Тут Айвен махнул рукой на манеры и дал себе волю.

– Вон там, за нашими спинами, Институт, пять с лишним тысяч человек, – заорал он, – и все занимаются аномальными зонами! Мы с тобой тоже кое-что об этом знаем, извини за громкие слова, мы этому жизнь посвятили! И теперь ты являешься ко мне и говоришь: на Тратере, знаете ли, странные явления, не База ли там Предтечей? Мать твою так и перетак, какой сюрприз, кто бы мог подумать! Вся наша Вселенная – это одно странное явление! Знаешь, до войны в провинциальных газетах частенько появлялись статьи такого рода – «Загадка старой штольни». Который год у меня в подвале происходит подземный стук. И что дальше? Подо что мне выколачивать деньги из Комиссии?

Он помолчал.

– Да, ты еще, конечно, скажешь, что Кромвель из Стимфала побежал на Тратеру.

– Кромвель из Стимфала побежал не куда-то, а на Тратеру.

Здесь опять-таки приходится признать, что Диноэл ссылался на более чем нешуточную историческую загадку. Действительно, финальная точка мировой войны неожиданно оказалась многоточием. Империя была побеждена, хотя ее верховный стратег не потерпел ни одного военного поражения – сработал эффект лернейской гидры: на месте отрубленной головы вырастали две, численный перевес планет антикромвелевской коалиции вырастал после каждого разгрома, присоединялись все новые государства, и, одержав очередную победу, Кромвелю вновь и вновь приходилось отступать. После двухлетней осады Стимфала, ставшей самым кровопролитным эпизодом за весь военный период, когда войска союзников наконец-то вошли в столицу бывшей империи – правда, города как такового уже не было, был, как романтически выражались в старину, лунный пейзаж, прихотливый рисунок наложившихся друг на друга больших и малых кратеров, – то вскоре выяснилось, что важнейшая задача вторжения не выполнена. Захватить главного преступника и последнего главу преступного режима маршала Джона Кромвеля не удалось – архизлодей ушел в подполье в прямом смысле слова – скрылся в стимфальских подземельях.

На волне победной эйфории было объявлено, что поимка и предание суду врага рода человеческого – дело нескольких недель. По прошествии этих недель прошло сообщение, что это дело нескольких месяцев. Позже кто-то из ответственных чинов осторожно пообещал управиться к зиме. В итоге история растянулась на полтора года, унеся множество человеческих жизней и бессчетно – техники.

Под Стимфалом обнаружился не просто многоэтажный и многоярусный андеграунд, и даже не подземный город – там оказалась скрыта подземная страна с центрами и областями, старинными районами и новостройками, с неприступной цитаделью Ванденберга и вообще глубоко эшелонированной обороной. Уже был подписан мир, уже рассорившиеся союзники начали подготовку к новой войне, уже безмерными дипломатическими усилиями эта война была предотвращена, а неуловимый Серебряный Джон все еще куролесил в чреве непокорной планеты.

Объявился он сам, в собственной неповторимой манере – вышел на свет божий прямо на столичном аэродроме в компании нескольких преданных людей и робота-хранителя, по странному стечению обстоятельств очутившись в непосредственной близости от снаряженного и заправленного горючим «Яла-Скевенджера», в который незамедлительно сел и стартовал. Нечего и говорить, что его настигли еще до выхода из атмосферы, причем два крейсера одновременно. Прочитав им по радио издевательскую лекцию, Кромвель сжег один и лишил хода второй, еще раз доказав необоримость своего летного мастерства, после чего скрылся в неизвестном направлении.

Обнаружили его спустя двое суток на Тратере, в районе Алурского графства. В этот раз земляне подошли к делу серьезнее, и через день над тратерской Британией в космосе стояли уже несколько флотов. Однако никакой великой битвы с неведомо откуда взявшимися мистическими вражескими армадами не состоялось, все закончилось на удивление скромно и обыденно – поднявшись на орбиту, Кромвель без всякого сопротивления сдался капитану первого встретившегося сторожевика, тут же вошедшего в историю. Маршала осудили с мало соответствующей масштабу содеянного торопливостью и, несмотря на колоссальное давление со стороны Гестии, Англии и Леониды, требовавших смягчения приговора, отправили на Церерскую каторгу, с которой, как считалось, вернуться было невозможно.

