– Скажи это «черным караванам» на Траверсе. Айвен, они ведь закрывают и науку тоже.

– Ох, я тебя умоляю. Ученые вы мои. Академики. Какие открытия вы совершили за последние десять лет? Назови хоть одно!

– Айвен, только не делай вид, будто не понимаешь, что происходит.

– Что происходит, я понимаю не хуже тебя. Да, бывшие союзники перестали быть добрыми друзьями, но это мировая тенденция, это решается на уровне правительств и президентов. Ни ты, ни я, как бы нам этого ни хотелось, ничего тут поделать не можем. Знаешь, это только в кино спецслужбы решают судьбы мира.

– Мы не спецслужбы, – вдруг зарычал Диноэл. – Мы ученые! Я там не просто так сижу и прохлаждаюсь. Траверс – это бочка с порохом. Я тебе кое-что напомню. Два милых пустячка – а всех их не перечесть. Первое – это ваш знаменитый размороженный. Вы его выпестовали, дали лабораторию – здесь, на Земле! – машинисты для Большой Спирали вам занадобились, и он у всех под носом настрогал военных киборгов. Вы еще дали ему обкатать их на Миоссе – просто прелесть! А где он теперь со своим воинством? На Траверсе, и не сомневайся, даром времени не теряет. Второе – Гнедовская. Это уже вообще перл – вы умудрились поставить этот ее инкубатор на Эритау, под крылышком у самого Серебряного! В дурном сне не приснится! Спохватились, да поздно, мои милые, улетела птичка. Где она теперь штампует своих мутантов? Все там же, на Траверсе. Кто-то их там финансирует, кто-то их держит для заветного часа… Там как прорвало – везде строят МК-станции. На чьи деньги? Мне не дали узнать. А теперь этому кому-то мы собираемся подарить еще и Базу на Тратере. Траверс и Тратера – это, как говорили в старину, звенья одной цепи. Кто-то расчищает себе путь, поле для игры – знаешь, как на Диком Западе скупали участки под будущую железную дорогу?

Айвен пожал плечами:

– Англичане давно хотят прибрать Траверс к рукам.

– Это не англичане, в том-то и беда. Все, что замышляют англичане, я знаю. Нас не просто выгоняют с Траверса. Нас заменяют на кого-то другого, и у этого другого совсем другие цели, нежели у нас. Черт возьми, после стольких лет сидения на Траверсе я стал провинциалом. Начал верить, что хоть у вас, столичных парней, какой-то порядок.

– Вот только не строй из себя жертву, – вдруг вскипел Айвен. – Ты проторчал столько лет на Траверсе только потому, что тебе самому этого хотелось, и потому, что нет такого начальника, который мог бы тебе что-то запретить. Ты у нас, слава тебе господи, легенда и сам выбираешь себе задания. Вот нравится некоторым знаменитостям геройствовать в драматической манере… двадцатых годов.

Впрочем, директор тут же театральным жестом поднял перед собой руки с растопыренными пальцами и даже склонил голову в знак смирения.

– Знаю, знаю. Ты один там заменяешь стотысячную армию. Не спорю, не спорю, но столичные пижоны тут совершенно ни при чем, и нечего их ругать. Ладно, вернемся к Тратере. Ты «погружался»?

– Нет.

– Вот видишь.

– Тут без всяких погружений слепому видно. Орудует один человек, и это кто-то из наших. Это он уговорил МакКормика. За ним стоят большие дяди, а за большими дядями стоят невидимые дяди. Но откуда задул ветер?

– Не знаю. Будем разбираться.

– Ты читал доклад?

– Разумеется, читал. Парень здорово в курсе наших дел. Что ж, не буду спорить – мы проглядели «крота». Он здорово подготовился.

– Это не просто «крот», – зашипел Диноэл. – Я сорок лет работаю в Контакте, не бывает таких «кротов»! Это разведчик высшего эшелона, вхожий во все архивы, хуже того, он в курсе всех наших текущих дел! У него там ссылка на «Новую Вест-Индскую компанию», это из моего рождественского отчета, его, кроме тебя и меня, вообще никто не видел!

– Можно подумать, ты никому об этом не говорил.

– Я работаю не в вакууме. Естественно, есть Майлс, есть Бакстер.

– Что ж, он близко к тебе подобрался.

– Или к тебе.

– Или ко мне.

– Хорошо, и какие же твои выводы?

– Ты знаешь, я не верю в сложные построения. Нас убрали с Тратеры, чтобы нас там не было. Вот и все. Мы давно этого ждали. Отдел закроют.

