– Кого же убили? – наконец вернулся к разговору Костоглот.

– Мармонтова-Пекарского Виктора Иудовича. Биржевого маклера. Вы были знакомы?

Илья Алексеевич рассосал пилюльку, и ему, кажется, слегка полегчало.

– Ну так, встречался пару раз, – неопределенно повел плечами Костоглот. – В бильярдном клубе.

– Играете в бильярд? – Ардов оживился, делая вид, что сам увлекается игрой. В учебниках по криминалистике следователям рекомендовали располагать к себе собеседника, находя общие интересы.

– Ну так… – опять пожал плечами Костоглот. – Иногда заглядываю в «Марсель» раскатать партейку-другую…

Костоглот замолчал, а Ардов силился припомнить что-нибудь об игре, от которой был чрезвычайно далек. Наконец в памяти всплыли страницы «Нивы» за номером 43.

– Вы слыхали, в Мюнхене изобрели бильярд с зеркалами? По бортам стола под известным углом ставят шесть зеркал, благодаря чему игрок сразу может знать, каким манером и на сколько ладов можно пустить шар. Говорят, изобретение пользуется большим спросом у новичков.

Костоглот с сомнением взглянул на молодого человека.

– Дурь порядочная.

– Отчего же?

– У них там, в этом Мюнхене, что же, шары за борт не вылетают? Это ж сколько они стекла переколотят, прежде чем шалявый[7] мазом заделается?.. – Спохватившись, Костоглот поправился: – Я хотел сказать, прежде чем новичок мастером станет.

От смущения Ардов не заметил, что Костоглот перешел было на воровской жаргон.

– Да, пожалуй, вы правы… – поторопился согласиться следователь. – Как думаете, у Мармонтова были враги, завистники? – решил он перейти к делу, бросив попытки разглагольствовать о неведомой игре.

– У кого их нет? – справедливо заметил Костоглот. – Человечья порода – товар порченый.

– А вы сами? У вас были основания недолюбливать Мармонтова?

– Сказать по правде, натуры он был гадливой… На обмане капитал нажил.

Костоглот опять задумался, словно что-то припоминая. Очнувшись, он вернул себе грубоватую манеру.

– Вы что же, думаете, это я его булавкой ткнул?

– Что вы, это было бы слишком очевидно. Мол, кто был в салоне, тот и виновен. – Ардов неловко хохотнул и тут же сник, поскольку Костоглот никак не оценил его попытку иронического к себе отношения. –  Для кого изволили заказать шляпку, если не секрет? Вероятно, для супруги?

– Я холост, – коротко ответил магнат.

Илья Алексеевич окончательно растерялся и, набравши воздуху, выпалил:

– А у вас есть алиби?

– Какое еще алиби? – едва не с угрозой спросил коммерсант.

– Где вы были сегодня в полдень?

– Здесь, в конторе. После салона сразу сюда и прибыл. Двадцать пять душ служащих могут это подтвердить. – Костоглот буравил Ардова нехорошим взглядом. – Егорка! – вдруг гаркнул он что есть мочи, и Илья Алексеевич подпрыгнул на стуле от неожиданности. Его обдало огненной волной с запахом горелого пера.

Дверь скрипнула, и в проеме появилась голова секретаря, расчесанная на прямой пробор.

– Слушаю, Касьян Демьяныч!

У Ардова сложилось впечатление, что помощник все это время стоял за дверью и только и ждал, чтобы откликнуться на призыв.

– Господин полицейский желают знать, где я был сегодня в полдень.

– Об этот час Касьян Демьяныч изволили пребывать в конторе, в которую прибыли без четверти десять, о чем имеется соответствующая запись в реестре приходов, – с готовностью доложил помощник.

– Ступай.

Дверь тут же затворилась. Костоглот вышел из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

– Еще вопросы есть?

Ардов уставился на ноги железнодорожного магната.

– Что? Почему вы пялитесь на мои ботинки? – не удержался Костоглот.

– Какая прекрасная обувь. Я недавно вернулся в Петербург, еще плохо ориентируюсь. Это вы на заказ шили?

Костоглот слегка растерялся от резкой смены темы.

