– Алло, – произнес я.
– Лэрри? Это папа. Билл попал в аварию. Фиби только что позвонила из аэропорта. Мы не знаем, насколько плохи дела, но она совершенно растеряна. Не мог бы ты приехать туда?
Я вернулся в зал, где проходило богослужение, и прошептал Рейчел, что нам надо уходить. Старейшина, который позвал меня, ждал нас у дверей. Я рассказал ему о случившемся; он посмотрел на меня с глубоким состраданием. Первый раз в жизни выдержка изменила мне.
Дорога в аэропорт заняла около часа. Когда мы прибыли туда, он был переполнен людьми. Обычная, присущая аэропортам суета в этот раз была намного сильнее. Я остановил информированного представителя служб аэропорта и спросил: “Что произошло?”
– Самолет рейса 585 попал в аварию, упал к северу от аэропорта. Все пассажиры погибли.
Я отошел от него, остановился у обочины и просто сказал жене: “Билл мертв”. На мое сердце тяжелым камнем опустилась пустота. Никогда раньше я не ощущал такой пустоты.
ПУГАЮЩАЯ СТРАСТЬ
В течение первых двух недель после авиакатастрофы я много плакал. Я и сейчас время от времени не выдерживаю, когда что-нибудь напоминает мне об ужасной потере, которую перенесла моя семья.
Но через две недели после этого события я ощутил, что из моего сердца рвутся еще не пролитые слезы. Их порождало нечто более глубокое, чем скорбь о смерти Билла. Я сказал жене, что внутри меня происходит что-то странное. Зарождалась пугающая страсть. Тихие, еще не заметные толчки (ранние признаки надвигающегося землетрясения) сотрясали мою душу.
17 марта, в воскресенье, весь день я ощущал беспокойство и неловкость. Ночью я не мог спать. В полночь я выскочил из постели, достал Библию и отправился в свой уединенный кабинет.
По причинам, которые неясны до сих пор, стоило мне усесться, как плотина прорвалась. Жгучие слезы потоком хлынули из глаз и потекли по лицу. Я ослеп от горя. Минут двадцать я рыдал и выл, меня почти рвало. Я не издавал ни одного внятного слова, это был просто бешеный вопль невыносимо страдающей души. Я ощущал невыразимую скорбь, выходящую за пределы всего, что мне приходилось испытывать раньше. С ужасающей ясностью я осознал, что вместе со всеми остальными покинул Эдемский сад и больше не смогу туда вернуться.
И затем начали приходить слова. Я говорил вслух, сначала тихо, но постепенно переходя на крик. Я кричал, обращаясь к Господу: “Я не могу выносить этой правды. Жизнь мучительна. Я эгоистичен. Все невыносимо. Ничто не удовлетворяет. Ничто не приносит облегчения. Ни в чем хорошем нельзя быть уверенным. Нет покоя. Скорбь перевешивает радость. Я не смогу продолжать жить, если не узнаю Тебя лучше”.
Затем слезы прекратились так же внезапно, как и начались. Я тихо сидел и осознавал, что каким-то образом общаюсь с Богом, что самая глубинная часть моего существа прикоснулась к Нему. “Он, должно быть, доволен моим пылким желанием общаться с Ним”, – подумал я.
Мне было хорошо приблизительно с минуту. А затем меня словно ударило и я внезапно осознал: “Я озабочен собой! Я даже близко не прикасаюсь к Богу. Не о Нем я думаю, а о себе!» Слезы потекли вновь, на этот раз с еще большей силой.
Мое тело мучительно содрогнулось, когда я воскликнул: “Господи, я не знаю, как прийти к Тебе. Больше всего на свете мне нужно узнать Тебя, ощутить Твое присутствие, почувствовать Твою любовь. Но я не знаю, что делать. По какой бы дороге я ни пошел, все они вновь приводят ко мне. Я должен найти путь к Тебе.' Я знаю. Ты – это все, что у меня есть. Но я не знаю Тебя достаточно хорошо, чтобы Ты мог стать всем, что мне нужно. Пожалуйста, позволь мне найти Тебя”.
Если когда-нибудь я надеялся услышать раздающийся с молчаливых небес голос, то это был именно тот момент. Но ничего не произошло. Никакое мягкое сияние не озарило комнату. Никакой голос не прервал моего уединения. Я сидел один. И невольно я опять успокоился.
Слезы ушли, их источник совершенно иссяк. Я ощущал вялость. Отчаяние осталось, но острота его словно бы притупилась. Казалось, на свете есть только Бог и я.
Просидев еще несколько минут, я, обессиленный, тупо потянулся за Библией. Положив ее на колени, я смотрел на нее, не зная, в каком месте открыть.
