Настя уже давно отложила телефон, но все еще продолжала смотреть в стену, пребывая в каком-то отупении. Неужели сегодня у нее будет настоящее свидание? Похоже на то. Лишь бы и на этот раз его ничто не испортило.

***

– Капуст, а, Капуст, – позвала Незабудка прихорашивающуюся возле зеркала фею. – Может, не будем ей вредить, а? Мы так замечательно отдыхаем. Так не хочется работать. Да, и ее жалко…

– Да?! А что скажет Святейшество?! Он нас, что, в отпуск отправил? – Капуста возмущенно взирала на Незабудку.

Та лежала на пуфике, обмахивалась крылышками и разглядывала довольную физиономию Насти.

– Ну, посмотри на нее, – перевела она взгляд на подругу. – Она, ведь, хорошая, добрая… А мы… мы прям злыдни какие-то получаемся.

– И что из того? – Капуста уперла руки в боки, сдвинув брови и встопорщив крылья. – Ты меня удивляешь! Разве можно так относиться к работе?! Ну, как он тебя уволит? Что тогда будешь делать? Удобрять цветы в горшках бабы Маши?

– Ох, нет! Только не это! – Незабудка сразу же встрепенулась и страдальчески воздела глаза к потолку.

Удобрять горшки у зловредной старухи – это было из разряда самых страшных наказаний для вольнолюбивых фей. Это как пожизненное заключение для человека, потому что раз разжалованную фею, уже вряд ли кто-то захочет брать на работу. А учитывая, что век фей очень длинный, то это было хуже смерти.

– Тогда, хорош предаваться глупости! Собирайся, полетим на завтрак. И… там начнем…

– Ну, давай хоть не очень сильно, – взмолилась Незабудка.

– Да, мы сильно-то и не вредили, – простодушно отозвалась Капуста. – Будем продолжать в том же духе.

***

Заходить за Инессой Насте не пришлось, они опять столкнулись в коридоре, по пути в столовую. Соседка выглядела, мягко говоря, не очень. Волосы кое-как собраны в небрежный пучок, из которого торчали отдельные пряди. Создавалось впечатление, что причесывалась она не перед зеркалом. Одета она была тоже слегка неаккуратно – юбка перекрутилась, да, и одна бретелька топа была не там, где ей положено быть, а свободно свисала с плеча.

– Я что-то не в форме со вчерашнего дня, – вместо приветствия проговорила Инесса. – И ночью почти не спала. Все думала и думала, сама не знаю о чем. – Она глуповато хихикнула. – Вот, даже чуть завтрак не прозевала. А у меня сегодня драники заказаны. Они тут просто пальчики оближешь.

К слову сказать, порядки здесь были такие, что на каждый день предлагалось меню из нескольких блюд на выбор. Отдыхающие с вечера выбирали понравившиеся им блюда на следующий день. Например, Настя сегодня на завтрак заказала блинчики с творогом, а на обед ту самую форель по-царски, которую ей рекламировал хозяин пансионата.

– Тогда пошли есть, ты – свои драники, а я – блинчики, – как можно бодрее произнесла Настя, подхватывая Инессу под руку из опасения, что та может споткнуться и упасть. То состояние крайней прострации, в котором находилась соседка, внушало опасения.

Но волноваться Насте нужно было не за Инессу, а за себя. Споткнулась и упала она, когда взбиралась на крыльцо столовой. И, если бы не Инесса, успевшая ее вовремя поддержать, то не видать Настиным коленкам былой красоты – разодрала бы их до крови о ступени. А в свете предстоящего свидания, это равнялось бы катастрофе.

В столовой тоже не обошлось без сюрпризов – Настя перепутала сахар с солью и бухнула себе в чай изрядную порцию последней. Не просто соленый, а жутко пересоленный чай был еще тем на вкус. Эта омерзительная жижа успела не только достигнуть Настиных рецепторов, но и изрядная ее порция проникла внутрь, вызывая сильнейший рвотный рефлекс, с которым Настя еле справилась. Хорошо хоть Инесса ничего не заметила. Она, как и в первый раз, была всецело поглощена драниками, разрезая их на малюсенькие кусочки и отправляя в рот. Одно успокаивало, что блинчики оказались просто восхитительными. Сдобренные ванилином, они так и таяли во рту. Вот ими Настя насладилась по полной. И даже недоразумение с чаем удалось забыть.

