— Нет, — возразил Медведь, слушая.

Вася игнорировала его.

— Я учусь, — сказала она. — Но, даже если не… разве есть выбор?

— Да, — сказал Саша. — Вернись в Коломну со мной, и я позабочусь о тебе.

— Брат, я не могу. Ты не слышал мое обещание Дмитрию?

— Дмитрий думает только о своей короне.

— Саша, не бойся за меня.

— Но я боюсь, — сказал он. — За твою жизнь и твою душу.

— Они в моих руках, не в твоих, — мягко сказала она. Но немного дикости пропало с ее лица. Она глубоко вдохнула. — Я не забуду твои слова. Я — твоя сестра, и я люблю тебя. Даже в темноте.

— Вася, — сказал он с неохотой. — Лучше зимний король, чем этот зверь.

— Вы оба преувеличиваете доброту моего брата, — сказал Медведь, а Вася рявкнула:

— Короля зимы тут нет! — она спокойнее продолжила. — Еще не зима. Я должна использовать то, что могу.

Лошадь тряхнула гривой и топнула, желая уйти.

— Мы идем, — сказала ей Вася, словно лошадь говорила. Ее голос был хриплым. Она отпрянула. — Прощай, Саша, — она забралась на спину кобылицы и посмотрела на встревоженного брата. — Я не забуду твои слова.

Саша только кивнул.

— Через три дня, — сказала Вася.

И лошадь бросилась вперед, его сестра пропала в ночи. Черт оглянулся, подмигнул Саше и ушел следом.

* * *

Вася оставила Олега, где встретила его, на краю лагеря его людей, возле зарослей в дне пути от Куликово. Пожара сбросила с себя рязанского князя, пока он слезал с нее, и твердо сказала:

«Это последний раз, когда я ношу кого — то, как он. Он тяжелый».

Олег сказал в тот миг:

— Я оставлю поездки на легендарных лошадях тебе, ведьмочка. Это как ехать на буре.

Вася лишь рассмеялась. Она сказала:

— На вашем месте я бы не спешила идти за Мамаем. У них будет несколько плохих дней. Увидимся в бою.

— С Божьей помощью, — сказал Олег Иванович и поклонился.

Вася склонила голову, повернулась к Пожаре, и они вернулись на дорогу Полуночи.

* * *

«Боже, как я устала от тьмы», — подумала Вася. Уверенная поступь Пожары не давала заметить ночь и смену пейзажа, но рывки лошади при беге не успокаивали, ее шаги были быстрыми, дерганными. Вася потирала лицо, устала сосредотачиваться. Предупреждение брата потрясло ее. Он был прав. Основание ее жизни пропало: дом и семья, а порой ей казалось, что и она сама пропала в том огне. Даже Морозко пропал до снега. Теперь с ней во тьме было существо, воплощающее безумие. Но порой он звучал обычно, даже серьезно, и каждый раз она напоминала себе, что нужно быть осторожнее.

Теперь Медведь следовал за золотой лошадью в облике зверя.

— Люди не сдержат слово, — сказал он.

— Я не спрашивала твоего мнения, — рявкнула она.

— Чертям лучше подавить их, пока они не уничтожили нас, — продолжил Медведь. Она слышала эхо мужского крика в его низком голосе. — Или пусть лучше русские и татары уничтожат друг друга.

— Дмитрий и Сергей сдержат слово, — сказала она.

— Ты подумала, сколько тебе будет стоить участие в их войне? — сказал он. — Какой ценой дастся обещание Дмитрия и его уважение? Я видел твой взгляд, когда Дмитрий назвал тебя княжной.

— Награда стоит риска?

— Не знаю, — сказал Медведь, они бежали по Полуночи. — Я не уверен, что ты понимаешь, чем рискуешь.

Она не ответила. Она не доверяла его ощущениям, как и не верила его хитростям.

* * *

Озеро было темным в свете луны, мерцающее, черное с белыми волнами. В этот раз она не шла долго пешком, Вася быстро нашла озеро, словно ее кровь помнила место.

Они с Пожарой и Медведем вырвались из — за деревьев и оказались у озаренной луной воды. Вася затаила дыхание, слезла с лошади.

Кони щипали траву там, где она видела их в прошлый раз, у берега. В этот раз они не убежали от нее, а стояли призраками в холодном тумане ночи ранней осени, подняв головы, и глядели на нее. Пожара прижала уши и тихо позвала родных.

