— Иногда нужно проявлять инициативу.

Я кивнул и ничего не ответил.

Когда я вернулся домой, Джейн готовила ужин — спагетти. Я скинул с себя пиджак и галстук и прошёл на кухню. Странное ощущение — вот так возвращаться домой. Дома было тепло, пахло едой, по телевизору шли местные новости, и хоть всё это происходило каждый день, я чувствовал себя несколько дезориентированным, так как, когда я пришёл, это уже было. Меня не было дома, когда Джейн прикрыла окна от вечерней прохлады. Меня не было дома, когда она включила шоу Фила Донахью. Меня не было дома, когда она начала готовить ужин. От всего этого я чувствовал себя здесь чужаком, незнакомцем. Мне казалось, всё так и будет продолжаться: я буду работать неполный день и большую часть дня слоняться по квартире. Перемены в ежедневном расписании сказались на мне сильнее, чем я ожидал.

Джейн повернулась ко мне, перемешивая соус для спагетти.

— Как оно? — спросила она.

Она не спросила: «Милый, как прошёл день?», но смысл был тот же, и это выбило меня из колеи. Прям как в сериале «Приключения Оззи и Харриет»[3]. Я пожал плечами и сел.

— Нормально.

Мне хотелось сказать больше. Хотелось рассказать про Лизу, Бэнкса, Стюарта и Дерека. Рассказать об ужасном кабинете, жуткой столовой, отвратительной работе, но её вопрос сбил меня с толку, поэтому я сидел молча и через кухонную дверь смотрел телевизор в гостиной.

За ужином я разговорился, рассказал ей всё и извинился за молчание. Я не до конца понимал, зачем я ей всё это вывалил — раньше я так никогда не поступал, — но она терпеливо и с пониманием меня выслушала.

— В первый день всегда тяжело, — сказала она, собирая тарелки со стола.

Я закрыл крышку банки с пармезаном.

— Надеюсь.

Она вернулась за стол, сунула руку вниз и нежно взяла меня за член.

— Не переживай. Я помогу расслабиться, — сказала она.

После ужина мы сели смотреть телевизор, стандартную линейку ситкомов по понедельникам. Я сказал, что сегодня лягу пораньше, потому что завтра вставать в шесть утра и в постель мы отправились в десять, а не в одиннадцать, как обычно.

— Не хочешь сходить со мной в душ? — предложила она.

Я помотал головой.

— Нет настроения.

— Сильно устал?

Я улыбнулся.

— Ага. Сильно устал.

«Сильно устал» было нашим эвфемизмом орального секса ещё с тех времен, когда мы только начали жить вместе. Ей хотелось секса, но я не был уверен, что справлюсь, поэтому я сказал, что устал. Я закрыл глаза, затем почувствовал, как она открыла рот и занялась делом. С тех пор фраза «сильно устал» обрела для нас новый смысл.

Джейн поцеловала меня.

— Я сейчас.

Я разделся и забрался в постель. Я был возбужден, но я так вымотался. Я закрыл глаза и прислушался к шуму воды в душе. Когда она вышла, я уже спал мёртвым сном.

Помощник координатора межведомственного взаимодействия и вторичной документации.

Несмотря на претенциозное название должности, я был лишь обычным служащим, который печатал то, что нужно было напечатать, корректировал то, что нужно было корректировать, выполнял работу, которую координатор межведомственного взаимодействия и вторичной документации не доверял секретарю или не желал делать сам.

Первое выполненное мною задание либо оказалось ужасным, либо настолько невнятным, что Стюарт побоялся давать мне подобные задания впредь.

Я боялся поинтересоваться, что именно.

Первые несколько дней я пытался заговорить с Дереком, здоровался по утрам, прощался вечером, пару раз пытался завязать разговор. Но все мои попытки наталкивались на гробовое молчание. Технически, мы были коллегами, но отношения между нами не складывались. Мы просто сидели в одном кабинете.