Естественно, с королем Ричардом Английским была проведена беседа, во время которой земные эмиссары всячески пытались выяснить, чем же занимался на британской земле крупнейший военный преступник всех времен и народов и какие вел речи. Но король Ричард лишь печально поведал, что Серебряный Джон просто-напросто завернул попрощаться со старым другом. Компетентные органы прекрасно понимали, что им смеются в лицо, но большего добиться не сумели.

– Дин, да будь же благоразумен. У Кромвеля могла быть тысяча причин встретиться с Глостером, никто так и не понял, что у этого черта было на уме, и мы никогда этого не узнаем!

– Ты еще забыл упомянуть эльфов, – невесело усмехнулся Диноэл. – Расскажи про мутацию. Которой в глаза никто не видал.

Айвен скорбно всплеснул руками.

– Ну не мутация, бог с тобой, не могу я больше спорить на эту тему!

Дин мрачно покачал головой.

– Скажу так. Ты прав, я не ученый, степеней получить не успел. Была у меня работа. Была у меня семья. Была у меня родина. Теперь нет ничего. Знаю, что надо вовремя уходить. Я старик.

– Ну, больше сорока пяти никто тебе не даст.

– Прекрати, ты знаешь, сколько мне лет. Но как уходить? Всему конец и плюс какому-то уроду еще сделаем царский подарок? Который еще бабушка в решето видала, чем кончится? Айвен, и ты, и я, и Эрик – мы подписывались совсем на другое. У самого-то нет желания успеть сделать еще что-то, до того, как тебя усадят в каталку и наденут памперс?

– Ох, не нравится мне вся эта затея. Я не Абель и не Сикорски и не хочу тебя учить, но первое, что они сделают, – это тебя подставят. Подсунут тебе куклу. Самый верный случай выиграть время. Между прочим, охотно допускаю и такой вариант: вообще, с самого начала, все эти слухи о Базе – не более чем прикрытие, страховочная подстава для какой-то цели. Игра идет серьезная, и никто не захочет упускать такой инструмент, как СиАй.

– Спасибо, учту. И пожалуйста, будь на связи.

Диноэл поставил стакан и вышел.

В современном мире исчезнуть трудно. Банковские карты, вездесущие камеры, тотальная видеозапись, разветвленные системы слежения, идентификаторы отпечатков пальцев и радужных оболочек глаза, понатыканные в самых неожиданных местах, и черт его знает что еще, тут же оповестят кого надо, где ты, кто ты и куда держишь путь. Но всем этим хозяйством, от которого рябит в глазах, управляют компьютеры, и если у тебя заранее, в самого простецкого вида флешке, которую ты знаешь, где воткнуть, заготовлен набор аргументов, чтобы уговорить эти самые всемогущие компьютеры не увидеть, не узнать, никуда не сообщать, что-то перезаписать или даже удалить из базы данных, то возникает обратная ситуация – исчезнуть очень даже просто. Можно пойти еще дальше – попросить компьютеры каких-то ведомств найти тебя там, где тебя вовсе нет, и даже сразу в нескольких местах. А если ты вдобавок еще с ранней юности великий мастер путешествий по воздуховодам, трубам и техническим тоннелям и без труда открываешь там двери, о которых соответствующие службы давно и думать забыли, то отыскать тебя становится неподъемным делом даже для Джона Доу.

В самом слове «захолустье» уже скрыта безнадежность. Обиталище инопланетного разума на Тратере, посольство звездных миров – Тринадцатый район – являло собой зрелище без всяких околичностей безобразное, прямое свидетельство того, что проблемы Контакта на Тратере всю жизнь числились во второй и третьей очереди. В отличие от большинства планет, где службы Контакта землян с героическим терпением и заботливой скрытностью осуществляли свое научно-культурное влияние (в случае Тратеры все усилия как раз и были направлены на то, чтобы никакого влияния не допустить), тут не строили недоступных и величественных подземелий, не возводили чудес инженерной мысли в толще полярных льдов и ничего не подвешивали на геостационарных орбитах. Все временно, все наспех, с разгильдяйски-наплевательским оттенком. Даже располагалось все хозяйство в преступно-халатной (по меркам СиАй) близости от столицы – если по прямой, то немногим более тридцати миль от Хэмингтона, Королевской канцелярии на Твидле – реке, заменяющей на Тратере Темзу. Чего изощряться? Нет тут ни загадок, ни опасностей, вообще ни черта не происходит, и в принципе непонятно, чего мы здесь торчим.