Я вспомнил слова, произнесенные мною десять минут назад: “Мне нужно узнать Тебя, но я не знаю, как это сделать”. Тогда я мысленно, сначала невольно, а потом уже не в силах сопротивляться могучему влечению, обратился к Евр. 11:6: “А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает”.
Я открыл Библию в этом месте и прочитал написанные там слова четыре или пять раз. Они захватили меня, потому что обладают большой силой. Я был уверен, что когда-нибудь испытаю на себе их силу.
Давным-давно я оставил всякую надежду найти ключ к христианской жизни, который, будучи раз найденным, навеки оставался бы у меня в руках и по первому требованию отворял бы двери небесных тайн. Но в эту ночь я узнал, что Иисус Христос – это реальная личность, а небеса – реальное место и что христианская жизнь есть жизнь сверхъестественная. Я ощутил, хотя даже близко не подходил к наивысшей истине, что в этом отрывке кроется нечто важное для меня, то, что Бог замыслил показать мне, направляя меня к познанию Его.
Я вернулся в постель, не озаренный никаким новым пониманием этого стиха из Послания к Евреям. Но я ощущал странную уверенность, что меня ожидают сокровища, которые я должен добыть, и что я открою для себя истины, способные освободить меня и идеально отвечающие моей потребности найти Бога.
ПОИСКИ БОГА
В последующие несколько недель этот стих преследовал меня. Я не мог избавиться от мысли о нем. Я перечитывал эти слова снова и снова, размышлял над ними, изучал их контекст. Я вспоминал и обдумывал все, что знал из Священного Писания о том, как уже прощенная душа приходит к Богу. И я молил Бога дать мне мудрость.
Идеи, сформировавшиеся в моем сознании во время этих размышлений, представляют собой основу этой книги. В них нет ничего потрясающе нового, они так же стары, как и библейский текст, но мне они показались необыкновенно свежими. Сейчас я лучше понимаю некоторые вещи, которыми должно определяться наше восприятие жизни.
Я приглашаю вас пройти вместе со мной по тропе, по которой шел сам, пытаясь понять смысл, вложенный Богом в этот отрывок и во все Священное Писание. Только христиане могут ходить по ней, потому что они получили незаслуженное и удивительное Божье прощение, научились распознавать и презирать ненависть к Богу как самую страшную из всех бед для человеческой души.
Как могут не состоящие в браке, страдающие от одиночества мужчина или женщина найти Бога? Как могут лишившиеся ребенка родители радоваться Божьей благодати? Как обанкротившемуся бизнесмену, имеющему большую семью, пребывать в покое, опираясь лишь на то, что он знает о Боге? Как пребывающему в унынии и смятении, не видящему смысла в жизни подростку обрести достаточную уверенность в Боге, чтобы продолжать жить? Подумайте вместе со мной о том, что говорит автор Послания к Евреям людям, желающим найти Бога.
ЖИЗНЬ – ЭТО НЕЧТО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ СУЩЕСТВОВАНИЕ
Богословие наполняется жизненной силой, только выдержав нападение боли. И здравое богословие ведет нас через боль к более полному общению со Христом и, следовательно, к надежде, любви и радости. (Этот захватывающий отрывок из Библии никогда не будет во всей полноте понят человеком, читающим его в библиотечной тиши. Ставя научную точность и чистоту доктрины выше преображающей личность встречи с Богом, мы становимся ортодоксами и наша сухая вера ломает жизнь нам и окружающим. При этом мы не понимаем, что чисто умственное отношение к Писанию как к набору истин часто ведет к гордости, а не к смиренной благодарности Христу. Освободительное дуновение Евангелия не может проникнуть сквозь затворы нашего сознания.
Чтобы ощутить пульс Священного Писания и услышать сердцебиение Бога, мы должны принимать активное участие в жизненной схватке. Только тогда мы в полной мере познаем, что такое жизнь вне Эдемского сада. Если наши души станут слепыми и глухими к непрекращающимся битвам с грехом и разочарованием, которое испытывают павшие люди в павшем мире, то проведенное за чтением Библии время принесет плоды надуманного знания, а не освободительной истины.) Боль, открывающая наши сердца для поисков Бога, глубока. Она вовсе не похожа на боль азартного игрока в карты, недовольно бормочущего что-то из-за очередного проигрыша. Это не обычная психологическая боль, о которой мы так много слышим сегодня. Ее результатом является всего лишь острое желание больше нравиться себе и получать большее удовольствие от жизни. Скорее всего, это боль человека, желающего наслаждаться радостями, которых он не может найти, человека, опасающегося несчастья, которое кажется неминуемым. Эта боль заставляет нас замереть и задуматься о чем-то вне нас самих, о чем-то более важном и более интересном, чем все беспокойства о нашей личности и наших делах. Эта боль заставляет нас задавать бросающие в дрожь вопросы о жизни и Боге.