Огорчали меня не только отношения с Дереком. Со мной, казалось, вообще никто не желал разговаривать. Не знаю, почему. Я был новеньким и никого не знал. Я пытался как-то познакомиться с новыми коллегами, махал рукой, говорил «Привет», «Как дела?» или «Доброе утро», но ответом мне чаще всего был пустой взгляд, мои приветствия игнорировались. Изредка кто-нибудь махал мне в ответ, улыбался или здоровался, но это скорее было исключением из правила.

Программисты меня вообще едва терпели. Я не должен был контактировать с ними на постоянной основе, но в первые дни мне иногда приходилось относить к ним копии бумаг или забирать документы для редактуры. Они меня совершенно игнорировали, либо обращались со мной как с рабом, не имеющим эмоций и личности автоматом, способным только выполнять свои обязанности.

Частенько я встречался с кем-то в столовой. Тогда я пытался растопить лёд, установить какие-то отношения, но все мои попытки раз за разом проваливались. Я дважды разговаривал со Стейси Керрин и мне удалось прочесть между строк сказанного и не сказанного ею, что моего предшественника в отделе очень любили. Он поддерживал дружбу со многими программистами за пределами офиса. Она вспоминала его ласково, как друга.

Я же оставался гражданином второго сорта.

Я хотел быть выше этих людей, должен был быть выше, ведь все они — гики и ботаники, среди них я чувствовал себя неуютно, мне было даже немного страшно. В реальном мире они — неудачники, но здесь, в комфортной для себя обстановке изгоем был я.

Перерывы я предпочитал проводить за столом, в одиночестве.

В пятницу Стюарт дал мне задание откорректировать грамматику в старом руководстве по стандартизации и я почти час искал бумагу для принтера. Закончить я должен был до полудня, но нужно было дождаться, пока всё распечатается, так что на обед я опоздал.

К 12:30 я допечатал документы, положил их на стол Стюарта и вышел.

Две «БМВ», которые утром затёрли мой «Бьюик» уехали, поэтому в машину я попал без проблем. Бензина в баке почти не осталось, поэтому пришлось искать заправку. Я решил поискать в городе что-нибудь вроде «Шелл» или «Тексако».

Через 10 минут я понял, что заблудился.

Я раньше никогда толком не бывал в Ирвайне. Я частенько проезжал мимо него в сторону Сан-Диего, сворачивал в сторону побережья, но в сам город я не заезжал. Куда ехать я не знал, я направился на юг по Эмери и удивился тому, какое всё вокруг одинаковое. Несколько километров мне по пути не попадалось ни одного магазина, ни единой заправки, ничего похожего. Мимо меня проплывали длинные ряды одинаковых многоэтажных зданий и бесконечная стена из бурого кирпича. Я проехал четыре светофора и остановился у пятого. Названия улиц были мне незнакомы, я петлял то вправо, то влево в поисках заправки или магазина, где я мог бы спросить, где её искать, но вокруг были лишь стены. Было похоже, будто я оказался в каком-то фантастическом лабиринте, я начал беспокоиться, бак почти опустел, но какая-то часть меня восхищалась происходящим. Я никогда такого прежде не видел. Ирвайн оказался чётко спланированным городом, где все организации находились в одном месте, жилые дома в другом, фермерские хозяйства в третьем, а заправки и магазины, видимо, в четвёртом. Мне это почему-то нравилось, и хоть я и переживал из-за почти пустого бака, мне было здесь уютно. Единообразие улиц и зданий восхищало меня, казалось чем-то восхитительным.

Наконец, я нашёл заправку «Арко», спрятавшуюся в неприметном здании из того же бурого кирпича. Я заправился и узнал у кассира, как вернуться обратно на Эмери. Оказалось, что уехал я не так уж и далеко, я поблагодарил кассира и уехал.

На работу я вернулся в приподнятом настроении.

Я пообещал себе, что обязательно исследую город получше.

Шли дни.

Я занимался жутко скучной работой, к тому же совершенно бесполезной. Насколько я смог выяснить, «Автоматический интерфейс» отлично справился бы и без меня. Компания могла бы полностью упразднить мою должность и никто бы этого не заметил.

Как-то за ужином я сказал об этом Джейн, она ответила, что если посудить, то практически любая работа бесполезна.