Пустая изба ведьмы была черной и тихой на столбах на другом конце поля. Все еще развалины, ведь домовая, наверное, снова спала, ждала в печи. Вася представила на миг дом теплым от огня в печи, со смехом, семьей, лошадями — большим стадом — в свете звезд на берегу.

Однажды.

Но той ночью она была здесь не для дома и не для лошадей.

— Дед Гриб! — позвала она.

Маленький дух сиял зеленым во тьме, ждал ее в тени большого дуба. Он издал тихий крик, побежал к ней и замер. Он или пытался выглядеть важно, или Медведь его пугал. Вася не знала точно.

— Спасибо, друг, — сказала ему Вася и поклонилась. — За то, что попросил Пожару прийти ко мне. Вы оба спасли мне жизнь.

Дед Гриб выглядел гордо.

— Думаю, она меня любит, — признался он. — Потому пошла. Я ей нравлюсь, потому что мы сияем в ночи.

Пожара фыркнула и тряхнула гривой. Дед Гриб добавил:

— Зачем ты вернулась? Останешься? Почему Пожиратель с тобой? — дух — гриб вдруг разъярился. — Он не тронет мои грибы.

— Даже не знаю, — сказал Медведь. — Если моя смелая госпожа не предложит мне что — то интереснее, я с радостью потопчу твои грибы.

Дед Гриб нахмурился.

— Он не тронет твое, — сказала Вася деду Грибу, хмурясь Медведю. — Он теперь путешествует со мной. Мы вернулись, потому что мне нужна твоя помощь.

— Я знал, что ты не сможешь без меня! — завопил с торжеством дед Гриб. — Даже если с тобой этот здоровяк, — он мрачно посмотрел на Медведя.

— Война будет ужасной, — вмешался Медведь. — Что толку от гриба?

— Увидишь, — сказала Вася и протянула руку к маленькому духу — грибу.

* * *

Армия Мамая растянулась вдоль Дона. Основной отряд уже был в Куликово, запасные группы разбили лагеря на расстоянии на юге, готовые пойти с первыми лучами. Вася тихо двигалась по Полуночи с лошадью и двумя чертями, они выглянули из — за деревьев на небольшом холме.

Глаза деда Гриба расширились, видя количество спящих врагов. Его сияющее тело дрожало. Огни горели вдоль берега, сколько хватало взгляда.

— Их так много, — прошептал он.

Вася, глядя на людей и лошадей, сказала:

— Пора за работу. Но сначала…

Пожара не давала надеть седло или сумку, и Вася несла мешок на себе, и он мешал при быстрой езде. Она вытащила из мешка хлеб и полоски вяленого мяса: подарок Дмитрия при расставании. Она откусила немного, не думая, бросила часть своим двум союзникам.

Тишина. Она посмотрела, дед Гриб держал кусочек хлеба с довольным видом. Но Медведь смотрел на нее, держал мясо в руке и не ел.

— Подношение? — почти рычал он. — Я тебе служу, а ты все хочешь большего?

— Не подарок, — холодно сказала Вася. — Просто еда, — она хмуро взглянула на него и продолжила жевать.

— Зачем? — спросил он.

У нее не было ответа. Она ненавидела его капризы, смех, ненавидела сильнее из — за того, что что — то в ней отвечало. Но она не могла ненавидеть его, ведь тогда ненавидела себя.

— Ты еще не предал меня, — сказала Вася.

— Как скажешь, — но Медведь все еще был растерян. Он ел, выдерживая ее взгляд. А потом встряхнулся и холодно улыбнулся, глядя на спящий лагерь, облизывая пальцы. Вася с неохотой встала и прошла к нему. — Я не знаю насчет плесени, грибочек, — сказал Медведь деду Грибу, — но страх передается меж людьми, как болезнь. Их количество им не поможет. Начнем.

Дед Гриб испуганно взглянул на Медведя. Он отложил хлеб и с дрожью сказал Васе:

— Что от меня нужно?

Она стряхнула с одежды крошки. Немного еды помогло ей, но ждала страшная ночь.

— Если можешь, испорти им хлеб, — сказала Вася и отвернулась от улыбки Медведя. — Я хочу, чтобы они были голодными.

Они спустились в спящий лагерь пешком. Вася обмотала тряпками золото, сияющее на ее руках. Ее нож или когти Медведя рвали мешки и ломали ящики с едой армии, и дед Гриб погружал туда ручки, мука и мясо начинали размягчаться и вонять.

Дед Гриб что — то придумал, и Вася оставила его и Медведя двигаться среди палаток Мамая, распространяя ужас и гниль. Она прошла к реке и вызвала водяного Дона.