Сатана отличный игрок в шахматы, превосходящий в своей способности маневрировать кого угодно, кроме Бога. Именно он добивается, чтобы мы объясняли плохое обращение со стороны других людей своими собственными недостатками. Выработав такое выгодно-негативное отношение к себе, мы приступаем к исправлению недостатков.
Психологи-христиане совершенно справедливо замечают, что слишком часто за чрезвычайной активностью людей стоит испытываемое ими внутреннее давление. Оно заставляет их делать много и хорошо. Психологи провозглашают, что Евангелие снимает с нас тяжкий груз необходимости идти навстречу всем требованиям людей ради завоевания их симпатии. Это высказывание соответствует истине. Но тут опять на сцену выходит сатана. Он наносит ответный выпад, нейтрализующий истину. Он усиливает чувство ненависти к себе (всегда стоящее за неотступным желанием удовлетворить всем требованиям и делать все идеально). Но затем он отвлекает внимание человека, не давая ему понять, что это чувство является составной частью порочной природы человека. В итоге мы не видим, что ненависть к себе – это естественный результат сомнения в Боге, потребности в других людях и последующей ненависти к ним. Под его влиянием мы сосредоточиваемся на ненависти к себе как на корне всех несчастий. Затем мы называем себя жертвами сложных семейных отношений и недостаточно хорошего воспитания, что и послужило причиной нашего плохого отношения к себе.
К сожалению, психологи слишком часто идут по неверному пути. Они выявляют эти негативные чувства, поощряют нас прямо взглянуть им в лицо и понять, откуда они произошли. И это хорошо. Но затем любовь Иисуса выдвигается в качестве лучшего способа их преодоления. Таким образом сводится к нулю искупительная сторона Креста. Вместо этого Крест превращается в орудие самоутверждения. Это орудие всегда под рукой. Если человек не может принять себя, то стоит вспомнить о Кресте – и все в порядке! Страдающий Спаситель низводится на уровень вдохновляющего символа, помогающего нам осознать свою сверхценность. В конце концов, разве Иисус стал бы проходить через все эти страдания ради ничего не стоящих людей? Целью становится любовь к себе. Мы обращаемся к Богу не для того, чтобы воистину обрести Его. Мы обращаемся к Нему, чтобы использовать Его. Бог отходит на второй план, подобно верному дворецкому. А уж о грехе вообще никто не вспоминает. В лучшем случае он рассматривается как некая второстепенная проблема. Сатана, отличный игрок в шахматы, загнал нас в угол. Мат!
УГОДНАЯ БОГУ ПРИРОДА: Я ОСУЖДАЮ САМ СЕБЯ
Но задумайтесь о том, насколько все изменилось бы, если бы мы честно судили самих себя. Тогда пришлось бы признать, что мы не любим Бога и не доверяем Ему так, как Он этого заслуживает. Но в то же время мы были бы уверены в неограниченной власти Бога – власти прощать и преображать.
Предположим, мы взглянули на ненависть к себе не с тех позиций, решив, что это просто мучительное бремя, которое надо сбросить. Мы увидели, что ненависть к себе – это искусный маневр, помогающий нам сохранить надежду: если только мы станем лучше, то жизнь наладится. Затем мы осознали, какое напряжение этим маневром создается. Предположим, мы больше не считаем себя жертвами, полными ненависти к себе. Мы смотрим на себя как на сомневающихся в Боге людей, которые предъявляют требования к другим безо всяких на то оснований. Если бы мы увидели свое порочное, упорное стремление пойти против Божьего замысла, то оценили бы Крест как место, где Бог кровью Своего Сына омыл наши грехи и простил нас. И тогда мы поняли бы, что Он продолжает и будет продолжать прощать нас каждый день, до тех пор пока однажды не наступит день, когда уже нечего будет прощать. Или мы живем, испытывая постоянное давление и стремясь к насильственному росту, или радуемся благодати.
