Я тоже не люблю людей. Но Лиз? Она живет этим, и наши рекламодатели в восторге от нее.

– Согласна. Она великолепна. Я предложу ей повышение, хорошую зарплату и окажу любую поддержку.

– Я рассматривала такой вариант, – призналась Гейл. – Но…

– Но что? Лиз не имеет никакого представления о том, как управлять журналом.

– Поэтому мне нужна ты.

– Знаю, а зачем тебе она?

– В качестве главного редактора она принесет больше пользы и прибыли журналу, а значит, и денег лично тебе.

Эм Джей от возмущения подскочила:

– Дело только в этом? В деньгах?

– Просто бизнес. Ты это знаешь.

– Я все посвятила этому бизнесу. Все выходные дни, все мысли… вообще все. И теперь ты отдаешь это Лиз!

– Она крепкий орешек, да, но у нее будет только половина власти, а значит, на тебя будет меньше нагрузки. У тебя появится больше времени на Дэна, ты будешь чаще видеть белый свет. Кто знает, возможно, ты опять начнешь писать книги.

– Мне нужно только обещанное ранее.

Гейл резко выдохнула:

– Доверься мне, хорошо?

– А если я не соглашусь?

– С чем?

– Если я откажусь от должности?

– Эм Джей, я знаю, ты разочарована, но…

– Разочарована?! Это не разочарование – это смерть. Не несчастный случай. Хладнокровное умышленное убийство.

– Ничего личного, дорогая.

– Абсолютно непрофессионально, – сказала Эм Джей.

Она откинула волосы назад и направилась к выходу быстрой и одновременно сбивающейся, как будто не своей, походкой. Перед ее глазами проносились, как вспышки, сцены из неизвестной будущей жизни. Жизни без карьеры, будильника. Только боль, от которой нельзя скрыться. Эти вспышки вонзались в ее душу, как осколки разбитого стекла.

– Подумай еще раз, – настаивала Гейл. – Возьми отгулы. Я отложу на неделю официальный анонс. Что скажешь?

Эм Джей хотела развернуться и закричать так, чтобы заглушить шум улиц, так, чтобы ее голос многие годы эхом звучал в холодном сердце Гейл. Но ее горло пересохло, слова путались и были едва различимы.

– Подожди… – попробовала остановить ее Гейл. – Ты куда?

Не оглядываясь Эм Джей ответила:

– На гребаный пляж.

Перл Бич.

Воскресенье, 1 мая. Убывающая луна

Солнце заливало комнату светом, пробуждая Эм Джей, словно гонец, несущий важные новости.

Она перевернулась на подушку Дэна и прослушала очередное голосовое сообщение Гейл. Это было напоминание, уже третье по счету, что еще не поздно вернуться в редакцию «City». Конечно же поздно, если только Гейл не отменила свое решение о назначении Лиз.

Эм Джей отложила телефон в сторону, лениво потянулась на кровати – их кровати – и посмотрела в окно на открытую террасу. Там сидел Дэн на полосатом желто-белом шезлонге и читал журнал «Экстренная медицина». Более чем скромные мышцы его рук почти незаметно двигались при переворачивании страниц. Эм Джей стало любопытно, о чем поют птицы, почему небо такое безоблачное и откуда взялся шезлонг, которого вчера там не было.

Прижимая простыню к обнаженному телу, она вышла на террасу. Ее взору предстали ряды ярких пляжных зонтиков, скалы, торчащие, словно зубы, вдоль берега, и сверкающие волны сине-зеленого океана. Надо признать, безработица имеет свои плюсы. После многих месяцев бесконечных перелетов по выученному наизусть расписанию и стремительно проносившихся уик-эндов на этот раз их воскресенье впервые не закончится слезами в аэропорту Лос-Анджелеса. Песок в песочных часах ее жизни остановился, чтобы растянуться на тысячи миль босоногих прогулок по пляжам.

Эм Джей взглянула на винтажные часы «Timex 1974» с оливково-зеленым ремешком:

– Уже три часа. Почему ты меня не разбудил?

Дэн снял очки-авиаторы и улыбнулся:

– Это по времени Восточного побережья?

– Это не время Восточного побережья. Это время Августа Старка. Мой отец носил их в тот день, когда его убили, и я не хочу переводить стрелки…

– Постой минутку… – Дэн отбросил журнал, который с громким хлопком приземлился на пол. – Твой отец…

– Стоп! Не надо мне читать еще одну лекции о разнице между убийством и причинением смерти по неосторожности. Я все прекрасно знаю. Однако, умышленно или нет, его лишили жизни и…

– Да нет же, – засмеялся Дэн. – До меня только сейчас дошло, что полное имя твоего отца – Август, а не Эвги, как вы его всегда звали.

Эм Джей поправила ремешок часов, к которым относилась со священным трепетом. Они всегда так размеренно и весело тикали, как будто ничего не произошло.

– Выходит, что твою маму звали не Яна, а Январи-на, отца – Август, сестру – Эйприл, или Апрель, а ты не просто Эм Джей, или Мэй-Джун, а Май-Июнь?

– Мы все получила имена в честь месяца своего рождения, – ответила она, гордясь принадлежностью к элитному клубу. – Я родилась 31 мая, поэтому они добавили Джун на всякий случай. – Эм Джей присела на краешек дивана. – Теперь моя очередь задавать вопросы. Откуда взялся этот шезлонг от Шанель?

Дэн указал большим пальцем на бунгало справа.

– Они просто так его отдали?

– Не совсем. Я одолжил шезлонг на время, пока мы не купим себе такой же. Кёртис сказал, что они уезжают в круиз и вернутся через неделю-две.

– Кто такой Кёртис?

– Почтальон.

– Ты с ним знаком и даже знаешь имя?

– Конечно.

Эм Джей три года прожила в своей нью-йоркской квартире и не знала имени дневного портье. Она не помнила имен парочки из соседней квартиры № 5F и никогда не утруждала себя чтением беджиков в кафе. Теперь все изменилось. В ее расписании появилось много свободного времени. Она могла ходить в гости и одаривать случайных прохожих лучезарной улыбкой.

Дэн потянул Эм Джей к себе.