Тем не менее я по-прежнему стремлюсь к этому миру и к его радостям. Мое сознание захлестывают воспоминания об игре в теннис вместе с моим отцом и братом Биллом. Закончив играть, мы всегда возвращались домой и пили приготовленный по особому маминому рецепту чай со льдом. Тогда нас было четверо.

Затем была другая четверка: два наших сына, Кэп и Кэн, я и моя жена Рейчел. Я вспоминаю путешествия к Большому Каньону, к Ключам Флориды вместе с родителями Рейчел, на миссионерскую базу в Колумбии (Южная Америка); время, проведенное вместе, когда мы ели пиццу или жареных цыплят («фирменное блюдо» Рейчел), смотрели Уимблдонский турнир по широкоэкранному телевизору или, сидя вокруг стола, обсуждали семейные неурядицы.

Наши сыновья – теперь уже мужчины, живущие самостоятельно. Мы с Рейчел в полной мере наслаждаемся совместной жизнью. Связывающие нас узы никогда не были прочнее, чем сейчас. Но иногда мы испытываем тоску по прошлому. Ее родителям сейчас уже за восемьдесят. И она, и я потеряли своих братьев в авиакатастрофах (ее брат умер более двадцати пяти лет назад. Но боль от этой потери не прошла).

Никакие, даже самые большие удовольствия этой жизни, не приносят удовлетворения, они всего лишь помогают нам продвинуться вперед.

Многое изменилось. И хотя я наслаждаюсь теми радостями, которые дает моя сегодняшняя жизнь, одновременно с этим я скорблю. Я скорблю по прошедшим годам, по происходящим в семье изменениям, по умершему брату. Я хочу именно того, чего жизнь не может дать. Я хочу иметь право на обильные и нескончаемые удовольствия.

Мы должны с благодарностью принимать все хорошее в этой жизни, потому что это хорошее дано Богом, «дающим нам все обильно для наслаждения» (1 Тим. 6:17). Но все это хорошее является не более чем закусками. Настоящая пища еще впереди. И ближе всего мы можем стать к этой пище, если разовьем в себе вкус к близости со Христом. Больше ничто не даст нашим душам возможности «насладиться туком» (Ис. 55:2).

Однако большинство из нас с завидным упорством питаются лишь закусками, а затем жалуются, что не насытились. Нам кажется, что мы будем удовлетворены, если вступим в брак с определенным человеком, если преуспеем в работе и будем работать с радостью, если станем такими богатыми, что сможем купить себе все желаемое. Но все это только закуски. Почему наши вкусовые рецепторы реагируют положительно на хорошее, а не на самое лучшее? И почему мы должны приобретать вкус ко Христу?

Все мы испытываем желание чего-то большего. Но мы изо всех сил стараемся заглушить в себе сознание этого. Мы либо притупляем свой голод бешеной активностью, пошлыми разговорами и удовольствиями, либо так много думаем о мрачности жизни, что нам кажется, будто все в наших руках. Нам кажется, что мы способны справиться с ужасающей сложностью бытия. Наши страдания пробуждают в нас ложную надежду, что мы сильны выйти из схватки с жизнью победителем. Но голод по-прежнему остается.

Чтобы понять Бога, нам нужно осознать, что этот голод существует. Также необходимо понять его происхождение и источник удовлетворения. Мы должны признать, что голод по Богу происходит от Него. На этой земле он не может быть утолен полностью. Никакие, даже самые сильные удовольствия этой жизни, не приносят удовлетворения, они всего лишь помогают нам продвинуться вперед. До тех пор пока мы не приобретем единство со Христом на небесах, в каждом человеческом сердце будет жить неугасимая жажда большего.

2. Жизни других людей свидетельствуют о ценности более полного познания Бога

Вторая важная истина состоит в том, что немногие избранные святые свидетельствуют о возможности узнать Бога лучше. Они выделяются из толпы не потому, что больше делают или больше других благословлены талантом и успешным служением, просто они кажутся лучше с человеческой точки зрения.

Нас тянет к ним не из-за их морального превосходства или большей способности любить, а из-за неизгладимого впечатления, которое они производят. Мы сразу понимаем, что эти люди знают Бога так, как мы Его не знаем.