– Нас боятся?

– Мы стали мешать.

– Да, если мы заговорим, то нас услышат, потому что знаем кафедры и кабинеты, откуда слышно. А скоро нас начнут отстреливать?

– Сейчас не начнут. Нас и убирают-то оттуда, чтобы не было скандала – мы с тобой слишком заметные фигуры – какой смысл тушить пожар в одном месте и тут же разжигать в другом?

– Но мы опасны для тех, кто все это затевает.

Айвен изобразил скептическую гримасу.

– Ничего мы не опасны. Мы – поставщики информации, и только. Некуда станет нести эту самую информацию, и мы никто. Послушай, я прекрасно понимаю твою ностальгию по блаженным двадцатым и тридцатым. Я, кстати, особого умиления на этот счет не испытываю, хотя, конечно, был тогда мальчишкой и многого не помню… но дело не в этом. Дело в том, что наступили – ты уж извини – другие времена. Такие-сякие, лучше, хуже – но другие, и стонать по былой романтике – это просто дурь. Подожди, мы еще и эти года вспомним с тоской – что пройдет, то будет мило. Другие законы, другие люди, и прежних нам из гроба не поднять, как бы ни хотелось… Вот ты вернулся в Институт – очень разумный поступок, нам только не хватало, чтобы ты сам стал Ужасом Траверса… Ты когда-то был кумиром для пятнадцатилетних мальчиков и девочек, они читали комиксы про тебя… Теперь этим мальчикам и девочкам по сорок, и герои войны их волнуют мало, потому что итоги этой войны их больше не устраивают. Они считают, что мы слишком много уступили – англичанам, гестианцам и так далее. Коалиция распалась еще на наших глазах, и Федерация сейчас тоже не в моде. Да, мы воевали за нее. Но, как ты понимаешь, ни англичане, ни стимфальцы сегодня не собираются оплачивать наши эксперименты. Мы теперь для них – проклятые земляне. А наши бывшие юнцы хотят империю, они хотят имперскую бюрократию, хотят перевоевать былые битвы, и такие седые зубры, как мы с тобой, сейчас никому не нужны – более того, от нас следует избавиться. Дин, время наших ценностей закончилось, и давай посмотрим правде в глаза – этого поезда нам не повернуть.

– Вспомни, когда мы начинали, никакой Федерации еще не было, – грустно сказал Диноэл. – Была просто мать сыра земля. Приходила молодежь, ее учили. Потом молодежи не стало. Потом начали уходить старики. Потом не стало ничего.

Айвен покачал головой.

– Дин, ты все время забываешь о нашей разнице в возрасте. Я при всем желании не могу помнить времена, когда вы начинали. И нечего меня винить.

– Да, но в сорок четвертом ты сидел с этой чиновной братией за одним столом на этой чертовой конференции и молчал!

– Я был зеленый юнец, переводчик-шифровальщик. Равий, что ли, стал бы меня слушать? И кстати, в твои добрые старые времена дерьма тоже хватало.

Диноэл уселся поудобнее и поднял глаза к потолку.

– Охохонюшки. Жили на Земле славные ребята, которые занимались Контактом. Рука дружбы, общий язык. Жили весело и верили, что делают хорошее и важное дело. И вот вдруг пришел злой-презлой дядька Кромвель и сказал, что сделает из нашей матушки-Земли злобную Империю, чтобы захватывать и порабощать другие народы и государства. Ну мы, конечно, стали с ним воевать, бились-бились, одолели и надеялись, что тут-то и начнется наша уж и совсем хорошая и веселая жизнь, но вместо этого началось что-то другое, какая-то Федерация, и наши друзья англичане заявили, что напрасно воевали против Кромвеля, а не против нас, а потом пришли люди, которые без всякого Кромвеля сказали, что хотят сделать из нашей Земли злобную Империю, а прежних славных ребят надо как можно скорей убить, чтобы они не мешали… Я вот сейчас подумал – доживи Слай, Дач или Голландец до теперешних времен, они бы точно с ума сошли, или спились, или застрелились. Что будет дальше?

– Нас – то есть службы в теперешнем виде – ликвидируют, людей распустят, а что касается твоей любимой Тратеры, она уходит под колпак трассовиков, на то он и зет-куб… Послушай. – Тут Айвен сделал тактичную паузу. – Ведь ты сам сказал: никого из стариков больше нет. О молодежи я не говорю, но из прежнего состава остались только мы двое.