Вообразите, что вы оглядываетесь назад, на свое трудное детство. Может быть, вам пришлось пережить ужасно жестокое обращение. Сейчас вы признаете, как это было мучительно и как вы ненавидели своих обидчиков. Что произошло бы, сумей вы отбросить свою отчаянную решимость выжить любой ценой, защитить себя? Что было бы, если бы вы по-прежнему желали быть цельным, красивым и хорошим человеком, но при этом полностью доверили бы исполнение желаний своего сердца Богу? Вы понимаете, что тогда перестали бы винить себя за происшедшее? У вас не развилось бы плохого отношения к самому себе. Вместо этого вы приняли бы боль мужественно, доверившись Богу. Вы уповали бы на Него. Зная, что вы полностью прощены, вы признали бы свое неумение любить. Тогда от «Я ненавижу себя» вы перешли бы к «Я осуждаю себя» и продолжали бы жить, черпая силы в прощении и надежде. «Оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы; в тишине и уповании крепость ваша» (Ис. 30:15).
Духовно зрелый христианин судит сам себя, но не с позиций ненависти к себе, а с позиций горячего желания полнее уподобиться образу Христа. Трезвая оценка себя с целью последующего духовного роста не имеет ничего общего с презрительным и одержимым выискиванием порочных мотивов. Но за ней также и не стоит желание защитить себя или доказать собственную нравственную ценность.
После памятной речи на службе, посвященной памяти моего брата, меня замучили угрызения совести. Я никак не мог простить себе эгоцентричной гордости по поводу эффекта «ораторской паузы». Я осознал свой поступок и теперь стоял на перепутье. С одной стороны, я мог начать ненавидеть себя и под давлением этой ненависти и гнева встать на путь искупления своих собственных грехов. С другой стороны, я мог трезво осудить себя, а затем исповедать свой грех и положиться на Бога. Если бы я предавался самобичеванию и самообвинениям, смягчаемым лишь клятвенными обещаниями никогда больше не быть эгоистичным, то создался бы внутренний фронт давления, толкающий к насильственному самосовершенствованию. Но я не стал этого делать. Я признал все безобразие толкнувших меня на этот поступок мотивов и воскликнул: «О, что за бедный я человек!» И я помню, что сказал себе еще что-то вроде: «Я могу проститься с надеждой на освящение». Когда позже я поделился этой своей печалью с отцом, то он заметил: «Да пора бы уже». Он имел в виду, что мне пора уже было избавиться от гордого и настойчивого желания непременно стать лучше.
Когда мы осознаем свою неудачу, то можем начать или ненавидеть себя, или судить. Если мы обвиняем себя и на этом останавливаемся, то попадаем в ловушку ненависти к себе. Тогда внутри нас возникает ужасное давление. Оно словно гонит нас, заставляя стремиться к непосильному духовному росту.
Или мы живем, испытывая постоянное давление и стремясь к насильственному росту, или радуемся благодати. Когда я осознал эгоцентричность моих побуждений на службе, посвященной памяти Билла, мне было очень тяжело. Но я знал, что Христос все равно меня принимает. И радость от этого усилила мое страстное желание становиться все более и более похожим на Христа. Это побудило меня возложить все надежды лишь на Божий Дух, а не требовать незамедлительного изменения моего характера. Я больше не нуждался в изменениях к лучшему; я лишь хотел этого.
Для нас более естественно начать ненавидеть себя и затем жить, будучи гонимым постоянным стремлением стать лучше. Мы не склонны судить себя, чтобы радоваться благодати. На совершаемые нами поступки нас толкает страшное давление внутри нас самих, которое мы сами едва выносим. И мы задаемся вопросом: «Как выжить, как чувствовать себя живым в мире, который не может дать никакой жизни?»
ЧЕТВЕРТЫЙ УРОВЕНЬ: Я ВЫЖИВУ!
Нет ничего плохого в желании решить свои проблемы, как и в желании испытать сексуальное удовольствие или хорошо поесть. Трудности возникают, когда закономерное желание превращается в наивысшую цель, когда устранение внутренних противоречий, изменение тяжелых обстоятельств или улучшение отношения к самому себе становится приоритетом. Когда удовлетворение желаний становится главной целью в жизни, мы начинаем стремиться к ее достижению с фантастическим усердием. Это усердие ослепляет нас. Оно не только лишает нас способности различать моральные границы, но и забирает всю энергию от нас. Больше нас уже ничего не интересует. Мы забываем о своем высоком призвании.