Неприятный сюрприз в виде торчащего из двери огромного гвоздя поджидал Настю и на выходе из столовой. За гвоздь этот она благополучно зацепилась сарафаном и разодрала себе весь подол. Теперь уже Инесса смотрела на нее подозрительно. Упасть на входе, порвать платье на выходе – это, по всей видимости, наталкивало ее на какую-то мысль.

– Кто ты по знаку зодиака? – спросила Инесса у Насти, когда они благополучно миновали крыльцо.

– Весы, а что?

– Да, так, ничего, – она немного помолчала. – Просто я увлекаюсь астрологией. И подумала, связано ли как-нибудь тотальное невезение со знаком зодиака?

«На что это она намекает? – нахмурилась Настя. – Что я невезучая по жизни? Ничего подобного! Ведь раньше со мной такого не случалось. Или случалось?» – Она задумалась, а потом, все-таки, решила, что до поездки на море все было хорошо, и неприятности не подкарауливали ее за каждым углом.

– Осторожно! – завопила Инесса, отпрыгивая в сторону. Но было уже поздно, и Настю с головой окатил водой незадачливый садовник, поливающий газон возле столовой, и, резко развернувшийся в их сторону со шлангом в руках.

Весь его вид выражал крайнее недоумение. Казалось, что, глядя на совершенно мокрую Настю, прочищающую глаза от воды, он никак не мог понять, зачем так поступил, какая сила заставила развернуть шланг в их сторону. При всем при этом, на Инессу не попало ни капли, хоть она и не так далеко отпрыгнула.

***

– Сделаем перерыв? – предложила довольная Капуста, глядя на несчастную Настю в драном и прилипшем к телу сарафане. Та едва не плакала, до такой степени ей было обидно. А Капуста развеселилась еще сильнее, ведь они с Незабудкой так старались, вредя этой недотепе. Вашество будет доволен, а может даже наградит их за хорошую работу! – Пусть немного передохнет, сходит на море, искупается, позагорает, – милостиво молвила она. Сразу добивать беднягу нельзя, как ни крути. На любой войне должны быть передышки. – Да, и нам нужен отдых. Так много работать нельзя. – Фея широко зевнула и полетела в сторону домика.

Незабудка только скорбно вздохнула и ничего не ответила подруге. Ну как так можно! Они ведь далеко не злые феи, да и творить добро гораздо приятнее. И такой работе вся ее душа противилась. Да и Настя очень нравилась этой маленькой фее, и необходимость чинить ей препятствия доставляла только расстройство, вместо удовлетворения. В такие моменты, как этот, даже гнев Святейшества не страшил. Она все больше склонялась к мысли, что пора менять работу, а возможно, и хозяина. Только что-то ей подсказывало, что так просто ее не отпустят, и грозят ей горшки баб Маши.

***

А в это время Килька по-настоящему страдал. И не столько от физической боли, от которой фея-врачиха его старательно избавляла. Он практически умирал от душевной разбалансировки. Она буквально разрывала его душу на части, лишая аппетита и сна. Стоило ему только представить, каким мучениям подвергается любимая хозяйка, как сразу же пропадало желание жить. Хотелось выпустить когти и рыть землю, рыть… пока не доберешься до центра. А там похоронить себя навечно, покарав таким образом за дурной взбалмошный характер.

Что же он наделал! Как мог так поступить с той, кого любил больше жизни? Да пусть бы она его хоть на лысо обрила и что. Ну стал бы похож на сфинкса, глядишь еще больший вес приобрел в магическом мире. И вести себя стал бы соответственно – важно и неприступно. Сфинксы они такие.

Тьфу ты! Опять мысль ушла не туда. Будь оно проклято, это его извечное тщеславие! Все ему мало. Вместо пары сотен, подавай тысячу фей в подчинение. Когда-нибудь его самого покарают за гордыню. Да и сейчас точно не время думать об этом.

И вот ведь что самое страшное – не мог он никого вместо себя послать, чтобы отменить приказ. Феи, получившие распоряжение от него лично, только его и послушают в плане отмены. Еще и выбрал двух самых фанатичных из своей свиты. Особенно Капуста. Та и Незабудку порвет на китайский флаг, если не выполнит задание. А он, как назло, застрял тут, в полевом госпитале, да еще и на целую неделю.