Кэртин Арден

Ведьмина зима

Серия «Зимняя ночь» № 3

Переводчик и офрмитель — Лена Меренкова

Обложка — Лена Меренкова

Переведено специально для группы — https://vk.com/beautiful_translation

Прекрасно море в бурной мгле

И небо в блесках без лазури;

Но верь мне: дева на скале

Прекрасней волн, небес и бури.

— А. С. Пушкин

Часть первая

1

Марья Моревна

Сумерки. Конец зимы. Двое мужчин пересекали двор замка, опаленного огнем. Двор был в растаявшем снеге, и мужчины погрязали по лодыжки в грязи. Но они пылко говорили, склонив головы, не замечая влаги. За ними был дворец, полный сломанной мебели, в саже. На лестницах лежали обломки ставен. Перед ними были сгоревшие развалины — конюшня.

— Челубей пропал в том смятении, — с горечью сказал первый мужчина. — Пока мы спасали свои шкуры, — сажа темнела на его щеке, кровь засохла в бороде. Под его серыми глазами будто оставили синий след пальцы. Он выпячивал грудь, был юным и невероятно энергичным мужчиной, который довел себя до переутомления так, что теперь не мог успокоиться. Все во дворе провожали его взглядами. Он был великим князем Москвы.

— Шкуры и еще кое — что, — сказал другой мужчина — монах — с ноткой мрачного юмора. Как бы там ни было, город был почти целым, все еще принадлежал им. Прошлой ночью великого князя чуть не свергли и не убили, хоть об этом знали редкие люди. Его город чуть не превратился в пепел, только чудесная снежная буря спасла их. Это знали все. Черный след был в центре города, словно рука Господа опустилась ночью, и с пальцев его слетел огонь.

— Этого было мало, — сказал великий князь. — Мы спасли себя, но не заставили ответить за измену, — весь тот горький день у князя были добрые слова для людей, что попадались ему на глаза, он отдавал спокойные приказы тем, кто уводил выживших лошадей и уносил горелые балки конюшни. Но монах хорошо его знал, видел усталость и гнев под поверхностью. — Я отправлюсь завтра лично с теми, кого можно выделить, — сказал князь. — Мы найдем татар и убьем их.

— Покинете Москву сейчас, Дмитрий Иванович? — спросил монах с долей тревоги.

Ночь и день без сна не умерили пыл Дмитрия.

— Хотите возразить, брат Александр? — спросил он голосом, что вызывал дрожь у его подданных.

— Город без вас не сможет, — сказал монах. — Нужно похоронить мертвых, пострадали поля, потеряны скот и амбары. Дети не питаются местью, Дмитрий Иванович, — монах спал не больше великого князя, так что ему не удалось скрыть напряжение в голосе. Его левая рука была перевязана там, где стрела пронзила мышцу ниже плеча.

— Татары напали на меня в моем дворце после того, как я принял их с доброй волей, — парировал Дмитрий, не скрывая гнева в ответе. — Они сговорились с узурпатором, подожгли мой город. И это должно остаться без отмщения, брат?

Не татары подпалили город, но брат Александр этого не сказал. Эту ошибку можно было забыть, ведь это уже не исправить.

Великий князь холодно добавил:

— Разве твоя сестра не родила мертвого ребенка в хаосе? Королевский младенец мертв, город в пепле — народ закричит, если не будет справедливости.

— Никакая пролитая кровь не вернет дитя моей сестры, — сказал Саша резче, чем хотел. Он ясно помнил, как скорбела без слез сестра, это было хуже любых рыданий.

Рука Дмитрия была на рукояти меча.

— Ты будешь меня отчитывать, священник?

Саша услышал надрыв, еще не заживший, в голосе князя.

— Нет, — сказал Саша.

Дмитрий с трудом отпустил переплетенных змей своей рукояти.

— Как вы хотите найти татар Челубея? — спросил Саша, взывая к разуму. — Мы уже преследовали их раз, неслись две недели среди зимы, когда снег скрыл следы.

— Но мы их нашли, — сказал Дмитрий, щуря серые глаза. — Твоя младшая сестра пережила ночь?

— Да, — с опаской сказал Саша. — Ожоги на лице и перелом ребра, по словам Ольги. Но жить будет.