– Магазин башмачных товаров Собцова. Семь девяносто за пару.

– Это в Гостином дворе?

– Угу.

– А размер не подскажете?

– У меня? Фут с четвертью. Зачем вам?

– Не подходят…

Ботинки и вправду были большие. При мысленном наложении на меловой след они существенно выступали за его пределы. Ардов досадливо сжал губы и мысленно вычеркнул фамилию Костоглота из записной книжки.

Путь до Перинной улицы Ардов преодолел за четверть часа. В голове он еще раз прокрутил беседу с Костоглотом, отмечая, какие вопросы забыл задать: что за обманные дела Мармонтова-Пекарского имел в виду Касьян Демьяныч, почему такой занятой человек отправился за шляпкой самолично, а не послал расчесанного на прямой пробор помощника, знаком ли он с доктором Бессоновым, который явился в салон следом. Впрочем, гигантский размер ноги с гарантией исключал господина железнодорожного магната из числа подозреваемых. Если, конечно, след на пятне известки действительно принадлежал убийце. Сосредоточившись на размышлениях, Ардов никак не заметил, что в сотне шагов за ним увязалась темная фигура, которая тенью обтекала встречных прохожих, неотрывно следуя за сыщиком.

В приемной доктора Бессонова, стены которой были увешаны дипломами и благодарственными письмами, Илья Алексеевич застал девушку, примерявшую перед зеркалом шляпку с васильками. Очевидно, это и была дочь популярного психолога Алина. На краешке стола лежал раскрытый учебник анатомии с картинкой человеческого тела в разрезе.

– Какая милая шляпка, – обнаружил себя Ардов.

Перед взглядом Ильи Алексеевича сама собой раскрылась страница модного журнала из салона мадам Дефонтель, на которой Василиса указала модель с цветками и бабочками, выбранную Бессоновой. Девушка развернулась и одарила молодого человека смущенной улыбкой. Окинув нового клиента быстрым взглядом, она указала на кресло. В ее глазах загорелись озорные искорки.

– Доктор Бессонов сейчас придет, давайте пока оформим карточку.

C этими словами Алина отбросила шляпку, вынув из нее длинную булавку, и сделала вид, будто именно ей намеревается записывать ответы. Голос девушки имел оранжевый цвет, словно кто-то выдавливал брызги из апельсиновой кожуры.

– Как вас зовут?

– Ардов Илья Алексеевич.

– Прекрасно!

Новый сноп оранжевых брызг задрожал над столом. Алина, словно пером, оцарапала острием карточку.

– На что жалуетесь?

Илья Алексеевич замер в нерешительности, собираясь с силами. Рот наполнился вкусом цитруса.

– Буквально потерял покой, – наконец выговорил он вполне искренне.

– Меланхолия? Вас тревожат навязчивые мысли?

– Бывает.

Алина размахивала булавкой, продолжая розыгрыш. Ардов подметил, что навершие булавки отличалось от той жемчужины, которая украшала орудие убийства Мармонтова-Пекарского.

– Чувство вины? – продолжала девушка.

– Пожалуй…

– Быть может, желание убить собственного отца?

Ардов вздрогнул, но Алина не обратила внимания. Увлеченная игрой, она встала из-за стола и принялась расхаживать по комнате, стараясь в осанке и голосе походить на профессора, которого, верно, встречала на лекциях в медицинском институте.

– Не пугайтесь. В определенный момент ребенок начинает понимать, что попытка устранить отца как соперника на пути обладания матерью встретит с его стороны наказание через кастрацию.

Илья Алексеевич с удивлением взглянул на девушку. Вне всяких сомнений, перед ним была очень яркая особа. Представить такое смелое заявление где-нибудь в великосветском салоне было просто немыслимо. Да и сама статья малоизвестного австрийского психолога, которую цитировала Алина, была, кажется, отвергнута академическим сообществом и признана шарлатанством. Автор, например, утверждал, что в основе такого недуга, как женская истерия, лежит подавление желаний сексуального характера. Ардов как-то встречался с этим занятным господином в Вене – по просьбе доктора Лунца он пытался применить для лечения ардовской депрессии свой новый «катартический метод», но опыт показался неудачным.