В Писании содержатся истории обычных людей, слабых, оступающихся, грешных людей, которые нашли тропу к Богу и не сходили с нее. Осия провозглашал Божье сострадание, несмотря на то, что его собственное сердце было разбито неверностью жены. Аввакум радостно приветствовал Бога, даже дрожа от ужаса перед надвигающейся и неминуемой гибелью своей страны. Ненависть друзей не могла погасить Божий огонь в сердце Иеремии. А Петра настолько потрясало воспоминание о жертве Христа, что он не считал себя достойным умереть в том же положении, в каком умер его Господь. Он потребовал от палача распять его вверх ногами.

Но чтобы найти достойных уважения и восхищения людей, нет нужды возвращаться к библейским временам. Большинство из нас сталкивались на своем жизненном пути с тем, кто вызывал в нас неуютное чувство собственной незначительности; с тем, кто говорил о Христе с теплым чувством, как близкий друг; кто вынес одиночество и печаль сердечного надлома без жалоб, воспринимая их как привилегию, открывающую дверь к более полной близости со Христом. Некоторые, конечно, говорят настолько красиво, что сразу становится понятно – в них нет истинного переживания, а только видимость. Такие люди подавляют других и вызывают у них чувство вины, а не жажду познания Бога. Но те немногие, кто действительно знают Бога, побуждают нас жертвовать всем, что бы ни потребовалось, ради приобретения подобного знания.

Чаще всего это люди, уже пожившие и с неохотой говорящие о самих себе. Мимо них легко пройти. Мы склонны отбрасывать их как слишком старых и необщительных, не знающих психологических сложностей современной жизни, увязших в узком богословии, которое не оставляет человеческому духу достаточно места для дыхания и движения. Они кажутся нам слишком озабоченными идеями, которые невозможно применить к обычной человеческой жизни.

Но нам следует прислушиваться к этим людям, их страсть к Богу ослабила привязанность ко всему земному. Общение с подобными людьми порождает священную жажду, отчаянное желание узнать Бога лучше.

3. Мы по самой своей сути эгоистичны

Третья истина состоит в том, что мы эгоистичны. Мы ставим себя и собственное благополучие на первое место. Положение усугубляется еще и тем, что мы даже не отдаем себе отчета в степени собственного эгоцентризма.

Наша культура способствует эгоцентризму. Она поглощена исцелением боли наших недоразвитых, ограниченных, исполненных стыда и измученных «я». Современный образ мыслей поощряет нас к поискам себя, исцелению от стыда и стремлению к самореализации. Как следствие, мы ставим исцеление от боли выше прощения грехов. Доброта Бога нам кажется вовсе не удивительной, а вполне уместной, мы ждем от нее непосредственной помощи и она не вызывает в нас глубокого смирения.

Один мой хороший друг женат на чрезвычайно неуживчивой женщине. Она неласкова, критична и постоянно пребывает в плохом настроении. Первая женщина в его жизни была ничуть не лучше. Его мать была вечно разгневанной алкоголичкой (таковой она является и поныне). Он вырос в условиях жестокого эмоционального климата.

4. Мы ставим исцеление от боли выше прощения грехов

Мой друг страдает не по своей вине. Какая бы ответственность на нем ни лежала за неудачный выбор супруги или, возможно, за неумение обращаться с матерью и женой, он все равно остается жертвой. Он страдает от ран, причиной которых стал грех других людей.

Совершенно очевидно, что этот человек нуждается в поддержке. Ему нужно знать, что постыдное обращение, которое ему приходится выносить, совершенно несопоставимо с его истинными достоинствами. Ему надо установить границы между самим собой и теми, кто с ним так плохо обращается. Чтобы сделать это, он может, к примеру, отказаться разговаривать с матерью, когда та критикует и унижает его.

Но тропинка к радости проходит не через исцеление его ран или установление границ. Чтобы найти ее, необходимо проявить свою решимость добиваться благополучия, а затем покаяться в этой решимости. Если это станет важнее познания Бога, то мой друг впал в заблуждение. Самой серьезной его проблемой является грех, а не боль.