Теперь Дмитрий обеспокоился. За ним один из людей убирал обломки балки, ругаясь.

— Я бы не успел к вам вовремя, если бы не она, — сказал Саша мрачному профилю двоюродного брата. — Ее кровь спасла ваш трон.

— Кровь многих людей спасла мой трон, — рявкнул Дмитрий, не оборачиваясь. — Она врет и заставила врать тебя, самого правильного из людей.

Саша молчал.

— Спроси ее, — Дмитрий повернулся. — Спроси ее, как она нашла татар. Не только зорким взглядом — таких людей у меня десятки. Спроси, как она это сделала, и я одарю ее. Вряд ли кто — то в Москве захочет жениться на ней, но можно уговорить боярина. Или можно золотом подкупить монастырь забрать ее, — Дмитрий говорил все быстрее и быстрее, лицо исказилось, слова вырывались. — Или можно отправить ее домой в сохранности… или в терем к ее сестре. Я проверю, чтобы ей хватило золота. Спроси, как она это сделала, и я сразу сделаю это для нее.

Саша глядел, полный слов, которые не мог сказать.

«Вчера она спасла тебе жизнь, убила чародея, подожгла Москву и все спасла. За одну ночь. Думаешь, она согласится пропасть ценой приданого или любой другой? Ты хоть знаешь мою сестру?».

Но, конечно, Дмитрий не знал. Он знал только Василия Петровича, юношу, которым она притворялась. Они были одинаковыми. Дмитрий, хоть и пытался скрыть, но понял это, и его тревога выдала его.

Крик людей вокруг конюшни избавил Сашу от ответа. Дмитрий повернулся с облегчением.

— Туда, — сказал он и зашагал. Саша плелся с мрачным лицом за ним. Толпа собралась, где пересекались две обгоревшие балки. — Разойдитесь. Матерь Божья, вам там медом намазано? Что такое? — толпа отпрянула от стали в его голосе. — Ну? — сказал Дмитрий.

Один из мужчин обрел дар речи.

— Вот, государь, — сказал он и указал на брешь меж двух упавших балок, и кто — то опустил факел. Что — то сияло там в свете огня. Великий князь и его двоюродный брат смотрели в ошеломлении и сомнениях.

— Золото? — сказал Дмитрий. — Там?

— Конечно, нет, — сказал Саша. — Он бы растаяло.

Трое мужчин уже оттаскивали обломки, что придавили ту штуку к земле. Четвертый взял предмет и протянул великому князю.

Это было золото, и оно не растаяло. Оно было тяжелыми звеньями и прутьями, странно соединенными. Металл блестел, отбрасывал мерцание белого и алого на кольцо лиц. Саше было не по себе.

Дмитрий покрутил это и сказал:

— Ах, — он взял его за основание, и поводья легли на его запястье. Это была уздечка. — Я видел такое раньше, — сказал Дмитрий, его глаза сияли. Золото было хорошей находкой для князя, чье богатство уменьшили бандиты и пожар.

— Это было на лошади Касьяна Лютовича вчера, — сказал Саша, ему не нравилось напоминание о прошедшем дне. Он недовольно смотрел на уздечку. — Я бы не винил ее за то, что она сбросила его.

— Эта вещь — военный трофей, — сказал Дмитрий. — Жаль, та хорошая лошадь пропала. Чертовы татары — воры лошадей. Всем вам — горячий ужин и вино, вы — молодцы, — люди радовались, но утомленно. Дмитрий передал уздечку слуге. — Почисти ее, — сказал великий князь. — Покажи моей жене. Это ее приободрит. А потом надежно спрячь.

— Разве не странно, — сказал с опаской Саша, когда слуга ушел, благоговейно сжимая золотую вещь в руках, — что эта уздечка лежала в конюшне, будто сгорела, но при этом не пострадала?

— Нет, — сказал Дмитрий, мрачно глядя на двоюродного брата. — Не странно. Это чудо, последовавшее за той чудесной снежной бурей. Так и говори всем, кто так спросит. Бог пощадил то золото, потому что знал, как сильно мы нуждаемся в помощи, — разница между волшебным спасительным событием и чем — то опасным была большой, и Дмитрий знал это. — Золото — это золото. А теперь, брат… — но он затих. Саша замер и поднял голову.